Miracle #03 16 июля 1999

Самиздат

Без четверти четыре - рассказ из повседневной жизни от X-Raizor'а.

    (c) X-Raizor/NSDF/Triumph
    --------------------------

     БЕЗ ЧЕТВЕРТИ ЧЕТЫРЕ

    Оператор уже четыре часа сидел перед
экраном  монитора. Симпатичная красочная
картинка,  смотревшая  на него последние
полчаса,   немного   колебалась  в  такт
частоте отечественных систем электроком-
муникаций.  Какие-то  прекрасные  образы
золотой осени изменяли экран. Живописная
картина  природы  с множеством голосов и
оттенков, подобно реальности, заставляла
полностью    погрузиться   в   атмосферу
виртуальной жизни там, за границей этого
экрана.  Где  то  там  созданная  кем то
искусственная,  но все такая же прекрас-
ная и удивительная жизнь текла своим че-
редом;  менялись  времена года, облетела
листва  и  все  так  же улетали журавли,
предвещая  скорое  наступление  коварной
зимы.  Пожелтевшие  деревья,  окрашенные
в сеть компьютерного растра, теряли свою
легкость  и возвышенность, превращаясь в
повседневных  старцев, мудрецов природы.
Но незаметно уносящиеся краски жизни, не
делали  их  менее прекрасными, наоборот,
грациозно   развернувшиеся   ветви  крон
утверждали  свою  силу  и монолитность в
бесконечно  тянущейся  борьбе  за  выжи-
вание.

    Да,  да, как ни странно, но во внут-
реннем  мире пожелтевшего экрана шла вся
та  же  принужденная  борьба за право на
существование. Время все так же оставля-
ло  следы  на всех обитателях маленького
мирка,  как живых, так и пока безмолвст-
вующих. Может быть, столько же боли при-
чиняет  эта картина природного безбрачия
и   уныния   кому-то   живому   там,  за
пределами  нашей реальности. Может быть,
кто-то  чувственный  и страстный умирает
там сейчас от разрывающей сердце боли за
безысходность окружающего мира.

    Какие-то  неведомые  силы, определя-
ющие  строение оператора переполняли его
все  больше  и  больше. Учащенный пульс,
бурное движение животворящей жидкости по
сосудам  и капиллярам, сумасшедший поток
эмоций и бессвязных мыслей - все это со-
бралось  в центральном месте его челове-
ческого  существа - солнечном сплетении,
разгоняя уже  оттуда по всему телу, вол-
ну  какого-то  не  понятного,  но  очень
приятного  чувства.  Чуть меланхоличное,
оно  заставляло окунуться вновь и вновь,
глубже  и  глубже в созданный мир. В мир
отсутствия  реальности, в мир безликий и
не  познанный,  но все такой же интерес-
ный.

    Оператор  поставил  чашку  с кофе на
краешек стола, и, оторвав, наконец, свой
взгляд  от  экрана,  откинулся в удобное
кресло.  Теперь  он  смотрел прямо перед
собой,  неизвестно куда, сконцентрировав
свой  взгляд  в  одной  точке.  Так было
всегда,  когда  он  задумывался.  Каждый
мускул  его  тела был сейчас расслаблен,
тело  осело  в кресле, а пульс, напротив
участился.  Участился  он  из-за  потока
размышлений,   переполнявших  оператора.
Его  мысли  уносили  его далеко, далеко,
вдаль  от пожелтевшего экрана монитора и
оставленного  им  мира. Уже давно остыло
кофе  в  чашке, и ветер за окном комнаты
сотни раз поменял свое направление, а он
все сидел и думал. Думал о чем-то совсем
нам не понятном.
...

    Элен  ждала  его  уже четвертый час.
Она  не  сердилась, не злилась и даже не
расстраивалась   его   отсутствию.   Она
специально  пришла  сюда пораньше, чтобы
побыть   с   природой.  Угол  крикливых,
улетающих  навсегда  журавлей  тянулся к
югу.  Тусклый  закат  неба  и гигантские
тополя,  окружали  опушку  леса, где она
предавалась  мечтаниям.  Ее  теплые руки
обвивали  стволы  деревьев, нежный тихий
голос вторил чувственному голосу сердца:
<Где  ты, мой милый?> Она тихонько выша-
гивала,  нет,  точно  парила по полянке,
подходя  с  нежными  словами  к  каждому
дереву.  Эти  деревья  любили ее. Каждый
раз,  когда  она  приходила  сюда побыть
наедине,   всякий  раз,  когда  ей  было
плохо,  они  успокаивающе склонялись над
ней,   пытаясь   затмить  ее  неприятные
раздумья  нежным  шептанием  кроны. <Вот
она,  наша красавица> - начинали поскри-
пывать  стволы, <Идет, идет!> - радостно
щебетали птицы, и вся опушка леса, слов-
но  оживала  с  ее  приходом. Элен знала
всех  животных здесь, всех птичек и, на-
верное,  каждую  веточку.  Даже  теперь,
когда природа меняла свои очертания, все
здесь ей казалось знакомым и родным. Уже
подругому  потрескивали тополя, не шеле-
стела  душистая  листва  крон, но она то
знала, что так, еще лучше. Это временно.
Это   пройдет,  и  уходит,  чтобы  снова
вернуться,  по-другому  просто  не может
быть.  И ветер, уносящий теперь оборвав-
шиеся с тополей листья, снова будет лас-
кать  их  роскошную  шевелюру зелени. Но
это  будет  потом,  сейчас же Элен ждала
его,  ждала  всем  своим взволнованным и
трепетным  существом. Ее душа парила над
поляной,  предвкушая  сладостный  момент
встречи  с  ним. Как приятно наполнял ее
этот  ветер перемен, хотя она знала, что
он  несет  в  себе  и нечто страшное. Но
этот  страх быстро рассеивался при мысли
о  нем, когда она вспоминала его большие
карие глаза, сильные руки и крепкие пле-
чи.  Каждый  раз их встречи были трепет-
ными  и осторожными, как будто каждый из
них боялся потерять любимого. Каждый раз
они смотрели друг другу в глаза, пытаясь
прочитать в них откровение вечности. Она
знала,  что  ничего подобного в ее жизни
не  было  и никогда не будет. Она любила
его  как никто на свете; нежная любовь к
нему даже приглушала ее страсть к приро-
де. Как только шум его присутствия нару-
шал покой чудесной поляны, она сразу за-
бывала о прекрасном щебетании птиц и ше-
лесте, пожелтевшей уже травы. Сразу ухо-
дила из-под ног земля и забывался истин-
ный цвет неба, когда он ее обнимал и це-
ловал. А деревья, птицы и зверюшки так и
продолжали  охранять и любить ее. Так же
участливо  склонялись  над  ней  тополя,
вторила  сама  себе  кукушка  и открывал
звучную канонаду дятел.
 
