Fantadrom #03

...и здесь - Рождество.

музыка: Beautiful song
    от: Macros; idea by Joker


Евгений Борисов
г.Старица


           Рождество.
      Часы перед рассветом.

    "По дороге надо Было идти," - думал я,
ощущая  как  мои  мои ноги провалтваются в
снег  выше  щиколоток, и как голенища моих
Ботинок щедро его загреБают.
    Было  около  шести часов утра седьмого
января.  Пять  минут назад я вышел из дома
БаБушки и начал путь.
    Я возвращался домой.
    Путь  неБлизкий:  десять километров до
райцентра, а потом еще дальше автоБусом. С
недавних  пор  седьмое  января - праздник.
Это значило, что даже идя по Большой доро-
ге  я  мог рассчитывать только на сеБя. На
попутку  надежды никакой. Кто поедет в та-
кую  рань, да еще в праздник, да еще в та-
кую мерзопакостную погоду?
    Было  тепло,  чуть выше нуля. Над моей
головой как Бетонный потолок висели низкие
тучи  и  из этих туч хлопьями валил мокрый
снег. И ветер как нарочно: сырой, сильный,
встречным курсом.
    Вот  при таких оБстоятельствах я и на-
чал свой путь.
    Приключения начались почти сразу же. B
БаБушкину деревню я оБычто вхожу не по до-
роге,  а  по  тропинке  за огородами - так
Ближе  выходит. Только я вышел за огороды,
как  тут  же эту самую тропинку и потерял.
Снег еще ночью начался, ее наверняка засы-
пало.  Да  и не засыпало Бы - все равно не
найти.  Седьмое января, шесть часов - ночь
еще.  Все  что  освещало мой путь, это жи-
денький свет двух фонарей в деревне, кото-
рый долетал до меня только дважды отразив-
шись:  сперва  от снега, затем от Бетонных
туч.  Пойди  найди снег на снеге, когда ты
видишь  только  черные пятна домов, дерев-
ьев,  рощиц  на  темно-темно  сером,  чуть
светлее  черноты  фоне.  А назад идти... B
деревне соБаки. Жуть как не люБлю когда на
меня гавкают. И я попер напрямик через по-
ле держа курс на приметные деревья, за ко-
торыми тропинка спускается в овраг.
    Туда я доБрался с онемевшими от холода
лодыжками...  На дорогу выБерусь, там снег
из  Ботинок выгреБу... Спустился вниз, пе-
решел мостик и почти сразу же увяз в снегу
по  колено. Намело за ночь. Пути назад уже
не Было - дорога рядом...
    Через нескоько минут натруженно дыша с
полными  снега Ботинками я выБрался на до-
рогу.  Ноги мои уже почти совсем ничего не
чувствовали.  Расстегнул  Ботинки,  выгреБ
снег,  снова застегнул. Затем распрямился,
поправил рюкзак на спине и пошел дальше.
    Вот и содседняя деревня рядом. Тут фо-
нарей  Больше,  светлее.  СоБак я не Боюсь
теперь - дорога в стороне от деревни идет.
Прохожу мимо стоящего на отшиБе клуБа. Ми-
мо фермы с водонапорной Башней. Дальше до-
рога  выходит в поле. Тут уж совсем темно.
Черный Бурьян справа, черный Бурьян слева.
Между  ними едва светлеет широкая полоса -
дорога.
    Иду.
    И тут началось...
    Ни разу со мной со мною такого не слу-
чалось.  Сколько раз вот так ходил до рай-
центра  и  в  темень  кромешную и в погоду
паршивую - ни разу...
    BооБщн  началось это, когда я тропинку
потерял. Страшно мне стало. Хотя казалось,
с  чего Бы. Места эти я хорошо знаю, никак
не  заБлудился Бы. А вот взял страх и дер-
жит.  И  понять  никак  не  могу откуда он
взялся.  Чувствую только, что отовсюду, со
всех сторон сразу навалился на меня. Сразу
в  голову дурные мысли полезли: "Не прова-
литься Бы в яму." Это на поле-то... И ведь
знал  прекрасно,  что  нет тут никаких ям.
Около оврага другое стукнуло: "Вдруг кто в
засаде  сидит,  там,  в  ольшаннике на том
склоне оврага"... Ломаю, на части рву этот
Бред:  "Нету  там нигого и Быть не может в
такой  час и в такую погоду". Не унимается
страх, не уходит.
    Около деревень еще терпимо Было, а как
в  поле  вышел, взялся за меня страх всер-
ьез.  Первая мысль в поле: "А ну как волки
налетят".  И  представил как они налетают,
да  так ясно... ПрошиБло меня насквозь, аж
спина  похолодела:  видели  волков  в этих
местах.
    Вот  где я пожалел, что фантазию хоро-
шую имею... Как живые мне волки чудятся за
кждым стеБельком Бурьяна... Иду, по сторо-
нам в страхе озираюсь. И ничего Больше пе-
ред соБой не вижу, только дорогу и волков.
    Сколько  времени я так шел - не помню.
Потом  вдруг щелкнуло у меня в голове, что
не волки это, а волкодлаки. ОБоротни. Упы-
ри.  Чудовища...  Как  говориться,  помяни
черта...  Помянул вот. Как хлынула за этим
нечисть  всякая,  так вооБще ужас начался.
Расселись по сторонам дороги всякие вампи-
ры,  вурдалаки  и  Фрэди  Крюгеры... Волки
средь  них чуть ли не Братьями родными ка-
жутся.
    Знаю, чувствую, попридержи я фантазию,
поБлекнут  чудища, утихнет ужас, но не мо-
гу. Не могу! Не владею я своей фантачией -
страх, этот непонятный страх, ею правит...
Сердце  стучит как пулемет, того гляди на-
ружу  выскочит,  а  ноги  вот-вот с самого
Быстрого  шага на Бег сорвутся. А куда Бе-
жать-то  от  страха?!  Где посреди поля от
него укрыться?! Господи!!..
    Тут моя рука сама крест сотворила... И
полегчало  мне. Капельку всего лишь, а как
гора с плеч свалилась... Второй, третий...
десятый  крест  я уже сам делал. "Господи,
помоги!..  Господи,  пронеси!". Утих ужас.
Отступил  страх немного. Вздохнул я легче.
Осмотрелся...
    Дорога сельская скоро к концу подойдет
-  с  Большой  соединится.  По  ту сторону
Большой  на  склоне деревня стоит фонарями
светит.  Дорога  сама тоже под склон идет:
тут речка рядом. И увидел я, что в деревне
той  фары зажглись. Машина! Сейчас поедет!
И понесли меня ноженьки резвые. "Только Бы
успеть!.." фары уже двигаться начали, ког-
да  я  выскочил на Большую. По склону вниз
Быстрее припустил. "Только Бы успеть!" Ма-
шина едет. Медленно почему-то едет...
    Успел!
    Раньше  машины  приБежал к мосту через
речку, к тому месту, где дорога из той де-
ревни  с Большой соединяется. Встал, разг-
лядел  машину получше: Не грузовик это, не
легковушка - грейдер дорожный. Лопату раз-
вернул вправо, едет не спеша, снег с доро-
ги уБирает.
    Помахал  я  рукой  -  остановился. Я к
двери  и в каБину залез... Так мне спокой-
но, так хорошо стало... Я пристроился сБо-
ку от водителя на каком-то железном ящике,
и мы поехали дальше.
    За  окном  ветер дует. Снег сверкает в
лучах  фар нам навстречу. Где-то внизу ло-
пата иногда скреБет асфальт. И нету Больше
ни  вурдалаков,  ни  Фрэди  Крюгеров. И не
проБиться им сюда. Никак.
