Netus News #10 04 февраля 1999

Самиздат

                ─── Фанта ───

                 Фредерик ПОЛ
                    ПРИЗРАК

     "Как  хороша чертовка, - подумал Дэн-
диш,  -  и  как восхитительно беспомощна!"
Единственным  ее украшением была пластико-
вая  опознавательная  ленточка,  поскольку
девушка  только что появилась из капсулы и
больше на ней ничего быть не могло.
     - Ну как, проснулась? - спросил он.
     Девушка даже не шевельнулась.
     Дэндиш  почувствовал, как возбуждение
наполняет  все  его существо. Как она дос-
тупна  и  беззащитна...  Сейчас кто угодно
мог бы сделать с ней что угодно, и она да-
же  пальцем  не  смогла бы пошевелить. Ну,
соответственно,  и  взаимности от нее ожи-
дать  было  бы глупо. Даже не прикасаясь к
ней,  он прекрасно знал, что кожа ее тепла
и суха. Жизнь полностью вернулась в ее те-
ло,  и  через  несколько минут она оконча-
тельно придет в себя.
     Дэндиш  -  а  он  был  и капитаном, и
единственным  членом  команды  безымянного
корабля, несущего лежащих в анабиозе коло-
нистов  сквозь  бесконечное  пустое прост-
ранство с Земли к планете далекого Солнца,
обозначенной на звездных картах лишь номе-
ром,  а  теперь  называющейся Элеонорой, -
провел эти оставшиеся до пробуждения мину-
ты  не  глядя  на девушку, которую, как он
знал, звали Силви, но с которой он никогда
прежде  не  был  знаком. Снова взглянув на
нее,  он увидел, что она уже пришла в себя
и лежит, крепко удерживаемая в своей ледя-
ной  колыбели ремнями безопасности. Волосы
у  нее на голове торчали в разные стороны,
а  выражение лица не предвещало ничего хо-
рошего.
     - Ну, ладно же! Где ты там? А ты зна-
ешь,  чем  это  пахнет?  - спросила она. -
Представляешь, что тебе за это будет?
     Дэндиш был удивлен. Удивляться он ни-
когда  не  любил,  поскольку  это  чувство
всегда  его пугало. Вот уже девять лет его
корабль несся сквозь космические просторы.
Он  досыта  нахлебался  одиночества, и оно
мало-помалу  переросло в страх. Правда, на
корабле  находилось семьсот капсул с коло-
нистами,  но  те  лежали  в своих ваннах с
жидким  гелием такие недвижимые и неизмен-
ные, что никак не могли составить приятную
компанию.  За пределами же корабля ближай-
шее  человеческое существо находилось, по-
жалуй, никак не меньше чем в паре световых
лет, если не считать какого-либо случайно-
го, мчащегося в обратном направлении звез-
долета.  Но и тот практически находился бы
от  него гораздо дальше, чем родное Солнце
или  Элеонора,  поскольку  на торможение и
перемену  курса,  новый разгон и встречу с
тем  другим кораблем потребовалось бы вре-
мени  вдвое  больше,  чем на весь полет до
цели.
     На  корабле  любой  звук мог означать
лишь тревогу. Поскольку на борту никого не
было,  любой скрежет металла или внезапный
стук, пусть даже и негромкий и очень отда-
ленный,  могли сигнализировать об опаснос-
ти. И не раз Дэндишем на целые часы и даже
дни  овладевал  ужас, терзавший его до тех
пор,  пока он не находил наконец лопнувшую
лампу  или  неплотно  пригнанную дверь. Со
страхом относился он и к возможности пожа-
ра. Конечно, на корабле, где царили металл
и стекло, пожар едва ли был возможен, но в
своих  кошмарах  он раз за разом погибал в
бушующем пламени.
     -  Да  покажись же ты! Я хочу на тебя
посмотреть, - заявила девушка.
     Про  себя Дэндиш отметил, что она так
и  не  удосужилась  прикрыть  наготу.  Как
проснулась она девственно нагой, так нагой
и  оставалась.  К этому времени, уже успев
выпутаться  из  ремней,  она  выбралась из
капсулы,  и  теперь  расхаживала  по залу,
тщетно пытаясь обнаружить, где спрятаться.
     -  Ведь предупреждали же нас, - снова
заговорила  девушка. - Не зевайте! Опасай-
тесь  космических дуриков! Развесите уши -
горько пожалеете! В Центре Отправки нам об
этом  все уши прожужжали - и точно, будьте
любезны  -  ты тут как тут. То есть где-то
тут. Так где же ты? Бога ради, кончай пря-
таться и покажись наконец.
