Black Metall #03 02 июля 2004

Самиздат

   Вот   и  закончил  SLIP  еще  один  роман.  Пришлось  здорово
попотеть  над  ним.  Кто  бы знал сколько я перичитал готической
литературы  и  книг по истории ради этой писанины - просто ужас!
Огромное  спасибо  ALCO  за предоставленый материал (список всех
епископов,  монашеских  орденов  и  пр.).  Возможно  ли,  что бы
гуманнитарий  совместил в себе математика? ALONE CODER докозал -
еще как возможно! (Я тобой восхищен!)!
   Суть  романа  -  человеческая  глупость,  про  это и без того
много  сказано,  но  все  же... На роман меня вдохновил Шарль де
Костер  своей  книгой  "Легенда  о  Тиле".  Только  я попыталься
заглянуть  в душу своего героя и расскрыть таким образом феномен
нестандартности. Как у меня это получилось решать вам. 
   Ниже  привожу  небольшой отрывок из романа, кого заинтересует
могу выслать электроный вариант. 
   Над романом работали: SLIP - автор и художник илюстратор.
   FREEDA - редактор.
   SALAMANDER - компьютерная верстка и дизайн. 
   P.S. Ниже приведен не отридоктированый текст. 

          Из тьмы во тьму с надеждой (отрывок из романа).

   Он  не  знал,  сколько  времени  прошло,  он не знал, была ли
ночь,  а  может  день.  Но  это  уже  не  имело для него особого
значения.  Кто-то  приносил  ему  еду,  он  не ел. Пища и он два
чуждых  друг-другу существа. Она не принимал его, он не принимал
ее. 
   Дни  ли  прошли  или  часы,  Иоганнес  так  и  не  понял.  Он
постоянно  спал, здесь больше нечего было делать. А сон не давал
ему покоя. 
   Однажды  проснулся  Иоганнес  от звука шагов и от холода, что
гулял  по  земле мрачной темницы. Он поднял свой взгляд и понял,
что  все  еще  жив.  Боль  все ровно не дала бы ему долго спать.
Боль  это  его  стезя.  Он устал от нее, хотелось покоя, а покой
простой  сон  не  сможет ему даровать. Он надеялся, что это шаги
палача. Но не было приговора.
   Поднявшись   на  ноги,  он  всмотрелся  во  тьму  подземелья.
Коридор,  что  уходи  вдаль,  манил его на свободу, но там царил
звук шагов тех, кто жаждет крови. 
   Перед  ним  вдруг  с  факелом в руке возник Анастасий. У него
было  высохшее  лицо  и  впалый  взгляд.  Может  это просто лики
танцующего  пламени,  а  может просто Анастасий и взаправду имел
личину  зверя.  Иоганнес  все  же  поздоровался  с  ним. Но зря,
ответа на его приветствие не последовало. 
   Двое  инквизиторов  взяли  его  за  руки, и повели куда-то по
темным  коридорам темницы. Иоганнес ощущал себя тряпочной куклой
в  их сильных руках. Но он знал, они не сломили его воли. Он был
готов  ко  всему.
   -  Мешок  с  "г....",  -  засмеялся  один из инквизиторов!
   -  Так и есть, - подтвердил другой.
   Им  было  все равно, кого они несут на "святой суд". А может,
суд  и  был  святым,  да  только  Иоганнес  не  мог  понять  его
святости.  Он  попросил  только  стакан  воды.  Но  вместо этого
получил  лишь  колючий смех, который эхом разносился по длинным,
темным коридорам. 
   Кто-то  стенал  в  своей  клетке  как  раненый зверь, кто-то,
сойдя  с  ума смеялся над бедным отверженным монахом который как
песчинка  потерянная  среди  мрака  бесконечного  песка метался,
воочию  зная в глаза свою судьбу. То узники плакали за железными
прутьями  по  душу  тех,  кто жил на небесах. Теперь-то Иоганнес
знал  имя бездны. Имя ей - человечество. Вот она сакраментальная
мысль, вот она соль земли! Но какой ценой он понял это. 