    До   райцентра  доехали  неспеша,  Без
приключений...
    Идя  к автостанции я понял что со мной
произошло. Сегодня же седьмое января. Рож-
дество...  Как это там у Гоголя? "...черт,
которому  последняя  ночь осталас шататься
по  Белому  свету..." Нечисть гуляет и Бе-
сится в последнюю ночь, а в последние часы
перед  рассветом тем Более. Видать я в са-
мую свистопляску и угодил.
    Когда  я  подходил к автостанции, снег
уже  не шел, поутих противный сырой ветер,
неБо светлело с каждой минутой и Было сов-
сем не страшно.

    26.01.96.
------------------------------------------

Александр Михайлов
г.Тверь


      ТИПОГРАФЫ В ПОГОНАХ

      Командир  зенитной  Батареи,  где  я
служил, капитан Будзович довез меня на мо-
тоцикле  до  железной  дороги.  На  поезде
ехать  Было  недолго,  и  вот  я на другой
станции,  где  меня  ждал уже знакомый мне
капитан  Саранчук, ответственный секретарь
редакции.  Один  капитан  проводил, другой
встретил. Мы направились через военный го-
родок к типографии. По пути Саранчук расс-
прашивал, все ли мне выдали.
      -  Все  в  порядке, только почему-то
Ботинки подписаны другой фамилией.
      -  Значит  твои  сперли! - уБежденно
заявил капитан.
      Мы  подошли к зданию, которое месяца
два назад, когда ехал в армию, я принял за
школу.  Оказалось,  что  это штаБ дивизии.
Напротив  - одноэтажное здание типографии,
в  котором мне и предстояло провести Боль-
шую  часть  служБы.  За входной дверью не-
Большая  прихожая  и пара дверей, за одной
из которых две комнаты редакции, за другой
-  три комнаты типографии, тоже анфиладой,
и   крошечное  помещение  фотолаБоратории.
Вслед  за  последней - черный ход во двор,
где  с другого угла дома дверь в неБольшое
помещение, оБосоБленное от других. Там на-
ходилась  одна  из  служБ  штаБа,  а  в ее
"предБаннике" печка, от которой зимой наг-
ревалась  отопительная  система.  То  есть
прямоугольник здания как Бы разделен вдоль
длины пополам. Одна половина - типография,
другая - редакция, от которой отхвачен ку-
сок.
      Первая  комнатка  типографии  совсем
маленькая, в ней крошечная печка и "амери-
канка"  -  компактная  машина  для  печати
Бланков и другой мелкой продукции. Следую-
щее  помещение - самое Большое, там наБор-
ные  реалы,  дальше  - поменьше, там стоит
плоскопечатная  машина, на которой и печа-
тается газета.
      B  Большой комнате из огромного маг-
нитофона громко звучала западная рок-музы-
ка. Два солдата наБирали, сидя на деревян-
ных  ящиках за низко расположенными касса-
ми,  выдвинутыми  из реалов (наБорных сто-
лов), чему я очень удивился. ОБычно наБор-
щики ставят кассу на наклонную поверхность
реала и раБотают стоя. Меня сразу посадили
наБирать,   но  оказалось,  что  раскладка
шрифтов  в этих кассах нового оБразца, а я
знал  только старую. Так что не смог новым
сослуживцам  утереть нос, показав скорость
наБора,  чего от меня ждал капитан, люБив-
ший воспитывать подчиненных.
      ОБа  солдата  призвались  на полгода
раньше  меня.  Красноглазого,  похожего на
кролика  парня, по прозвищу Дух, звали Юра
Душин,  а породистого - Виталиком Hekpaco-
вым.
      Последний  гордился своим дворянским
происхождением.  Призвали  его из BыБорга.
Видимо,  его дедушка Был Большим люБителем
поэзии,  потому  что  сослуживец не только
фамилию,  но и отчество имел поэтическое -
Oвидиевич.
      ЛюБимой темой Виталика Были женщины.
Мечтал о своБодном Браке:
      - Я Буду ходить налево, она направо,
зачем ограничивать друг друга в сексе. Что
естественно,  то  не  БезоБразно.  ВооБще,
свадьБа  -  это  торжественный ввод п... в
эксплуатацию.
      Эдиту  Пьеху  он называл: "Иди ты на
х...".  Не люБивший советскую эстраду, Ви-
талик  увлекался западной рок-музыкой, ко-
торая звучала целыми днями. И магнитофон и
записи  принадлежали фотографу Олегу Люти-
кову.  До  армии я не слышал ни "Битлз" ни
других подоБных исполнителей, но мне сразу
понравилось это направление музыки. "Иисус
Христос  - суперзвезда" мне показалась ге-
ниальной рок-оперой, но чем она отличалась
от классической я так и не понял.
      Юра  тоже  оБожал  рок-музыку и даже
пел  на  одну из мелодий этой оперы: "Ведь
мы  с  тоБой  хипари...".  СеБя он называл
Юрохипом  по  названию группы "Юрайя Xun".
Допытывался у меня, что я помню о красног-
лазом  мерзком герое Диккенса Урии Хипе, в
честь которого названа группа. B своБодное
время Юра готов Был часами ловить по тран-
зисторному приемнику радиоволны, ни на од-
ной  не останавливаясь. Я вспомнил легенду
о  шахе, которому на концерте Больше всего
понравилась  какофония  настраиваемого ор-
кестра.  Узнав, что я люБлю оперную и сим-
фоническую музыку, Юра прозвал меня "Торч-
ком"  ("торчит"  от  музыки).  Впрочем, ни
эта, ни другая клички не прижились.
      Душин  Был из Ростовской оБласти, из
Hовошахтинска,  который люБил называть Но-
воштатинском,  иБо для него все "штатское"
(то  есть  из США) Было заманчиво. РаБотал
он наладчиком на швейной фаБрике, но в ма-
шинах  не  разБирался. Днем часто уходил с
фаБрики  и гулял по городу. А в цехе люБил
якоБы  для ремонта залезать под стол и там
заглядывать швеям под юБки.
      У  Юры Был характерный говор. Вместо
"две  штуки"  говорил  "два штуки". Поев в
столовой  селедку,  делал заинтересованный
вид и переспрашивал:
      -  Что  ты сказал? - при этом норовя
положить  руку  на спину. Но все уже знали
его  повадки и не давали использовать свою
гимнастерку в качестве салфетки.
      Узнав,  что  моя  мама - врач, решил
уточнить ее специализацию:
      - По чём твоя мама?
      Когда  его  приятель  Чирва в письме
просил  разъяснить, что такое секс, он ему
написал, что это - "е..ля и Блядство".
      Все  это  я  узнал  в первый же день
знакомства  с  новыми  сослуживцами. Перед
оБедом  Юра всучил мне солдатский котелок,
в котором я должен Был из столовой принес-
ти  щи  для  типографской соБаки. Столовая
располагалась неподалеку. Перед входом на-
до Было окунать руки в таз с вонючим лизо-
лом, так как в части свирепствовала дизен-
терия.  Солдаты встряхивали руки над тази-
ком,  не  смочив  их, и шли в столовую. На
неБольшом  возвышении стоял стол дежурного
офицера, последний сидел лицом к залу. Над
головой офицера кружили полчища мух.
      После оБеда - недолгое время отдыха.
Юра  поспешил  поручить мне подмести пол в
типографии,  что  я с охотой сделал, иБо с
детства мне нравился этот процесс. Когда я
стал отовсюду выметать мусор, Виталик уди-
вился:
      - Мы наоБорот заметали по углам.
      После  уБорки Душин сунул мне в руки
двадцатилитровую  канистру  и показал, где
находится колонка.
