01 января 1995

                             Мимоид

   ОТ РЕДАКЦИИ: Каждому оскорбленному на страницах нашего журна-
ла (или кому показалось, что он оскорблен) мы обязаны предостав- 
лять возможность для ответного слова (интересно,кто придумал по- 
добную глупость?) Роману Эмильевичу показалось, что его оскорби- 
ли - его  право. Он поразмышлял и прислал нам небольшой текст. В 
сопроводительном письме, не предназначавшимся для публикации, он 
высказал мнение, что это гораздо лучше, чем оправдываться,что он 
не верблюд, что даже мы можем догадаться, что по форме это паро- 
дия  на типовое интервью в уважаемой им "MEGE", и что он уверен, 
что  это  никого не обидит, но может, черт возьми, чуток повесе- 
лить, и  что  он уверен, что мы смогли бы это тиснуть без купюр. 
Что мы и делаем. 

                       ПРОФЕССОР НАКРЫЛСЯ

   На  вопросы  корреспондента журнала  "Фантакрим-MEGA" Михаила
ДУБРОВСКОГО любезно отвечает доктор филологических наук, профес- 
сор, автор  монографии  "История  советской фантастики", лауреат
премий "Бронзовая Улитка","Интерпресскон" и "Странник" (все - за
1993  год)  Рустам  Святославович  КАЦ. В беседе также принимает
участие критик широкого профиля Роман АРБИТМАН.

   Переделкино, 10  часов утра. Михаил Дубровский  (в дальнейшем
именуемый М.Д.) нагло-предупредителен, в руках у него кипа испи-
санных листков. Роман Арбитман (в дальнейшем именуемый Р.А.) де-
ржится  почти спокойно. Д-р Кац (в дальнейшем именуемый по-преж-
нему д-р Кац) заметно нервничает и глотает таблетки.