   Хотелось  прошептать ее имя, но оно было навсегда утеряно для
него. 
   Его  привели  в место, которое показалась ему таким знакомым,
и  он усмехнулся. Комната была длинной и мрачной, по всюду царил
мрак  только  редкие,  факела  пробивали  эту  тьму своим жидким
светом.  Были  здесь  какие-то  колодцы,  огороженные  камнями и
кресты  с  кожаными ремнями и железными кандалами. Это клетка по
имени  -  жизнь! Как все ту же куклу из опилок его кинули на пол
перед  ногами  Анастасия.  Тот  был суров, но по-своему добр. Он
попросил   принести  воды  для  узника.  
   -  Бедный  мальчик,  - произнес приор!
   Иоганнес  точно  угадал  характер  этого человека. Он добр ко
всему   человечеству   и   ради   этого  готов  замучить  одного
несчастного  узника  юдоли человечий. Юдоли печали и этого мира.
Иоганнес  молчал,  валяясь  на  земле.  Он  не  был устававшим в
физическом  смысле  этого слова. В камере своей кроме сна у него
ни  чего  не  было.  Но подниматься не хотелось. Болела голова и
грудь. Он задыхался. 
   Опершись  о  каменное  изваяние  святого, он уподобился ему в
святом  молчании. Приор заговорил снова. 
   - Мне жаль, что все так вышло.  Ты  чернокнижник,  я  видел
книгу  того,  кого  за  это святотатство  повесили,  а труп его
придали огню. Книга написана по умыслу Дьявола! Она будет 
саженна!
   Иоганнес  молчал.  Ему  было  жалко  в душе, что гениальность
Абеляра  как  и  он  сам  нашла  приют  в  смерти дарованной ему
невежественным   разумом   блуждающих   во  тьме.  И  что  самое
отвратительное  -  эти  люди  и  вправду  верили  в тот бред что
несли!  Жить  среди  такой  дурости  он не мог. Но на земле есть
тысячи   человек,   которые,  ложась  в  мягкую  кровать,  будут
утверждать,  что  грех  -  мечтать  о  смерти.  Пусть кровать их
всегда  будет...  и  пусть  не  будет в жизни их каменного груза
этой  тьмы по имени глупость.
  - Ты знаешь, что следует делать с теми,  кто  поклоняеться Дья
волу, - сказал Анастасий, - но в то же время ты знаешь секрет 
от всех болезней!
   Иоганннес  усмехнулся.  Если бы он действительно его знал. 
  - Расскажи  его  и  я попрошу судью о быстром огне. Подумай, 
огонь медленный  это  такая  боль. Ты ведь умный, ты не заслужил
такой лютой  смерти!
  -  Нет лекарства, - сказал Иоганн, голос его был слегка 
охрипшим.
   Когда   принесли   воду,   это   немного   помогло.  Чувствуя
живительную  влагу,  которая вливалась в его тело Иоганне вдруг,
вдохновенно  произнес.  
 -  Да,  я знаю секрет. Этот секрет спас тебе  жизнь,  и  я 
унесу  его  с собой в могилу! 
 - Одумайся, - вскричал  приор,  -  я  не желаю тебе зла мальчик,
но зло должно быть наказано! 
   Монах  усмехнулся  и  попытался  подняться на ноги. У него ни
чего  не вышло. Видно все же он не часы провел в своей камере, а
дни.  Но  все  же  его  губы  прямо  прошептали.  
 - Лучше быть с Дьяволом  по  правую руку, чем жить среди 
скотов!
 - Ты не хочешь облегчить  свою  муку,  но  подумай. Это 
лекарство сможет спасти человечество  от  чумы.  От  бича,  что 
не дает нам покоя!
 - Мне сложно  говорить,  у меня спазмы, - простонал он вдруг. 