      Кроме Юры, Виталика и Володи Eрмоло-
ва - начальника типографии, остальные сол-
даты  находились в госпитале в связи с ди-
зентерией.  Благодаря этому я и попал сюда
летом.  Меня  хотели  взять  в  типографию
только осенью.
      Ночевать мы пошли в казарму, доволь-
но  далеко  расположенную от типографии. B
казарме  комендантской роты, где спали пи-
саря  и другие раБотники штаБа, я встретил
своего  земляка, которого запомнил по Вол-
ховскому военкомату. (Он тогда возмущенный
вышел  от  молодой женщинывенеролога: "Ишь
какая,  головку  ей оголи!"). Узнав, что я
служу теперь в типографии, он задал насущ-
ный  для него в тот период вопрос: "Сильно
е...ут?"  Я  сделал непонимающий вид, и он
пояснил: "Ну, сильно издеваются?"
      На следующий день я угодил на "гуБу"
-  гауптвахту. Утром я взял канистру и по-
топал за водой. Колонка находилась недале-
ко  от типографии, шел я по тропинке Ближе
к частным домикам. Параллельно на возвыше-
нии  Была  Бетонка,  по которой шагал пат-
руль. Он задержал меня, заявив, что у меня
должен Быть маршрутный лист. Хорошо, что я
не  успел воспользоваться колонкой. До га-
уптвахты  я шел, держа в руках оБъемистую,
но пустую канистру.
      С  "гуБы"  всех, пойманных патрулем,
послали  переБрасывать Бревна напротив ти-
пографии.  Я  даже видел выходящего из ре-
дакции капитана, направлявшегося в штаБ.
      У всех солдат Был понос, поэтому ра-
Ботали  мы  ни  шатко  ни  валко - положим
Бревно  и  стоим.  Вечером  всех "гуБарей"
построили у штаБа, и за нами пришли офице-
ры.  Меня заБрал капитан. Он удивился, что
с меня потреБовали маршрутный лист.
      Почувствовав  нелады  с  животом,  я
направился  в санчасть, расположенную нев-
далеке. Она Была переполнена, поэтому ночь
я  провел, сидя за столом, положив на него
голову и натянув на лицо гимнастерку, что-
Бы  не донимали многочисленные мухи. Ника-
кого  лечения  там  не  Было, и я почел за
лучшее наутро вернуться в типографию.
      Понемного стали возвращаться из гос-
питаля  остальные.  Ефрейтор  Лушников Был
водителем, но научился печатать и верстать
газету.  Последнее  умение вызывало у него
Большую спесь и желание называть сеБя мет-
ранпажем. Впрочем, на моей памяти он прак-
тически  ничего  не делал, так как считал,
что  отпахал свое. Родина получила от него
сполна,  и  теперь  полгода  до демБеля он
имеет право отдохнуть. ЛюБил напевать пес-
ню: "Едут демБеля в дальние края". И часа-
ми  стоял  у  раскрытого окна, уБивая мух.
Очень хотел жениться и завести в семье до-
мостроевские порядки.
      Как-то  пошел в уБорную, расположен-
ную среди частных домов недалеко от типог-
рафии.  Вернувшись, заявил, что в соседней
каБинке наверняка сидела девушка, он опре-
делил это по тонкому мелодичному звуку.
      Ефрейтор  Лушников  мечтал уволиться
младшим сержантом. Как-то он привел меня в
каптерку и похвастался парадным мундиром с
сержантскими лычками, а также показал дем-

Бельский  альБом. B нем на первой странице
Была наклеена почетная грамота с танками и
Лениным. Середина грамоты вырезана и вкле-
ен портрет Будущего демБеля.
      У Лушникова раздвижные лычки. Он шел
по  гарнизону как младший сержант, а, уви-
дев вдали патруль, сдвигал две лычки в од-
ну  на  каждом  погоне  и  перед  патрулем
представал ефрейтором.
      После  него появился еще один ефрей-
тор Саша Малашов, по кличке Головатый, по-
делившийся:
      -  B госпитале все солдаты ходили по
коридору медленно, держась за стенку, что-
Бы от резких движений не потекло в штаны.
      Потом  вернулся  Миша  Леонов, очень
точно  прозванный  Птеродактилем.  Видимо,
постарался  фотограф Олег, Биолог по оБра-
зованию. Сходство БеззуБого Миши с древней
зуБастой  птицей Было поразительным. Также
его называли Леоном. Когда в радионовостях
упоминали  французский город Лион, Юра Ду-
шин замечал:
      - Смотри, Леон, про теБя говорят!
      Миша  надумал заставить меня уБирать
не  только  типографию, но и редакцию, за-
кончив словами:
      - А не то в лоБ получишь!
      Это и решило дело. Я не люБлю угроз,
поэтому  не стал подчиняться. B лоБ я, ко-
нечно,  не получил. Миша Был трусоват. Мне
и  в дальнейшем приходилось с ним переБра-
ниваться.  Каждый  раз, встретив отпор, он
сразу  шел  на  попятый. Я вспомнил гусей,
виденных в детстве. Когда я проходил мимо,
они  норовили  цапнуть,  но  стоило начать
энергично махать на них рукой, они послуш-
но  поворачивались и шли туда, куда их го-
нишь.
      Мне  стало понятно, почему Юра Душин
поспешил  переложить на меня уБорку типог-
рафии  и ношение воды. Вся троица Была од-
ного  призыва, но почему-то Миша с Витали-
ком вдвоем уБирали маленькое помещение ре-
дакции,  где  и  мусора-то  не Было, а Юра
один  -  все комнаты типографии, где после
печати  надо Было выносить много испорчен-
ной Бумаги. Да еще и за водой ходил. То ли
он  позже  их пришел, то ли из-за податли-
вости приятели сумели его оседлать. Теперь
же он передал эти полномочия мне, а редак-
цию они стали мыть втроем.
      Миша  тоже Был с Ростовской оБласти.
Маленького  роста, черноволосый, он выгля-
дел Бы красивым, но его оБлик портили неп-
риятные  гуБы и пакостный характер. Леонов
говорил,  что после армии станет уркой или
милиционером.
      До  армии  Миша  раБотал электриком.
Однако, когда в типографии надо Было почи-
нить  электропроводку,  к  нему не оБраща-
лись,  да и понятно. Он рассказывал, в чем
заключалась его раБота на гражданке:
      -  Bыкопаем  одну  яму для столБа, а
потом до конца смены "оБмываем" ее.
      Своего  земляка Юру он называл коре-
фаном. Иногда завизжит на всю типографию:
      - Корефа-а-а-а-н!
      Также называл Духа кошовкой, то есть
кошелкой,  - проституткой. Возможно от то-
го,  что при ходьБе Юра вертел задом, да и
интересовали  его не только девушки. Когда
Виталик  видел  наклонившегося  солдата, у
него  возникало желание выстрелить по зад-
нице солью, Юра же вслух высказывал эроти-
ческое пожелание: "Вот Бы вдуть!"
      B столовой в суповом Бачке на десять
человек  плавали  десятки  мух.  Когда суп
разливал  Миша,  то  люБил  приговаривать,
отодвигая  черпаком  насекомых: "Мяшо, мя-
шо". Шепелявил не столько из-за отсутствия
зуБов, сколько дурачился.
      ЛюБил  матерные присловья: "Ну, х...
гну", "Ял (яловые сапоги) - чтоБ х... сто-
ял",  "Чили,  чтоБ  х...  дрочили", "Опал"
(сигареты),  чтоБ  х...  не  опал". Вместо
"изжога" говорил "изжопа".
      Или оБратится к земляку:
      - У теБя руки чистые?
      - А что?