   М.Д. (с пафосом): Дорогой Рустам Святославович! Позвольте мне
от имени читателей "МЕГИ" и от себя лично поздравить вас с полу-
чением премий и от всей души пожелать...
   Д-р КАЦ (брюзгливо): Поздновато спохватились. Два года назад,
батенька, нужно было поздравлять. Дорога, извините  уж, ложка  к
обеду. Кто рано встает, тому Бог...
   Р.А. (сдерживая доктора): Мессир, он не виноват. Вы сами дол-
го отказывались от интервью. И потом вы преувеличиваете. Со вре-
мени вручения вам премий прошел всего-навсего год...
   Д-р КАЦ (удивленно): Вот как? А...
   Р.А. (продолжает): ...А два года пройдет уже тогда, когда чи-
татель получит журнал с этой беседой.
   М.Д. (многозначительно, в сторону): Крот истории медленно ро-
ет.
   Д-р КАЦ (услышав): Кто  этот  крот? Уж  не  хотите ли вы ска-
зать...
   Р.А. (поспешно): Так  вы, Михаил  Витальевич, остановились на
том, что хотели поздравить и пожелать...
   М.Д. (с удивлением): Я? Ах да,хотел. Впрочем, первый мой воп-
рос, боюсь, покажется вам  чуть-чуть  некорректным.  Или, скажем
так, не совсем корректным.
   Д-р КАЦ (ворчливо): Тогда не задавайте.
   М.Д. (не слушая): Или даже совсем не корректным.Но я все рав-
но спрошу. Ходят упорные слухи, будто все три премии вы получили
жульническим путем. Смухлевали, по-русски говоря. Правда ли это?
   Д-р КАЦ (истерически): Да как вы смеете?!
   Р.А. (успокаивая доктора): Спокойнее, мессир. Не поддавайтесь
на провокации. (Дубровскому, вполголоса) Увы,это правда. Профес-
сор смухлевал, чего уж там скрывать. Возбуждено  уголовное дело.
Старший следователь ФСК Алексей Свиридов убедительно доказал,что
профессор обманным путем заставил несколько сот человек прочесть
свою книгу. А если бы книгу никто не прочитал,никаких премий она
бы, естественно, не получила. Даже в номинационный список не по-
пала бы...
   М.Д. (слегка ошарашенный такой степенью откровенности): И что
же теперь делать?
   Р.А. (подумав): Премии придется вернуть и выплатить компенса-
цию за причиненный моральный ущерб. Тогда дело, может быть, и не
дойдет до суда...
   Д-р КАЦ  (истерически,  глотая  таблетку):   Я  тебе  дам   -
"вернуть"! Ты сначала заработай хоть одну премию, а потом свою и
возвращай!
   Р.А. (с некоторой обидой): Но, позвольте! У меня, в некотором
роде, тоже...
   Д-р КАЦ (с явным  пренебрежением):  А-а, бессмертный  сборник
"Живем однова"! Как же, имели удовольствие читать-с. 
   Р.А. (с душевной болью): Дважды! Дважды живем.
   Д-р КАЦ (брюзгливо): Ты хоть одну жизнь нормально, как я,про-
живи. Чтобы, значит, не было мучительно больно...
   М.Д. (осторожно вмешиваясь): Итак,этот самый старший следова-
тель ФСК Свиридов...
   Д-р КАЦ (совсем раздраженно): Какой там, к черту,старший! Мо-
лодой зеленый оперок, прогибается только. Помню,  когда за  мной
пришли в сорок девятом...
   Р.А. (предостерегающе кашляет): Кхэ-кхэ!
   Д-р КАЦ (брюзгливо): В чем дело?
   Р.А. (вкрадчиво): Рустам Святославович, товарищ корреспондент
уже и так наслышан о вашей трудной юности...
   Д-р КАЦ (недоверчиво): И про то...
   Р.А. (очень вежливо перебивает): И про то,что Солженицын лич-
но вам одну главу в "Архипелаге ГУЛАГ" посвятил, он тоже знает.
   Д-р КАЦ (Заметно смягчаясь): Между прочим, не главу, а прочти
полторы. Одну главу он астроному Козыреву посвятил. А мне - гла-
ву, еще полстолька, еще три страницы в примечаниях к первому то-
му и в "Теленке" два абзаца. В общей сложности, при пересчете на
страницы, как раз и выходит полторы главы... (Дубровскому, почти
вежливо) Ну, какой там у вас вопрос?
   М.Д. (копаясь в своих листочках): Сейчас-сейчас... Были ли за
границей... Не участвовали ли...Не находились ли на оккупирован-
ной... Где же это? А, вот! (Читает по бумажке) Как  и когда  вам
пришла  в голову идея написать вашу "Историю советской фантасти-
ки"? 
   Д-р КАЦ (гордо): Именно тогда! Помню, в  пятьдесят  первом  в
кондее на переследствии попалась мне книжка какого-то Бритикова.