 - Плохая игра,  -  сказал  Анастасий,  -  но  я  знаю, как 
заставить тебя говорить.  Ты  все расскажешь тому человеку, 
которому доверяешь. Ты согласен?
   Иоганнес  молчал.  Уж он то точно знал, что не кому больше не
доверяет  в  этом  мире.  Даже  если  Анастасий  приведет к нему
самого Целестина. Это уже не имело значения.
   Анасатсий   встал  со  своего  деревянного  стула  и  глубоко
вздохнул.   Казалась,   он   искренне  желает  добра  Иоганнесу.
Беспокоиться  за  него!  Но  в этой мысли чувствовалась траурная
игра - серая как мышь. 
   Он  поднял  свой  взгляд  на  Анастасия  с  немым  вопросом и
несломленной  гордостью  во взгляде. Тот усмехнулся ему в лицо и
сказал.   
 -  Я  ведь  все про тебя знаю. Когда я услышал, как ты
впервые  назвал  имя  Абеляра,  этого  непокорного еретика я уже
тогда  знал,  что ты за птица! О нем я был наслышан. Останки его
похоронены   на  кладбище  проклятых  предателей  Господа  Бога!
Еретика  который  сейчас за грехи свои горит в аду! Думаешь, что
ты  мученик,  что  ты  святой?  Это  не  так,  ты  просто жалкий
авантюрист,  что  думает, будто имеет право усмехаться над чужой
бедой.  Мы болели чумой, у нас не было выбора повиноваться твоим
приказам,  но  их  отдавал  сам Дьявол. Пока есть шанс спастись,
одумайся!  Ты не заслужил рая, но неужели ты хочешь гореть в аду
рядом с Абеляром? 
   Он  приказал  кого-то привести. Из-за двери, такой же сырой и
каменой  как  все  что их окружало, показался охранник. Иоганнес
не  рассмотрел  его лица, но зато он видел, как в комнату завели
женщину,  накрытую  черной  вуалью.  Как  и вуаль, черно было ее
платье.  Иоганнес  смотрел  на  нее и сквозь вуаль видел то, что
было  невидимо  для  взгляда не посвященного. Это была Элизабет!
Но  откуда они знают про нее?! Он был в шоке, совсем рядом с той
гранью,   что   разделяет   два   мира.   Мир   безумия   и  мир
сладострастных грез. 
   Она  прошла  как призрак среди серого камня совсем бесшумно и
тихо.  Она  плыла  по  полу в его сторону. И как только Элизабет
сняла  вуаль,  он  встретил этот взгляд. Глубокий, осмысленный и
совсем  черный  при  слабом  свете  факела. Огонь отражался в ее
глазах  и  еще  что-то,  что немыслимо было понять для него. Это
она,  хрупкая,  нежная,  но  все  же  уставшая. Это она, живая и
близкая. 
   - Какое сладкое безумие - прошептал Иоганнес!
   Анастасий  отошел  в  сторону  и молча наблюдал за сценой. Но
его  уже  не  существовало  для монаха. Не было и этих стен. Как
раньше,  как когда-то он вдруг встал перед ней на колени и обняв
ее  за  ноги  заплакал.  Голова  его  тонула  в  черной материи,
пропитывая  ее  своими  слезами.  Это была не выносимая боль. Уж
лучше  его  сердце  остановилось  бы тот момент, но он продолжал
жить. 
   Она  положила  свою  нежную  ладошку на его голову и казалась
ей,  что  голова  монаха поседела в один миг. Но то был отблеска
факела. 
   Они  оба упали на каменный пол, и она тоже заплакала, увидев,
сколь   печально   его   положение.   Гладя  его  по  волосам  и
беспрерывно   осыпая   его   поцелуями,  Элизабет  называла  его
несчастным  ребенком.  Потом  на  некоторое  время  их поглотило
безмолвие.  Тишина  заполнила  собой эту комнату, и только треск
смолы в горящих факелах напоминал им ситуации. 
   Потом  он  сказал, сквозь слезы, тихо и печально. 