      - Снеси мой х... поссать.
      Позже  меня пришедшему служить в ти-
пографию Васе КиБиткину люБил говорить:
      -  Милый  Вася,  я снялася! - иногда
заменяя последнее слово на "съе...лася".
      Впрочем,  такой  Богатый язык Был не
только у Миши. B армии я узнал много новых
слов  и  крылатых выражений: "Кому спим?",
"Хавать"  (есть),  "Не пришей п... рукав",
"С гулькин х...", "П...ой гавкнула (накры-
лась)" и многие другие.
      НаБирать  мои  сослуживцы не люБили.
Душин  говорил, что после армии типографию
Будет  оБходить за десять километров. Я не
раз вспоминал строки поэта Некрасова, ска-
занные  по  другому поводу: "И ужас народа
при  слове  "наБор" подоБен Был ужасу каз-
ни...".
      На гражданке среди наБорщиков разБор
считался самой низкой квалификацией, в ар-
мейской же типографии этой операцией пред-
почитали заниматься "дедушки". Bерстальщик
не  стоит  над душой с ожиданием наБранной
статьи  для  газетного  номера  - можно не
спешить. Некрасов раБотал споро, но нароч-
но  создал  мне  славу Быстрого наБорщика,
прозвав  Линотипом. Поэтому срочную раБоту
теперь давали мне, а не ему. Он же, хоть и
далеко  ему Было до "старости", стал зани-
маться разБором. Иногда так увлекался, что
разБирал  только что наБранную статью, ко-
торую  еще  не  успели вставить в газетную
полосу.  Приходилось наБирать заново; иной
раз  и  по  другой причине. Подойдет Юра к
гранке  с наБором, гладит ее, гладит. Нео-
жиданно  наБор  рассыпается. Душин отходит
на  секунду,  потом  возвращается и громко
восклицает, пытаясь создать сеБе алиБи:
      -  Какой  мудак рассыпал наБор! - но
все знали, чьих рук это дело.
      B  холодной  прихожей стояла Большая
Бочка  с  гартом - отраБотанным шрифтом. И
вот  настала пора отправлять гарт на шриф-
толитейный  завод  на переплавку - уклады-
вать  его  в ящики и заколачивать. B Бочке
кроме шрифта оказалось много желтых кусков
льда.  Все сразу поняли, что Юра использо-
вал Бочку для малой нужды.
      Он  часто  потихоньку испускал газы,
за что к его прозвищу - "Дух" приятели до-
Бавляли  слово  "мерзкий"  и не верили его
оправданиям:
      - Да не я это! ОБыщите!
      Как-то во время ночного дежурства он
наклал  в  Бумажку  и  выБросил из окна. B
другой раз завернул в Бумажку свое доБро и
положил  на полку черного хода. Саша Мала-
шов во время дежурства хотел пожарить кар-
тошку.  Развернул  замерзшую  Бумажку,  но
вместо сала оБнаружил говно.
      Душин в армии печатал газету, а Лео-
нов  верстал газетные полосы. Однажды наБ-
рал Бланк. Когда я глянул на результат его
труда,  то  подумал, что моих пожилых кол-
лег-наБорщиц хватила Бы кондрашка: "Такого
не может Быть никогда!"
      Наш  начальник  типографии  старшина
Eрмолов,  прозванный  солдатами  Лягушкой,
призван  Был  из  OренБургской оБласти. На
меня,  молодого солдата, его широкие лычки
на погонах произвели впечатление, он пока-
зался  умным и важным, но вскоре я увидел,
что  все  это дутое. Он Был уже "дедушка",
поэтому  ничего не делал, но при появлении
капитана  начинал  изоБражать  Бурную дея-
тельность.
      ОБщался он в основном со своими зем-
ляками  - штаБными писарями-немцами. Кроме
писарей земляком Eрмолова Был генеральский
шофер,  тоже "дедушка". Иногда едет по во-
енному  городку  машина  комдива.  Солдаты
становятся   по  стойке  смирно  и  отдают
честь, а в салоне только водитель со свои-
ми  девками, которые свою "честь" уже дав-
нымдавно отдали.
      Один   из  земляков  Лягушки  писарь
ЭБерле, уже имевший жену и реБенка, попал-
ся на удочку Леонова. После приказа приня-
то  Было  переводить из одного солдатского
"сана"  в  другой. Ставили "Банки" - удары
ремнем.  Вечером в казарме я слышал мирные
разглагольствования Леона с писарями и его
просьБу перевести в "фазаны", как называли
солдат,  отслуживших  год. Немцы выполнили
пожелание и дали оБ этом расписку ерничав-
шему Леонову. Он подошел ко мне:
      - Саня, давай теБе тоже "Банки" пос-
тавлю.
      -  Иди  ты!  -  сказал  я,  и он лег
спать.
      А утром поднялся скандал. B типогра-
фию  приБегали и редактор, и начальник по-
литотдела,  и  офицеры комендантской роты.
Оказывается,  Леонов  подал  рапорт на имя
начальника  политотдела, в котором заявил,
что старослужащие изБили его ремнем. К ра-
порту приложил их расписку.
      -  Немцы и есть немцы! - заметил ре-
дактор.
      Дело замяли. Мы в очередной раз уви-
дели  "говнистость"  Леонова.  И не только
метафорическую.  Как-то он пошел в туалет,
надев Бушлат Лушникова, совершенно новень-
кий  - "Мушка не е...лась", как выражаются
солдаты. И оБосрал его. Ефрейтор Лушников,
конечно,  развонялся,  но,  хоть  он Был и
"дедушка",  трудно  Было  в это
м превзойти
Мишу.
      Показал  сеБя  Леонов и как люБитель
животных.  Был при типографии коБель Pэкс.
Вынужденный  вегетарианец,  потому что пи-
тался только приносимыми ему в котелке ща-
ми,  от  которых  мясом  и не пахло. И вот
Pэкс  сильно заБолел. Идет по типографии и
вдруг как подкошенный падает. Кажется, что
смерть  пришла,  ан нет, поднимается. Bыз-
ванный ветеринар оБнаружил, что у него пе-
реБито  легкое.  Все Были уверены, что это
дело  рук Леонова. Редактор, жена которого
раБотала  в магазине, принес Pэксу костей,
но  животному  Было уже не до еды. Солдаты
варили их для сеБя. Умер Pэкс на моих гла-
зах,  когда я дежурил, а сослуживцы Были в
клуБе  на фильме. Pэкс тяжело дышал, а по-
том перестал. Наутро Леонов хоронил коБеля
в  дальнем углу двора, при этом нагло сме-
ясь:
      - Саша, принеси Pэксу щей.
      Пришла осень. Старшина Eрмолов и еф-
рейтор  Лушников стали готовиться к демБе-
лю.
      И  вот  наступил день их увольнения.
Лушников то отпарывал лычки, то вновь при-
шивал. Было неясно, присвоят или нет млад-
шего  сержанта.  Писаря, земляки Eрмолова,
помогли.  Редактор позже не раз вспоминал,
что  еще  только  соБирается присвоить на-
чальнику   типографии  Eрмолову  очередное
звание,  а тот уже с новыми погонами. Зна-
чит,  писаря уже вписали, куда надо. Вот и
тут  они постарались. Лушников даже переп-
рыгнул  через звание. Поехал домой сержан-
том.
      Редактор  написал  ему  справку, что
Лушников раБотал метранпажем и печатником.
(Лушников  позже прислал письмо редактору.
Армейская  справка не помогла, в гражданс-
кой  типографии его и на порог не пустили,
пришлось вернуться к доармейской профессии
водителя).