Вертухай принес вместо баланды. Начинаю ее с горя читать - и ви-
жу (с внезапным грузинским акцентом): нэ так это было! Савсэм нэ
так!
   Р.А. (осторожно): А вот раньше  вы говорили, что  идея пришла
вам в голову только после XX съезда...
   Д-р КАЦ (с искренним удивлением): Когда это я такое говорил?
   Р.А. (корректно): Три года назад,в интервью журналу "Огонек",
специальному корреспонденту Мокроступову. Вспомнили?
   Д-р КАЦ (изумленно глядя на  Дубровского):  Постойте!  А этот
корреспондент тогда, по-вашему, откуда?
   Р.А. (все еще корректно, но  уже  повышая  голос):  Я  же вам
объяснял. Это Михаил Дубровский из журнала "Фантакрим-MEGA".
   Д-р КАЦ (тоже повышая голос): А как его фамилия?
   Р.А. (громко, с отчаянием в голосе): Дубровский  же!
   Д-р КАЦ (кричит): Как-как?!
   М.Д. (невольно тоже кричит): Тише-тише! Я - Дубровский.
   Д-р КАЦ (после долгой паузы): А-а, Дубровский. Так бы сразу и
сказали. Ладно, задавайте ваш вопрос.
   М.Д. (снова копаясь в  своих  листочках):  Момент...  Есть ли
близкие родственники за рубежом... Не  провозите ли  иностранную
валюту или оруж... Черт! Не то, не то...О, нашел! (Читает) Слож-
но ли вам было собирать материал  для  своей  книги?  Помогал ли
кто-нибудь вам?
   Д-р КАЦ (быстро бросив взгляд на Арбитмана): Никто мне не по-
могал! Сам своим умом до всего дошел! (Опять  бросает  взгляд на
Арбитмана, который  с  видом  мученика молчит) Собирать материал 
было, конечно, непросто. (Со вздохом,доверительно) Бегали они от
меня, как тараканы. Не хотели,чтобы я их в книжку вставлял. Один
даже под поезд бросился.
   М.Д. (с профессиональным интересом): Кто?
   Д-р КАЦ (равнодушно): Не помню. Все равно в конце моей "Исто-
рии" они все умерли... 
   Р.А. (с некоторым нажимом): Рустам Святославович, не все.
   Д-р КАЦ (испуганно): А? Что?
   Р.А. (с сильным нажимом): Не все,я говорю. Насчет одного есть
закрытое  распоряжение. (Гулким  шепотом на ухо доктору, но так,
чтобы слышал и Дубровский) Считать его живым. Понятно?
   Д-р КАЦ (Все поняв и перепугавшись): Да-да, один случайно вы-
жил. В смысле,и не болел никогда. (С нарастающей истерикой) И на
фронте не был! И в Париж сроду не ездил! (Кричит) И книжек таких
не писал! Вообще никаких не писал!
   М.Д. (встревоженно): Тише, доктор...
   Д-р КАЦ (успокаиваясь): Да-да, вы Дубровский. Я  помню... Ну,
задавайте, наконец, ваш вопрос.
   М.Д. (перебирая кипу своих листков): Секундочку...  Не болели
ли вы чумкой... Не ударялись ли головой... Не было ли  среди ва-
ших предков шизофре... Да где же он? Ага, вот! (читает по бумаж-
ке) Почему, по вашему мнению, до вас такая книга  никем  не была
написана?
   Д-р КАЦ (бросив изумленный взгляд на Арбитмана): Разве никем?
   М.Д. (растерянно): Кажется, никем...
   Р.А. (с угрозой в голосе): Никем-никем! Факт.
   Д-р КАЦ (с удивлением): Как - никем? А кто же ее  тогда напи-
сал? Ничего не понимаю.
   Р.А. (со вздохом, постукивая по циферблату своих часов): Мес-
сир, время. (Дубровскому) Доктор хотел сказать, что  уже  устал.
Пора заканчивать.
   М.Д. (просящим голосом): Ну, еще один самый  важный вопросик!
(Усиленно роется в бумажках) Где вы были в ночь с девятнадцатого
на двадцать первое... в ночь с пятого на  десятое... в  Варфоло-
меевск... Вот он, вопрос! (Читает) Скажите, профессор,а будет ли
у вашей книги продолжение?
   Р.А. (выразительно постучав пальцем по лбу): Кхэ-кхэ...
   Д-р КАЦ (устало): А вы что, хотите продолжения? Ну, честно?
   М.Д. (напрягшись, честно): В гробу я его видал.
   Д-р КАЦ и Р.А. (радостно, хором): Все там  будем! Спасибо  за
внимание!
                                   Беседу и не думал записывать,
                                   а просто выдумал ее из головы
                                                Данило АРКАДЬЕВ,
                                                   штат Арканза
                     Сплошное оберхамство!