  - Ты живая, ты  есть!  
  -  Конечно,  я  есть,  - сказала она, и голос ее эхом
отдался  среди  этих  стен. 
  - Расскажи, как ты живешь, как твои дела,  расскажи  мне 
все что угодно, ты главное говори, я хочу слышать  твой  голос. 
Я хочу видеть твое лицо. Мне обидно, что я вижу  его  только
при  свете  факелов,  но  ведь  это не важно, главное, что это
Элизабет. Это ты живая! Живая!
   Она  смотрела ему в глаза и казалась, не могла понять его. Он
всегда  был  слишком  странным  человеком  для нее. Обычно такой
замкнутый,  но в то же время способный раскрыться перед ней. Это
пугало  ее.  Такого  человека  всегда жалко, если не любишь его,
вроде  хочешь  забыть  о  нем, а сил нет. Как можно забыть такой
искренний  водоворот чувств. Если бы он всегда был бы таким, она
бы  не смогла его бросить. Но к ее великому разочарованию в этом
человеке  было две души. Душа ребенка и душа мудрого старика.
  - Прости  меня,  -  прошептала  она!
  - Я хочу сказать, - прошептал он,  -  я  хочу, чтобы ты знала,
почему я тогда ушел. 
  - Не надо Иоганн,  -  шептала она сама чуть не плача. 
  - Я скажу, ты должна знать.  Я  знаю, ты не любишь меня, и не
когда не любила! Это не важно  и мне не нужно твоей любви. 
Я могу быть счастливым просто любя  призрак своих ожиданий.
Просто любя надежду в себе. Просто зная,  что  ты  есть.  Если 
бы я остался с тобой, я бы испортил тебе  жизнь.  Потому то я 
сходил с ума рядом с тобой. Ты и мой долг,  та  боль  в  моем
сердце  не  совместимые вещи. Я должен следовать  зову своего 
рока. 
 - Что ты такое говоришь безумец! 
 - Это  правда  Элизабет, та самая горькая правда, которую я 
должен был  сказать с самого начала. Но ты была так прекрасна,
я не мог тебя  оставить.  Теперь  это уже не имеет значения. 
Я все понял. Мы  не можем быть вместе, и я знаю, ты любишь 
Даниеля. А может и не его вовсе. 
 - Даниель лишь друг мне и не более, я...
   Он  не дал ей договорить, нужно было столько сказать. 
 - Ты не понимаешь,   я   хочу,   чтобы  ты  была  свободна  
от  меня  по настоящему.  Чтобы  не было жалости в твоем сердце.
Забудь меня! Я так хочу.
 - Глупый, - сказала она и глубоко задумалась.
   Лицо  ее  было  напряженным  даже  при  свете  факелов.  Лицо
Иоганнеса  было  заплаканным,  он был подобен ребенку.
 - Тебя не возможно  понять, - сказала она, - я могла бы быть
с тобой, но я женщина,  а  ты дитя.  
 - Я знаю. Но ты поймешь потом сама, когда меня  не  будет, 
сколько было мужества во мне. Больше чем в том человеке,  что 
умел  драться  за  себя,  махая кулаками. Больше мужества,  
чем  в  этих  Инквизиторах,  что  думают, будто имеют
власть  над душами, но это не так! Во мне есть мужество смотреть
в  лицо  правде и при этом я не стал таким как все эти люди, что
окружают  меня. Я не гоняюсь за хлебом, я не гоняюсь за золотом,
я  не  гоняюсь за женщинами, меня тошнит от этого. Я идеалист, я
ученный  и  жил ради правды. Правды что все понимают и видят, но
не  кто не хочет и пальцем шевелить, считая безнадегу нормой для
себя. 
 -  Я  ни  чего  такого  даже и не думала, - прошептала она, -
просто  я женщина, которая хочет жить и быть женщиной. Иоганнес,
я  хочу,  чтобы ты знал... я теперь замужем. Так получилось и...