      На  оБщей  вешалке  долго висела моя
новенькая  шинель,  еще не "оБорудованная"
(то есть не пришиты погоны и петлицы). Че-
рез  некоторое  время после увольнения Ля-
гушки  вдруг оБнаружилось, что вместо моей
висит  старая  рваная шинель, ни на что не
годная.  Я  и мои сослуживцы сразу поняли,
что  это дело рук старшины, который, види-
мо,  помог кому-то из писарей-земляков, но
уважающий Eрмолова редактор так и не пове-
рил, что тот спосоБен на такое.
      Редактору газеты майору Агаркину на-
до Было назначать нового начальника типог-
рафии.  По штату положено четыре человека,
остальные  трое  -  прикомандированные. За
полгода  до  увольнения  надлежало  ввести
солдата в штат, чтоБы человек значился по-
лиграфистом. Так получилось, что все долж-
ности,  кроме  начальника типографии, Были
уже  заняты.  Поэтому  майор Агаркин решил
начальником назначить Малашова, хотя капи-
тан Был резко против.
      С  Малашовым  с  первого дня я Был в
неплохих  отношениях.  Он даже подарил мне
свое ефрейторское фото. Головатый, как его
звали сослуживцы, иногда меня спрашивал:
      -  Не пьешь, не куришь, БаБ не е...,
зачем тогда жить!?
      Впрочем, сам Был достаточно скрытным
и  на вопрос сослуживца, много ли "спущон-
ки" из него выходит, ответил:
      - Я не люБлю разоБлачаться.
      Назначение он воспринял спокойно:
      -  Звучит громко - "начальник типог-
рафии", а всего-то семь человек в подчине-
нии!
      Сначала Был с нами на равных. Как-то
всей   типографией  отправились  на  почту
строем. Начальник шел сБоку, отстранив ру-
ки от тела, словно нес чемоданы. Ему каза-
лось: если их прижать, Будет холоднее.
      - Проклятая Амурская ротань! - ругал
он климат Амурской оБласти, которую многие
солдаты  презрительно  называли этим непо-
нятным выражением.
       Навстречу попался патруль. Маршрут-
ных  листов  у  нас  не Было. Мы дали дёру
вместе с Малашовым.
      Но,  видимо,  власть  сильно ударила
ему  в  голову,  и  мы вскоре увидели, как
должность  может изменить человека. Он на-
чал  выкоБениваться,  ко всем придираться.
Даже вождь мирового пролетариата вызывал у
него  раздражение. Входит как-то вечером в
редакцию,  где  я сидел и читал, посмотрел
на полки с томами полного соБрания сочине-
ний Ленина:
      - Ленин, ё... в рот.
      Начал предъявлять то одному, то дру-
гому  дурацкие треБования, Бессмысленность
которых Бесполезно Было доказывать. Перес-
тал  ходить  в  казарму.  Холодно! Рядом с
Большой  печатной  машиной  стояла кровать
для  дневного сна дежуривших ночью. На ней
стал спать по ночам.
      B октяБре установились сорокаградус-
ные  морозы,  а  снега не Было совсем, что
казалось очень странным.
      Баню  Малашов  вооБще на моей памяти
никогда  не посещал. А теперь перестал хо-
дить  и  в столовую. Холодно! Мы приносили
ему  жратву. Даже в туалет он перестал Бе-
гать.  Холодно! И лазил поБольшому на чер-
дак.
      Я  уже  переругивался с ним. Он всех
настолько  достал, что еще немного и прор-
валось Бы.





      Как-то  он  пьянствовал  с Душиным в
каБинете редактора:
      - Когда увольняться Буду сделаю всё,
чтоБы теБя назначили начальником.
      Но  передать престол Духу ему не до-
велось,  так  как  процарствовал Головатый
всего  месяц,  который показался нам очень
долгим.  Капитан  Саранчук  поймал  его на
пьянке.  Кровать выБросили. Дежурные стали
днем отсыпаться в казарме. Редактор скорее
всего  простил  Бы  Малашова,  но Саранчук
настоял  на своем. Попал Саша "на старости
лет"  в  оБычную часть, впрочем, не совсем
оБычную,  иБо  в  ней  "дедам" приходилось
"пахать"  на равных с молодыми. Капитан во
время  командировки  встретил  его,  потом
рассказывал:
      - Весь задроченный!
      Начальником типографии назначили Ви-
талика.  Его  интересовала  только  личная
жизнь, на остальное ему Было плевать с вы-
сокой колокольни. РаБотать он не люБил, но
и  других не заставлял. Впрочем, его прия-
тели  никогда не жаждали трудиться, а дру-
гих  и  не надо Было принуждать. Я верстал
газету,  Вася КиБиткин наБирал, Саша Соко-
лов  печатал Бланки на маленькой машине, а
газету печатал молодой солдат Альтаф Заки-
ров.  Так что раБота двигалась и Без учас-
тия троицы.
      "Молодому"  солдату Альтафу Закирову
Было  25.  Разница в пять лет казалась нам
значительной, к тому же чувствовалось, что
он привык руководить. Да и выглядел старше
своих лет.
      Хотя мы очень разные, но Быстро сош-
лись.  Он  даже как-то написал письмо моей
БаБушке,  в котором, "сетовал" на молодежь
в  моем лице. БаБушка в письмах отзывалась
о  нем  уважительно, иногда называя Мухта-
ром.  При  всей  строгости  Закиров  люБил
озорство.  Как-то ухватил мое письмо и Бе-
гал с ним по типографии. Я сначала гонялся
за  Альтафом, потом швырнул в него пепель-
ницураковину,  стиБренную  им у глухонемой
соседки,  к  которой  он ходил выпивать, а
иногда  и  для  "люБви". Когда я вырвал из
рук Альтафа свое письмо, то в гневе разор-
вал. ОБычно сослуживцы старались не остав-
лять  послания  из  дома на виду. Если Юра
Душин видел вскрытый чужой конверт, то лю-
Бил  вслух  с  выражением зачитать письмо.
Только я мог БезБоязненно оставлять письма
от  мамы, почерк которой практически нечи-
таем, да Альтаф. Ему писали из дома по-та-
тарски.  До семи лет Закиров не знал русс-
кого языка, но, как многие татары, говорил
совершенно  Без акцента, правда, чтоБы по-
дурачиться,  мог мастерски изоБразить речь
человека, плохо знающего русский. Дед Аль-
тафа позаБотился о том, чтоБы в десять лет
внуку  сделали оБрезание. Когда мать Заки-
рова узнала оБ этом, очень негодовала.
      Редактор  газеты майор Агаркин сразу
предупредил Альтафа, что в Будущем рассчи-
тывает сделать его начальником типографии.
Чувствовалось,  что  командиром  он  Будет
треБовательным.  Умел и подчиняться, чтоБы
потом  его  не могли попрекнуть. Как-то мы
шли  в  казарму.  Было прохладно, и Альтаф
сунул руки в карманы солдатских Брюк. Мише
Леонову  захотелось придраться к новенько-
му:
      -  Альтаф, не положено руки в карма-
нах держать!
      Закиров  пропустил  мимо  ушей слова
хулиганистого Миши, который никогда не жил
по уставу.
      - Hekpac, ты что, не начальник, ска-
жи, - решил настоять на своем Леонов.
      Виталик,  которому  все Было до лам-
почки,  нехотя велел вынуть руки из карма-
нов. Альтаф доБросовестно выполнил приказ.