               ПРАВДИВЫЕ ИСТОРИИ ОТ ЗМЕЯ ГОРЫНЫЧА

______________________________ 
Продолжение. Начало в номере Б. 

   Е.Лукин

   Потрясенный "Необходимым предуведомлением" Александра Щеголе-
ва, спешу заверить: 
   1. К калмыкам всегда относился достаточно терпимо.
   2. Идентичность Штерна Ларионовой сомнению не подвергаю.
   3. Адольф Гитлер  для  меня  сначала лучший друг и лишь потом
уже рейхсканцлер. 

                      12. РАЗОБЛАЧУХАННЫЕ

   Читатели-то, может быть, и догадались, а вот действующие лица
оторопели  до полного забвения ролей. Ошеломление сорвало с при-
сутствующих маски и явило лица.
   Родригес  стал Щеголевым, Логинов - Витманом, Брайдер - Чадо-
вичем. Подобно гробам в фильме ужасов раскрылись картонные коро- 
бки, и из них выглянули ошарашенные физиономии Байкалова и Каза-
кова. Упаковка с надписью "Сифон бытовой. Свияга" была продыряв-
лена изнутри тычком костыля, и в отверстии возник чей-то нестер-
пимо  знакомый  глаз. У  Лазарчука со стуком упало искусственное
сердце. Ланцеты обернулись корнцангами и наоборот. Зал резко из-
менил  геометрию - это  у дома номер восемнадцать поехала крыша.
Сквозь  Нобелевку  отчетливо  и  зловеще  проглянул "Гамбургский
счет". 
   Пожалуй,одна только Ларионова-Штерн не ударила в грязь лицом.
Слабо ахнув, она лишилась чувств, но из образа не вышла.
   А в целом, конечно, мизансцену надо было спасать.
   Первым  попробовал  спохватиться Щеголев, но второпях напрочь
забыл национальность своего террориста и с перепугу растянул ко-
нчиками  пальцев  уголки  глаз, за  что в другое время неминуемо
схлопотал бы в лоб от Вячеслава Рыбакова.
   Но, к  счастью, тому  было не до Щеголева. Страшно вскрикнув,
кинулся Рыбаков на самозванца, ибо, не будучи Лемом, тот явно не
был  достоин плевка! И быть бы трупу, не случись рядом Руденко и
Брайдера, прикинувшегося, как выяснилось позже, Чадовичем просто 
так, по  старой милицейской привычке. Вырвав полузадушенную жер-
тву из цепких пальцев Вячеслава, господа офицеры заткнули ей рот
штанами  и под заломленные локотки внесли в туалет - выспросить,
где он, вражина, дел труп классика.
   Дверь за ними закрылась. Стало страшно.

                 13. ИНТЕРВЬЮ С ПЕТЛЕЙ НА ЛЮСТРЕ

   Свита псевдо-Лема метнулась к дверям,однако была перехвачена.
напрасно  бился  в  ухватистых  многочисленных руках престарелый
стукач Казанцев, крича, что и не Казанцев он вовсе, а Шапиро, не
верите - спросите у Лаврентия Павловича или на худой конец у до-
ктора Каца... Уже снимали люстру и ладили к крюку петельку. 
   Но  тут шведский король (сообразительный такой старичок) уда-
рил в пол скипетром и, распахнув осколчато-ажурные двери,провоз-
гласил что-то по-своему, по-шведски.
   Толпа раздалась. Санкт-петертурбцы подвинулись влево, мастур-
бореалисты - тоже. Торопливо  кланяясь, вбежал  кабельмейстер  и
сноровисто опутал помещение какими-то шлангами.Затем в залу вле-
тела  Луиза Тележко со сворой телевизионщиков. Отшатнулась, уви-
дев прилаживаемую петлю.
   - Снимите!  Снимите  немедленно! - вскрикнула  она в ужасе. -
Крупным планом! 
   И, обнажая  микрофон, устремилась... Все взглянули на того, к
кому  устремилась  Луиза, и оторопели вторично. У окна, негромко
беседуя  с  порядочным книгодеем Ютановым, стоял - заклепать мои
карие очи! - ну вылитый Станислав Лем!
   - Падам  до ног пани!! - старательно выговорил пан Станислав,
принимая  микрофон. Затем уставил без промаха бьющий глаз на ко-
го-то  в  толпе. - Панове! - возвысил  он голос и вдруг черт его
знает с чего перешел на русский:- Известно, что плохой писатель,
как правило, плохой человек. Взять хотя бы питерских маргиналов. 
Одного абзаца достаточно,чтобы понять моральную ущербность авто- 
ров. Да  что  абзац! Там на одни морды посмотреть - сразу видно, 
что жулики... 
   В  толпе  гневно  заворочался  необъятный Витман. Послышалось
сдавленное:
   - Кто маргинал? Я маргинал? Это ты маргинал! И отец твой мар-
гинал! И дед маргинал!.. 
   Щеголев стоял желтый, как Родригес.
   Шведский король насторожился,опять ударил в пол скипетром и к
очередному  изумлению присутствующих направился в сторону туале-
та.
   - Нельсон Карлович Двойной! - возгласил он,распахивая дверь с
изображенным на ней тонким девичьим профилем.
   И  жуткая троица вновь предстала глазам собравшихся. Лицо за-
держанного выглядело несколько разбитым.На господах офицерах лиц
не было вообще. Оба хлопотали и шестерили вокруг лжепана Станис-
лава, бережно  вправляя ему руки в плечевые суставы и с немысли- 
мой  деликатностью сажая на место изъятые в процессе допроса зу-
бы.
   - Нельсон Карлович?..
   Публика так и обомлела.
   ...А  Казанцева, кстати, звали  вовсе  не  Шапиро, а Митькой.
Удрал, пакостник, воспользовавшись общим замешательством.