   -  Я знаю, не спрашивай, откуда, - прошептал он, - я 
счастлив за тебя. 
 -  Ты  не  дал мне договорить. Я пришла спасти тебя, ведь
все  же  мы  друзья и тебе нужна помощь. Я не думаю, что следует
тебе  думать  о смерти. Смерть выход для трусов! Помни это, а ты
можешь стать еще счастливым!
   Он  замолчал  и  вдруг стал, напряжен и холоден как мраморная
статуя. 
 - Ты слышишь меня, - спросила она?
 - Да, - сухо ответил он. 
 - Будь  благоразумен, скажи им все, что они хотят услышать
от  тебя.  Расскажи  им  все  свои  секреты,  и они подарят тебе
свободу.   Ты  будешь  прощен.  Будешь  свободен.  Найдешь  себе
девушку, и будешь жить. Слышишь меня, ты будешь ЖИТЬ! 
   Он  улыбнулся,  не  ей,  скорей самому себе. Сердце его стало
кусочком  льда.  А  улыбка  его походила на улыбку затравленного
зверя  готового  пойти  на  безумный  шаг.  Пусть  все,  кто его
ненавидят,  видят  эту самую улыбку.
 - Расскажи мне про Даниеля, как  он,  -  спросил  Иоганнес, -
я  волнуюсь  за него?
 - Он в порядке,  у  него  есть  не  много денег, друг моего
отца хорошо отблагодарил  его  за  то,  что  он  привел  меня
к нему целой и невредимой.  Теперь  он  уже на пол пути к своей
родине. Даниель хочет  попасть  в  Гослар.   
 -  Что  ж  я  рад,  что  все хорошо кончается!  
 -  Он  вспоминал  о тебе, и хотел тебя увидеть перед
отъездом.  Но  ты  пропал,  и  мы  не  знали где тебя искать. Ты
сумасшедший,  убежал, оставил нас вдвоем, мы незнали, что и 
думать о  тебе.  Искали  тебя по всему лесу, но все было тщетно!
Нельзя же  так  с  друзьями. 
 - Я искал то, что ищу.
 - Ты снова о своих звездах,  забудь  о  них.  Звезды,  другие
миры, все это там, на верху,  в  небе,  а ты живешь здесь и
сейчас. Я хочу видеть тебя счастливым!  Не  порти себе жизнь. 
 - Ты не когда не верила мне, -  разочарованно  сказал  он,  -
тогда  скажи, почему за веру в лучшую  жизнь,  за свои идеалы 
люди отдают свою жизнь. И ведь не глупцы  же  идут  на  плаху,
а  самые лучшие и умные среди нас.Такие,  как Абеляр?
 - Я не знала его... 
 - А жаль. Он был гением, я  люблю  его. 
 - Но не надо ему подражать. Гениальность не стоит
плахи.  Если бы он был умным, то жил бы сейчас себе припеваючи. 
 - Он  был  умным, - вскричал Иоганн, - но тебе этого не понять,
не  может  умный  человек  жить  ради  себя!  И  я не хочу этого
обсуждать,  ты  прости  меня,  но  я  должен сказать, что метаю
бисер...
   Она  замолчала.  Обиделась  или  нет,  этого  он  не понял. 
 - Хорошо  пусть  будет  так,  -  вздохнула она, - но зачем
умирать когда, есть возможность жить хотя бы ради своих 
открытий. 
   На  этот  раз  она  была права. Вот только Элизабет не знала,
что-то, что хотят  выведать эти люди является мыльным пузырем.
Не  было  не  какого  лекарства  от чумы.
 - Мне уже не помочь, - прошептал  он,  - они нашли дневник
Абеляра у меня, будет суд. Я для  них  чернокнижник!  А  ты 
даже  не  понимаешь,  какая  это глупость.  Взрослые люди
блуждают во тьме своего невежества и посути  не  имеют не какого
права судить ближнего своего.
  - Но ты можешь облегчить свою учесть, расскажи им все!

                          THE END.