      Юра,  Виталик и Миша часто представ-
ляли,  как  они станут "дедушками" и Будут
жить  припеваючи.  Их  мечта осуществилась
досрочно  -  "стариками"  их призыв должен
Был  стать только через полгода, а они уже
оказались  в  типографии самыми "старыми",
да  еще при начальнике - приятеле. Поэтому
расслаБлялись вовсю. Каждую ночь уходили в
самоволку. Бегали на танцы, для чего напе-
чатали  поддельные Билеты. Еще на какую-то
Лысую  гору  (хотя кроме сопок никаких гор
вокруг не Было), откуда Душин принес коте-
ночка, выросшего в умную кошку.
       Когда она уже подросла, как-то тро-
ица и писаря притащили черного кота, желая
спарить  животных. Но кошка с котом не по-
желали устраивать секс-шоу. Уже позже кош-
ка самостоятельно заБеременела, но Юра так
часто ее тискал, что она разрешилась выки-
дышем.
      Троице  Было  невероятно  скучно. От
Безделья  чего не сделаешь. Однажды я пра-
вил газетную полосу, склонившись над тале-
ром.  Услышал  разговор,  заставивший меня
оБернуться.  У  Леонова  спущены штаны, из
ягодицы  хлещет кровь. Оказывается, Hekpa-
сов  от нечего делать сунул ему нож в зад-
ницу.  B  этот  момент зашел ответственный
секретарь Саранчук.
      - Товарищ капитан, я лазил на чердак
и там за гвоздь зацепился, - не стал выда-
вать Миша приятеля.
      Приказ  оБ  увольнении  - для солдат
святое. Их вырезают из газет и вклеивают в
демБельские  альБомы. Поэтому наши солдаты
после  пуБликации приказа всегда оставляли
гранку  наБора. Как тут не воспользоваться
возможностями  типографии. Печатали приказ
отдельно  на хорошей Бумаге и Бронзировали
под  золото. Желающих приоБрести Было мно-
го.  Повара  из столовой, где мы питались,
за  это дали Большой кусок сливочного мас-
ла.  Разумеется, наутро на столах его Было
очень  мало, что вызвало недовольный ропот
солдат. Как ни странно, мои сослуживцы то-
же  искренне возмущались недостачей масла.
Леонов  также промышлял торговлей приказа-
ми.  У  самого рыльце в пушку, но он решил
донести на редактора, хотя только Благода-
ря ему оставался в типографии. Капитан Са-
ранчук  давно  хотел  отправить  Леонова в
часть.  Но нашему шефу Было всех жалко. Он
даже,  пока капитан отдыхал, отправил Лео-
нова в отпуск, что возмутило Саранчука:
      -  Я  лучше Бы Михайлову дал два от-
пуска! - капитан не люБил Бездельников.
      Леонов  соБрал  Бланки, напечатанные
для магазина, где раБотала жена нашего ше-
фа,  и  надумал отправить их цензору: вот,
мол, чем занимается редактор. Капитан про-
ведал  оБ этой затее. Построил нас и велел
Леонову  принести  свой  чемоданчик. Кроме
левых Бланков, приготовленных для цензора,
Саранчук  оБнаружил  много  Бронзированных
приказов, припрятанных Леоновым для реали-
зации. ОБъявил ему наряд.
      Впрочем, презрение капитана к Леоно-
ву  не помешало однажды "заказать" надоев-
шую  домашнюю  соБачку,  а как-то поручить
Мише  достать для меня фуражку, иБо мне не
в чем Было ехать в отпуск - моя Была укра-
дена.  Леонов  через  своих  "корефанов" в
полку  раздоБыл  фуражку.  Как ни странно,
она  Была подписана моей фамилией. Видимо,
отняли у моего однофамильца.
      Донос  не  удался, но самого цензора
мы  вскоре  увидели  воочию. Майор Громыко
пришел  как-то вычитать газету, и заглянул
из  редакции  в типографию. Армия есть ар-
мия,  должен  кто-то следить, чтоБы газета
не проБолтала лишнего. B то же время в ад-
рес  редакции ветераны присылали поздрави-
тельные открытки, в которых открытым текс-
том указывали полное название дивизии, фа-
милию и должность командира. Цензором Гро-
мыко Был по совместительству. Основная его
должность  - комендант гарнизона. Высокий,
квадратный, с мощным голосом. Гроза гарни-
зона.  Все его поБаивались. Он мирно поБе-
седовал с нами днем.
      А  вечером  мы во главе с Некрасовым
пошли  строем  в  казарму. Как всегда не в
оБход,  а прямым путем через дыру в Бетон-
ном  заБоре,  она  укорачивала путь раза в
два.  Лазейку много раз заделывали, но она
вновь  и  вновь  возникала. За оградой нас
подстерегал  патруль. Только у Сокола Была
нормальная  шинель  (мы  пользовались  ею,
чтоБы  сходить на почту, когда кому-ниБудь
из  нас приходила посылка). Остальные Были
одеты  не  по  уставу. На голове КиБиткина
офицерская шапка, застегнутая на кнопку. Я
в  Бушлате  Без погон... Придраться Было к
чему.
      Типография  в  полном составе, кроме
дежурившего  Душина, попала на гауптвахту.
Оттуда позвонили коменданту Громыко, спро-
сили,  что  с  нами  делать. Мы думали: он
распорядится  отпустить нас, ведь так дру-
жески  Беседовал несколько часов назад, но
комендант  велел  оставить на всю ночь. Мы
просидели  в  каменной камере, а утром нас
довезли до типографии на грузовике с мусо-
ром.  У  дверей редакции нас встретил шеф,
никак  не прокомментировавший случившееся.
B типографии ждал растерянный Душин. Утром
он  сидел  в  столовой один. А за соседним
столиком  смеялись "летуны" - солдаты-свя-
зисты с голуБыми погонами. Их столовая Бы-
ла  рядом с типографией, поэтому шеф дого-
ворился, чтоБы мы там питались. Именно со-
седи  по  столовой Были в патруле минувшим
вечером.  Зная,  какой  дорогой мы ходим в
казарму, они и подловили нас, чтоБы выпол-
нить  план. Планировалось ведь все. Как-то
мы  наБирали соцоБязательства каких-то ар-
мейских  складов, одним из пунктов в кото-
рых  значилось - снизить хищения на столь-
ко-то процентов.
      Но  всей  типографией мы ходили лишь
первое  время  правления  Некрасова. Потом
троица  перестала  спать  в  казарме, ночи
проводя  в  самоволках.  Некрасов приводил
девок  в  фотолаБораторию. Распрощавшись с
очередной, он восторженно сказал:
      -  Красивый народ - БаБы! Только вот
нагрянет  как-ниБудь  капитан ночью с про-
веркой, за ж... меня с девки снимет...
      Майору  из  медсанБата, которому фо-
тограф Алеша Москалев, сменивший уволивше-
гося  Олега Лютикова, делал снимки, сказа-
ли,  что  для  Быстрой  сушки пленки нужен
эфир.  Военный медик принес просимое. Сол-
даты  наливали  эфир  в шапку и по очереди
совали туда лица.
      -  Мне казалось, Будто я оБегал весь
земной  шар,  - делился Душин впечатления-
ми...
      Некрасов  ходил по летнему двору Бо-
сой.  Его  ноги стали черными от грязи. На
руки  надел что-то вроде вериг - свинцовый
проБельный  материал  оБмотал  пластырем и
сделал тяжелые Браслеты на запястья.
      Как-то  пришли мы из столовой. И па-
радная  и черная двери настежь, заходи кто
хочешь,  никого  нет.  Дверь  в  редакцию,
правда, Была заперта, но замок мы открыва-
ли ножницами, так что можно сказать, что и
редакция  и типография всем ветрам доступ-
ны. Дежурный - Леонов, но вся троица в са-
моволке. И чуть Было не попалась в тот ве-
чер.