     Она  полустояла-полуплавала под углом
к  полу,  отковыривая с губ мельчайшие че-
шуйки ороговевшей кожи и то и дело тревож-
но озираясь. Помолчав, она продолжала:
     -  Интересно, что за лапшу ты мне бу-
дешь вешать на уши? Небось, что-нибудь про
метеор  из  подпространства, который наск-
возь прошил это корыто, и в живых остались
только  ты  да я, и вот теперь мы до конца
дней обречены падать в никуда, поэтому мне
ничего не остается, как скрасить оставшие-
ся дни, и тому подобное, да?
     Дэндиш, не отвечая, продолжал разгля-
дывать ее сквозь оптические рецепторы зала
оживления.  За  долгие  годы он - Дэндиш -
стал  настоящим ценителем и знатоком своих
жертв.  Чтобы  спланировать  все  это, ему
потребовалась куча времени. Сложена девуш-
ка  была  безупречно - молодая, тоненькая,
изящная.  Именно  поэтому  он выбрал ее из
трехсот  пятидесяти двух замороженных жен-
щин-колонисток,  неспешно и вдумчиво прос-
матривая  микрофотографии, прилагавшиеся к
личному делу каждого из колонистов. В этом
он был подобен заядлому меломану, выбираю-
щему  нужную  пластинку  по каталогу. Зато
эта действительно была лучшей из всех.
     Дэндиш, конечно, был не очень в смыс-
ле  чтения персональных психопрофилей, но,
поскольку всегда считал психологов придур-
ками,  а  все эти их профили - мусором, он
ориентировался в основном по характеристи-
кам, которые знал. Ему хотелось, чтобы его
жертва  была  невинна  и доверчива. Силви,
которой  было всего шестнадцать лет от ро-
ду, и с уровнем развития чуть ниже средне-
го,  казалась в этом смысле самой подходя-
щей  кандидатурой.  Его даже немного расс-
троило то, что она отреагировала на проис-
шедшее без соответствующего случаю страха.
     -  Тебе за это влепят минимум полтин-
ник!  -  выпалила  она,  снова  озираясь и
тщетно  пытаясь понять, где же он все-таки
прячется. - Скажешь, нет?
     Камера оживления, тем временем, обна-
ружив, что в ней никого больше нет, приня-
лась приводить себя в состояние готовности
и   перезаряжаться.  Пластиковые  простыни
свернулись  в  тугие жгуты и исчезли в от-
верстии мусоросборника. Под ними оказались
новые, совершенно чистые простыни. Генера-
торы  радиообогрева  на  мгновение включи-
лись. Края камеры уныло сомкнулись. Опера-
ционный  стол  мрачно  прикрылся колпаком.
Девушка  недоуменно  следила за происходя-
щим. Потом тряхнула головой и рассмеялась.
     - Боишься ты меня, что ли? - спросила
она.  - Ладно уж, черт с тобой! Скажи, что
ты  просто  лопухнулся,  принеси  мне  ка-
кую-нибудь  одежду,  и  давай спокойно все
обмозгуем.
     Дэндиш с сожалением вынужден был отв-
лечься  от  оптических  рецепторов. Таймер
как  раз  сообщил  ему,  что настало время
очередной  проверки бортовых систем, и он,
как  сто пятьдесят тысяч раз до того и еще
сто тысяч раз в будущем, быстренько прове-
рил температурный режим в трюме с капсула-
ми,  замерил  уровень жидкого гелия и вос-
полнил  его из корабельных запасов, сверил
курс  корабля  с заданным, проверил расход
топлива  и  скорость истечения струи, убе-
дился,  что все остальные системы функцио-
нируют  нормально,  и  снова  обратил свой
взгляд на девушку.
     Вся  процедура проверки заняла у него
не  более  одной минуты, но девушка за это
время обнаружила расческу и зеркальце, ко-
торые он выложил специально для нее, и те-
перь  яростно расчесывала волосы. Одним из
серьезных  недостатков системы заморажива-
ния  и  оживления  было  то,  что особенно
сильно страдали такие сложные органические
структуры,  как волосы и ногти. При темпе-
ратуре  жидкого гелия органика становилась
чрезвычайно хрупкой, и, хотя все процедуры
разрабатывались  с  учетом этого явления -
тело  бережно  помещалось в эластичный ко-
кон,  и  вообще  принимались все возможные
меры к тому, чтобы оно не соприкасалось ни
с чем твердым или острым, - ногтям и воло-
сам все равно наносился наибольший урон. В
Центре   Отправки   колонистам   постоянно
вдалбливали  в  голову  необходимость  как
можно  короче стричь ногти и волосы, но не
до  всех  это  доходило. Силви сейчас была
похожа  на манекен, которому какой-то неу-
меха  попытался  сделать парик. Она все же
вышла  из положения, свернув то, что оста-
лось  от  ее волос, в малюсенькую кичку, и
отложила  расческу. Вылезшие от расчесыва-
ния волосы теперь плавали в воздухе вокруг
нее,  как  будто  она попала в миниатюрную
песчаную бурю.