                            14. СУДИЯ

   А знаете,я понимаю устроителей этого хоть и не предумышленно-
го, но, черт возьми, грандиозного безобразия. "Гамбургский счет"
- он ведь, как жена Цезаря: чуть что - развод и девичья фамилия.
И  где тот Арбитр (Гай Петроний), чья беспристрастность не вызы-
вала бы сомнений ни у кого?
   Стругацкий, что ли, Борис Натанович?
   Так  ведь известно, что Стругацкий давно уже управляется дис-
танционно  с помощью приборчика, смонтированного в пластмассовой
мыльнице. Столяров, правда, божится, что мыльницу эту он носит с
собой исключительно из гигиенических соображений (на тот случай,
если, скажем, по ошибке поздоровается за руку со Щеголевым), но,
заклинаю вас, не верьте этому...
   А если не Стругацкий, то кто? Компьютер, что ли?
   Так ведь Столяров и под компьютер клинья подбил.В течении ме-
сяца  он промывал ему платы коньяком "Наполеон", заботливо выби-
рал  и звонко  щелкал на ногте компьютерных вирусов, так что те-
перь  при  одном  лишь  появлении Андрея Михайловича по монитору
прокатывалась волна нежности...
   Вот  потому-то и был выписан из-за границы Сидоровичем старый
гамбургер, в  младенчестве - русский  эмигрант, Нельсон Карлович
Двойной, знаток  всех видов единоборств, крупнейший авторитет по 
сведению счетов - от гамбургского до контокоррентного.
   Вспомним, что  не  к  кому-нибудь  другому, а  именно к нему,
Нельсону  Карловичу,  летом  1943  года  прилетали  инкогнито  в 
Буэнос-Айрес Адольф Шилькгрубер и Иосиф Джугашвили - доиграть ту
самую партию "в три листика", с которой, собственно, все и нача-
лось. И  хотя вторая мировая завершилась, как известно, сокруши-
тельным поражением фашизма - это результат для публики. Имя нас-
тоящего победителя знает лишь Нельсон Карлович. Знает,но не ска-
жет.
   Для  пущей беспристрастности "Гамбургский счет" пришлось заг-
римировать  Нобелевкой, а  самого  Нельсона Карловича - Лемом. В
противном случае Столяров успел бы смастерить еще одну мыльницу.
   Казалось, предусмотрено все.
   ...И вот многочисленные эти предосторожности были,по сути де-
ла, уничтожены единым плюновением экспрессивного Вячеслава Рыба-
кова. 
   Талант - он, знаете ли, непредсказуем.

                Продолжение, таки да, следует..