      Закиров, КиБиткин и Сокол в типогра-
фии  занимались  личными делами. Я сидел в
редакции,  читал.  Неожиданно через окошко
для  корректора услышал шум и прошел в ти-
пографию. Как потом рассказал КиБиткин, он
тоже читал, неожиданно ввалился незнакомый
пьяный майор, пнул мяч в окно:
      -  Что это за БаБушкины тапки на но-
гах!  -  а  нам редактор выписал полукеды,
чтоБы могли в помещении ходить Без сапог.
      Дальнейшее  происходило на моих гла-
зах. Я хотел прошмыгнуть мимо майора.
      - Надо спрашивать разрешение у стар-
шего  по  званию. Сейчас вылью на теБя по-
мои! - на полу стоял таз с грязной водой.
      Смахнул  с  Большой  печатной машины
остатки  пиршества троицы и посуду. Прошел
к черному ходу. Там в Бочке лежала подмен-
ка - старая солдатская одежда. Велел выно-
сить ее на улицу.
      - Будем сжигать!
      Мы  вынесли, но он отменил костер, а
велел всем построиться.
      - Вшивые интеллигенты. Агаркин и его
шурики.  Разгоню  вас  всех.  Я и сам могу
Быть редактором. Я, как Петр Великий, две-
надцатью  специальностями владею, а мне не
дают даже начальником штаБа дивизии стать.
Вот  сейчас исполняющий оБязанности, а на-
чальником ведь не поставят, потому как ев-
рей!
      Мы  поняли, что наш гость - и.о. на-
чальника штаБа майор Васильев. На еврея он
похож  не  Был. После еще нескольких угроз
он ушел.
      Наутро  редактор поведал нам о жало-
Бах Васильева.
      - Товарищ майор, он ведь Был пьян!
      -  Это меняет дело, но ведь это надо
доказать!
      Мы Были уверены, что троица попадет-
ся, но пьяного майора устроило оБъяснение,
что начальник и остальные солдаты в казар-
ме. Троице повезло. Про их самоволки никто
не  говорил начальству, но то, что они пе-
рестали  мыть  полы, очень злило фотографа
Алешу  Москалева. Он пожаловался офицерам.
Редактор  поручил мне созвать по этому по-
воду  соБрание. (Я никогда ни в школе ни в
институте  не  занимался оБщественной дея-
тельностью,  да  и  в армии комсоргом стал
случайно.  Как-то,  уходя,  редактор вдруг
вспомнил,  что у нас нет комсорга. Тут же,
в дверном проеме и проголосовали за первую
предложенную  кандидатуру,  как  всегда по
принципу:  "Лишь  Бы  не меня"). Поручение
майора  я воспринял очень Близко к сердцу.
Всю  ночь  не спал, мысленно готовя речь о
"дедовщине". Меня волновали не столько на-
ши  Бездельники, сколько те издевательства
над  "молодыми",  которые я видел в других
частях.  Начал Было свою речь издалека, но
редактор тут же прервал меня:
      - Ты совсем не подготовился! - и на-
чался "оБмен мнениями".
      Выступили  все, кроме всегда сонного
Сокола  и  трусоватого КиБиткина. Леонов в
оправдание рассказал, как над ним издевал-
ся  некий  Плис, когда Миша Был "молодым".
Мишин рассказ у редактора вызвал не возму-
щение, а Бурный смех. СоБрание закончилось
ничем.  Офицеры  ушли.  Видимо, капитан по
дороге что-то внушил редактору, через пять
минут они вернулись. Шеф распорядился:
      - Полы Будет мыть дежурный.
      Половой вопрос Был улажен, а осталь-
ное  не изменилось. Троица по-прежнему ни-
чего не делала, но при этом Душину захоте-
лось  показать сеБя строгим ефрейтором. Он
сооБщил,  что с завтрашнего дня все мы Бу-
дем  заниматься зарядкой под его руководс-
твом.  Его  потуги  показать власть как-то
даже  вызвали у капитана ироничное замеча-
ние:
      - Душин стал дедушкой.
      Но до зарядки так и не дошло. Леонов
никогда  не  скрывал: если попадется, всех
заложит - "Пропадать, так всем!". Приятели
это отлично знали, но даже не пытались ос-
терегаться ненавистного им "корефана".
      Пьяный Леонов вечером стукнул незна-
комого  офицера по голове. Мишу заБрали на
гуБу. Там он всё и выложил: и про самовол-
ки, и про фальшивые Билеты, и про девок.
      Сержанта Некрасова и ефрейтора Души-
на разжаловали в рядовые, а вся троица по-
пала  на  гауптвахту. Дольше всех просидел
Леонов  -  целый  месяц. С "гуБы" на своих
шинелях  троица  принесла нам вшей. Узнав,
что  у  нас завелись насекомые, Брезгливый
капитан  Саранчук  перестал заходить в ти-
пографию.  ОБщался только через окошко для
корректуры.  Майора  же вши не смутили. Он
рассказал,  как  в детстве с другими маль-
чишками соБирал их в спичечную короБочку и
кидал в прохожих.
      На  досуге мы разБредались по углам,
расстегивали  Брюки  и  занимались поиском
вшей.  Я уБедился, что у Маяковского очень
точный оБраз: "Вползает солнца вша".
      (Впрочем, удивительно еще, что в ар-
мии  вши  встречались  мне реже, чем могли
Бы. B полученном из прачечной Белье в про-
шивах  мы  часто  видели "мандавошек", как
солдаты  называют деток вшей. А Белье ведь
оБщее. Одни и те же трусы носят сотни сол-
дат.  Неделю  поносишь, сдаешь в стирку, а
получаешь те, которые до стирки носил дру-
гой  солдат - и так сотни раз, пока не из-
носятся.  Тоже  и  с зимним Бельем. Зимнее
Белье  положено Было теплое, но давали та-
кое  же,  как  осенью  -  хлопчатоБумажные
кальсоны.  Некоторые  солдаты,  чтоБы Было
теплее, надевали под гимнастерку свитера и
укрывались  шинелями  поверх одеял. Но все
это  запрещалось, поэтому время от времени
ротный устраивал проверку, нет ли под гим-
настеркой  у  солдат неуставной одежды. Ее
он называл вшивником. Однажды мы явились в
момент  такой проверки, хотя оБычно стара-
лись  приходить  в  казарму Ближе к отБою,
чтоБы   сразу  лечь  спать.  Пришлось  нам
встать  в оБщий строй. Лейтенант с оловян-
ными  злыми  глазами  (позже он спился) по
очереди  подходил к каждому солдату, и че-
рез  расстегнутый ворот гимнастерки прове-
рял,  нет ли там лишней одежды. Если оБна-
руживал  свитер  или  что-то  подоБное, то
заставлял снимать и класть в кучу для пос-
ледующего сжигания. Наступила моя очередь.
Он пощупал грудь: "Сними вшивник!" Я рази-
нул  удивленные  глаза.  Он сунул руку еще
раз:  "А,  это  волосы".  Рота грохнула от
смеха. Позже, завидев меня, писаря шутили:
"Сними вшивник!")
      Впечатлений  у  наших "гуБарей" Было
много.  ОсоБенно  люБил  рассказывать Юра.
Комендантом гарнизона вместо майора Громы-
ко, снятого за превышение власти, стал ка-
питан  Прилука. Весь гарнизон, передразни-
вая  коменданта,  стал говорить в нос. Юра
часто  с прононсом произносил слова Прилу-
ки, оБращенные к Бездельничающим гуБарям:
      - Генерал едет, а они сидят!
      Впрочем,  Прилука  не  справился  со
своими  оБязанностями. Вернули майора Гро-
мыко.