     Горестно  потрогав  несчастную кичку,
девушка произнесла:
     - Тебе-то небось смешно!
     Дэндиш  на  мгновение  задумался. Для
него в этом не было ничего смешного. Двад-
цать  лет назад, когда Дэндиш был еще под-
ростком  с  длинными завитыми волосищами и
наманикюренными   ногтями,  бывшими  тогда
последним  писком  моды,  он  почти каждую
ночь  во  сне  попадал как раз в такую вот
ситуацию.  Иметь  собственную девушку - не
полюбить ее, не изнасиловать, не жениться,
а  именно иметь в качестве рабыни, и чтобы
никто  не  мог  запретить ему делать с ней
все,  что  ни  заблагорассудится. Подобные
сны  посещали  его  почти еженощно, осеняя
сотнями вариантов.
     Само собой, об этих снах он никому не
рассказывал, во всяком случае напрямую, но
однажды,  когда  в  школе  им  читали курс
практической  психологии,  он рассказал об
этом, как о чем-то вычитанном из книжки, и
тогда  преподаватель,  будто  прочитав его
мысли,  объяснил,  что все это просто тща-
тельно подавляемое желание поиграть в кук-
лы.
     Но  Силви  явно  не  была ни сном, ни
куклой.
     -  Я  тебе  не  кукла какая-нибудь, -
внезапно заявила она, да так резко и вызы-
вающе, что он был просто потрясен. - Выле-
зай, и давай покончим с этим.
     Она  выпрямилась,  держась за стенные
скобы  и,  хотя и выглядела рассерженной и
встревоженной,  признаков страха не прояв-
ляла.
     - Если ты только не шизик, - отчетли-
во произнесла она, - в чем я сильно сомне-
ваюсь,  хотя чего на свете не бывает, - то
не  сделаешь  ничего наперекор мне, понял.
Потому  что  это  так не пройдет, верно? И
убить  меня ты не убьешь, тебе потом никак
не отвертеться, да и вообще корабль не до-
верили  бы  потенциальному убийце. Значит,
первое же, что я сделаю после посадки, так
это  свистну  ближайшего  копа, и лет этак
девяносто  водить  тебе  вагон подземки. -
Тут  она хихикнула. - Уж я-то знаю. У меня
родного дядьку подловили на неуплате нало-
гов, и теперь он работает землечерпалкой в
дельте  Амазонки.  Видел бы ты его письма!
Так что давай вылезай, и посмотрим, угово-
ришь ты меня не заявлять или нет.
     Нетерпение ее все росло.
     - Елы-палы! - пробормотала она, помо-
тав  головой. - Ну и везет же мне. Кстати,
коли уж я проснулась, мне нужно по-малень-
кому,  а  потом  я бы не прочь и позавтра-
кать.
     Дэндиш хоть немного утешился тем, что
у  него хватило предусмотрительности пред-
видеть такую возможность. Он отворил дверь
ванной  и  включил печь, чтобы разогрелись
уже  лежащие там аварийные рационы. К тому
моменту, как Силви вышла из ванной, в зале
на  столике ее уже ждали бисквиты, бекон и
горячий кофе.
     - Курева-то, небось, нету? - спросила
она.  - Ладно, перебьюсь как-нибудь. А как
насчет   одежки?   И  насчет  того,  чтобы
все-таки  высунуть  нос.  А то я тебя и не
видела. - Она потянулась, зевнула и приня-
лась за еду.
     Очевидно, она приняла душ, рекомендо-
вавшийся  всем колонистам сразу после ана-
биоза  и смывающий чешуйки омертвевшей ко-
жи,  а то, что осталось от волос, повязала
небольшим полотенцем. Дэндиш с большой не-
охотой оставил его в ванной, но ему бы и в
голову  не  пришло,  что жертва повяжет им
голову.  Силви немного посидела, задумчиво
разглядывая  остатки завтрака, и через не-
которое  время назидательным тоном загово-
рила:
     -  Насколько  я  понимаю,  космонавты
всегда  немного  чокнутые,  потому  что ни
один  нормальный человек не отправится ку-
да-то к черту на кулички на целые двадцать
лет ни за какие коврижки. Значит, дело яс-
ное, ты - чокнутый. А значит, раз ты вдруг
будишь  меня,  а сам не показываешься и не
намерен  даже  перекинуться  со мной парой
слов,  я  ничего  с этим поделать не могу.
Ясное  дело,  если ты поначалу и был в по-
рядке, то эта одинокая жизнь таки застави-
ла  тебя  сбрендить...  Может, тебе просто
хотелось   немного  скрасить  одиночество?