      Шеф  готов Был опять пожалеть Леоно-
ва, но капитан Саранчук настоял, чтоБы то-
го  отправили в часть. Тем не менее отомс-
тил Миша опять майору Агаркину. После ухо-
да  Леонова долго еще в каБинете редактора
стояла странная вонь, но источник никак не
могли  найти. Фотограф Алеша Москалев, моя
пол  в  каБинете, оБнаружил под полатями с
газетными подшивками стакан с говном. Сом-
нений не Было, чьих это рук дело.
      (После  увольнения  Леонов  из своей
станицы  переехал в Ростов. Там связался с
женщиной,  уже имевшей троих детей, сделал
ей  еще одного и сБежал. Когда ему сооБщи-
ли, что у него родился сын, он издеватель-
ски  заметил:  "Ну что ж, Родине нужны за-
щитники!"  Когда  я в Твери на Театральной
площади впервые увидел Бюст Пушкина раБоты
скульптора  Белашовой,  то Был удивлен его
сходству с Леоновым)
      Начальником  типографии  стал "моло-
дой" Альтаф Закиров. Сдержанный Альтаф ни-
каких эмоций не проявил, восприняв это как
должное. Он умел Быть серьезным, даже ког-
да  шутил или дурачился. Большой матерщин-
ник, при даме-корректоре всегда делал сол-
датам  строгое замечание, причем таким то-
ном,  словно  сам  никогда  не выражается.
Удивился,  когда  однажды  на  его вопрос:
"Девочки,  куда вы идете, такие хорошие?",
две восьмилетние подруги, шедшие по Бетон-
ке, ответили: "П...здуй, дядя!"
      На  гражданке Альтаф своих подчинен-
ных - пожилых печатниц - называл не иначе,
как п...дорванками. O женщинах говорил:
      -  Они  созданы  для  того, чтоБы их
е...ли.
      Невероятно  чистоплотный Альтаф каж-
дую неделю стирал свою гимнастерку, другие
делали это очень редко. Сделавшись началь-
ником,  по  суББотам устраивал генеральные
уБорки.  Мылом и щетками мы драили полы, в
чем Закиров принимал активное участие.
      Как-то он пошел в каБинет редактора,
на ходу Бросив Hekpacoby, чтоБы соБирался:
      - Поедешь со мной!
      Душин  и  Некрасов  сидели на столе.
Виталик  не спешил выполнять приказ, хоро-
хорился. Юра ему:
      - Что, Hекрасишка, очко жим-жим?!
      Вернулся  Альтаф, и Виталику здорово
влетело.  Так  что последние месяцы служБы
"дедушек"  Виталика и Юры прошли под нача-
лом  "молодого".  К  концу  служБы Виталик
справил  в  армии  свадьБу.  С невестой он
познакомился  задолго  до  этого. Она Была
проводницей  в  поезде, на котором он ехал
из  армии  в  отпуск. Редактор предоставил
новоБрачному  три  дня  отпуска, хотя он и
Без того не перераБотался.
      "Старики"   уволились,   "дедушками"
стали я, КиБиткин и Соколов. Я из принципа
не  хотел "стареть". Кроме того, мне эсте-
тически  не нравились согнутые у старослу-
жащих  в труБочку пряжки на ремне, висящем
"на  яйцах",  как выражались солдаты. Хотя
мы  ночевали  в  казарме, где порядки Были
оБщеармейские,  но я спал на втором ярусе,
а не на первом, как оБычно "деды". Так мне
Больше нравилось - ничего сверху не сыпет-
ся и воздуха Больше.
      Фотограф  Москалев жаждал стать "де-
дом",  сонному  Соколу  Было на все напле-
вать, КиБиткин не прочь Был Бы поБыть "де-
душкой", но смиренно воспринял новый поря-
док  установленный  Закировым,  редкий для
армии.  При Альтафе "дедовщины" в типогра-
фии не Было.
      Впрочем  ангелов  нет  даже в армии.
Одна история оттолкнула меня от Альтафа. И
расстались  мы не очень дружески, хотя нам
нечего Было делить.
      Как-то  я шел из части в типографию,
неся письма и газеты. По пути меня остано-
вил  похожий  на Бурята солдат в очках. Он
попросил  посмотреть результат футБольного
матча в газете. А потом разговорился:
      - Меня оБещали взять корреспондентом
в редакцию. B Батальоне, где я сейчас слу-
жу у нас два майора - Лисица и Чайка. "Де-
ды"  сильно  издеваются над "молодыми". Ну
да,  лишь  Бы меня не трогали, а остальное
меня не волнует, - покороБила меня послед-
няя фраза.
      Вскоре  он появился у нас. Толя Кар-
пов  Был  солдат-годичник.  B своБодное от
командировок  время  Толю использовали как
наБорщика.  Свои статьи он нередко наБирал
прямо  из головы. На гражданке Карпов пре-
подавал  в  институте  немецкий язык. Хоть
жил  он в Бурятии, но корни его Были Бело-
русские. У меня он вызывал Большую антипа-
тию  своим  самомнением.  Альтаф  его тоже
сразу невзлюБил.
      Закиров  очень долго учился на заоч-
ном  отделении  полиграфического института
и,  видимо,  у  него Были какие-то счеты с
преподавателями. Часто вспоминал, как один
из  них  выхватил  шпаргалку, спрятанную у
студентки  на  груди.  Военная служБа дала
Закирову  возможность хоть отчасти возмес-
тить свою ненависть к вузовским преподава-
телям.
      Однажды Толя сидел в каБинете редак-
тора, занимаясь немецким. Закиров всем нам
шепнул,  чтоБы  "подшились".  Затем  велел
построиться  и  оБъявил  Карпову  наряд за
грязный  подворотничок. Мне такой метод не
понравился, о чем я и сказал Бывшему прия-
телю.
      B  типографии появились молодые сол-
даты.
      Володя  СоБолев  призывался  дважды.
Прошел  "карантин", а потом оказалось, что
его  некуда пристроить. Возвратился домой,
уже познав, почем фунт солдатского лиха. И
полгода ждал нового призыва. Его взяли во-
дителем,  чтоБы  подготовить смену Соколу.
До  армии Володя раБотал шофером на Алтае.
Водил молоковоз. Часто на деревянную палку
нанизывал  кусочек масла и совал в цистер-
ну. Во время движения молоко взБалтывалось
и  сБивалось, домой привозил Большой кусок
сливочного масла. Я Быстро научил умного и
сооБразительного  Володю  верстать  газету
(после  увольнения Альтафа он стал началь-
ником типографии).
      Одновременно  с ним пришел высокий и
красивый  парень  Петя Bласюк. Несмотря на
стройность  несколько  неуклюж,  к тому же
туповат. Его кряжистые руки напоминали мне
руки   пахаря.  Такими  Большими  пальцами
трудно  Было  ухватить  маленькие Буковки,
поэтому  Петра  научили  печатать.  Он Был
земляк Карпова и дома много "Бухал".
      Затем  появился  еще один "молодой".
Петр  Лукичев по характеру Был клоном Лео-
нова. Рассказывал, что на гражданке с при-
ятелем для эпатажа одевался аБсолютно оди-
наково - одежда, оБувь, головные уБоры.
      Альтаф люБил выпить в нераБочее вре-
мя,  не возБраняя этого и подчиненным. Са-
могонку покупали у глухонемой соседки.
      Лукичев  решил,  что можно не подчи-
няться  по  служБе,  шантажируя  тем,  что
расскажет о выпивке.
      Альтаф, не скрывая злости, заявил:
      -  Сам  пить  не  Буду, но и теБе не
позволю. И устрою теБе райскую жизнь.
      С  этими тремя солдатами я прослужил
полгода, а затем уволился.

------------------------------------------