Это-то  я  еще понять могу. Я тогда даже с
удовольствием  посидела бы с тобой и слова
плохого  не сказала. С другой стороны, мо-
жет, ты задумал какую-то подлянку и сейчас
просто  набираешься духу. Сомнительно, ко-
нечно,  потому  что  вас там как только не
проверяют, пока доверят корабль. Но всякое
бывает.  Что тогда? Убьешь меня, тебе при-
паяют  срок.  Не убьешь - я могу настучать
на  тебя  после  посадки,  и тебя опять же
упекут.
     Я  ведь  тебе рассказывала про своего
дядюшку  Генри.  Его  бренное  тело сейчас
мерзнет где-то на темной стороне Меркурия,
а  мозги  упорно  трудятся, чтобы фарватер
Белема  не заносило песком. Может, по тебе
это  и  не  такая  уж плохая работенка, но
дядьке  она что-то не очень по душе. Всег-
да-то  один-одинешенек,  прямо  вот как ты
тут, и пишет, что страшно свербят всасыва-
ющие  трубы.  Он, конечно, мог бы и сачка-
нуть,  но тогда уж его вообще зашлют в ка-
кую-нибудь  дыру. Вот он, бедняга, и муча-
ется,  скрипя  зубами,  или,  как их там -
дробилками,  и старается изо всех сил. Де-
вяносто лет! Он пока оттрубил всего шесть.
То есть шесть стукнуло, когда мы улетели с
Земли,  а сколько еще прошло, не знаю. Зуб
даю,  тебе бы такое не понравилось. Может,
все-таки выйдешь, и спокойно все обсудим?
     Минут  через  пять  или десять, после
целого набора сердитых гримасок, намазыва-
ния  хлеба маслом и яростного швыряния его
в  стену,  с  которой его тут же смахивали
сервоуборщики, она раздраженно заявила:
     - Ну и черт с тобой. Тогда давай хоть
книжку, что ли!
     Дэндиш  снова  отвлекся  и  некоторое
время прислушивался к шепоту бортовых сис-
тем,  потом  снова привел в действие колы-
бель.  Ему  столько  раз не везло в жизни,
что  он прекрасно чувствовал, когда наста-
вала   пора   подсчитывать  убытки.  Когда
створки  колыбели разошлись в стороны, де-
вушка  вскочила. Гибкие щупальца манипуля-
торов  обхватили  ее и бережно уложили об-
ратно в колыбель, затянув на талии предох-
ранительный пояс.
     -  Козел  несчастный, - крикнула она,
но  Дэндиш  не  ответил.  К ее лицу начали
приближаться  раструб усыпителя, она заби-
лась в ремнях и отчаянно вскрикнула:
     -  Ну  подожди хоть минуточку, я ведь
вовсе  не отказывалась... - Но от чего она
не отказывалась, Дэндиш так и не успел вы-
яснить,  поскольку усыпитель плотно закрыл
лицо.  Пластиковый  кокон обернулся вокруг
нее,  полностью скрывая лицо, тело, ноги и
даже шальное полотенце, которым была повя-
зана ее голова. Колыбель сомкнулась и мед-
ленно бесшумно покатилась в анабиозную ка-
меру.
     "Прощай,  Силви,  -  сказал  сам себе
Дэндиш, - ты оказалась досадной ошибкой".
     Может быть когда-нибудь потом, с дру-
гой девушкой...
     Но  на  то,  чтобы решиться разбудить
Силви,  у Дэндиша ушло почти девять лет, и
он не был уверен, что решится на такое еще
раз. Он вспомнил ее дядюшку Генри, который
работал  землечерпалкой  у  атлантического
побережья  Южной Америки. Он вполне мог бы
быть  на  его  месте.  Но  вместо этого он
просто-таки  ухватился  за возможность от-
быть срок, пилотируя космический корабль.
     Он  взирал  на  все  эти десять тысяч
звезд, что раскинулись вокруг, включив на-
ружные оптические рецепторы, служившие ему
глазами.  Он беспомощно пытался ухватиться
за  космическую  пустоту радарами, бывшими
его  руками. Слезы его истекали пятимилли-
онным  потоком ионов из сопел его двигате-
лей. Он представлял себе все эти тонны жи-
вой беспомощной плоти в трюмах, находящие-
ся  в  полной его власти, те женские тела,
которые   могли  бы  доставлять  ему  удо-
вольствие,  не лежи сейчас его собственное
тело,  как и тело дядюшки Генри, на темной
стороне  Меркурия.  Он представлял себе их
ужас, которым мог бы наслаждаться, если бы
только  имел  возможность  его внушать. Он
готов  был  заплакать в полный голос, если
бы хоть голос оставался при нем.

                  ────────
             ───────────────────
                  ────────