    Она ждала. Ждала, наслаждаясь приро-
дой,  ценя  каждый  миг  общения  с ней,
боясь  потерять  ее  в любую секунду его
приближения. Эта превосходная идиллия не
смогла   бы  оставить  равнодушным  даже
самого черствого из нас. Да... Она умела
любить...
...

    Теперь  он  знал,  что  томление  не
всегда  бывает  приятным.  Может быть, в
этом  был  виноват  философ:  лекция  по
философии  была чересчур скучной и неин-
тересной.  Кому интересна мысль о теории
творения.  И какая вообще разница в том,
кто  там  наверху наблюдает за всем этим
безобразием.

    Вдруг  его память освежила приглаше-
ние  Дэролл,  и  он невольно содрогнулся
при  мысли  о предстоящей встрече. Черт,
она  взяла  с  него  слово о том, что он
обязательно придет к ней сегодня. Что за
девчонка: не человек, а сущий дьявол.

    Но мысли его в другой момент говори-
ли  обратное,  успокаивая его: <Зачем ты
мучаешь  себя,  ведь ты хочешь ЭТОГО>. И
он опять вздрогнул. Он вспомнил об Элен.
Милая,  дорогая  Элен  будет  ждать  его
сегодня в парке. Мысль о хрупком сущест-
ве  поразила его настолько, что ему сде-
лалось холодно. Нет, Элен он оставить не
мог, тем более предать... Подумаешь, ка-
кая-то самодовольная Дэролл...

    Но   кто-то  изнутри  говорил:  <Она
красива,  она соблазнительна и стройна>.
Опять ему сделалось плохо. <Черт возьми,
кто сделал вечное противостояние несущим
началом  Вселенной. Зачем нужно противо-
поставлять,  зачем я должен выбирать!? К
чему все это> Но никто ему не ответил.

    <Странная   особенность;   давно  не
звонили  друзья,  нет  весточки  даже от
Майка,  что  же  происходит?>  Ему часто
казалось,  что надвигается что-то нелад-
ное, непоправимое и совсем неизведанное.
Он  чувствовал  что-то, что сам был не в
силах  объяснить.  Он  всегда чувствовал
больше, чем все остальные.

    <К  чему  все  это?!>  Нервная дрожь
бежала  по всему его трепетному телу. Он
проклинал  свое  неистовое желание, про-
клинал  и  того, кто заставлял его идти,
нет, бежать к Элен. Мучаясь, он не знал,
что выбрать. Как же глупо: он был уверен
недавно,  что  ни к какой Дэролл не пой-
дет,  он  знал, что больше всех на свете
любит  Элен.  Но, словно дьявол разрывал
его  на  части.  Страшный червь желанья,
порожденный,  казалось,  всей Вселенной,
жрал его изнутри.

    Он горел. Горели его чувства, эмоции
и...  мысли.  Мысли,  не те, что раньше.
Мысли  опустевшие, потускневшие и совсем
не  ясные,  от  которых  становилось еще
хуже. Боже, насколько хуже!

    Наконец,  он  решил прекратить само-
истязание  и  с  остервеневшими  глазами
помчался  через парк. Он пронесся невда-
леке от поляны, где его ждала Элен, про-
бежал  по улице Флэхера, не помня себя и
не давая себе уже никакого отчета.

    Вскоре  его рука оказалась на черном
дверном  звонке.  Пальцы нервно дрожали.
Ноги, казалось, не хотели держать его, и
подкашивались. Все его тело превратилось
в  огромный  комок  энергии  и  страсти.
Страсть,  которую он так недавно ненави-
дел.

    Он  вошел к Дэролл, и она закрыла за
ним  дверь.  Дома  кроме  них  никого не
было.  Через  минуту  он  сидел у нее на
диване,  не  помня, как он там очутился.
Последними   проблесками  рассудка  была
умирающая  память  об  Элен... Он нервно
бросил  взгляд  на  часы.  Без  четверти
четыре...

    Нежные  руки  девушки  коснулись его
рук  и  стали  медленно двигаться по его
возбужденному  телу.  Он прильнул к ней,
пытаясь успокоиться. Но не смог. Девушка
нежно  целовала его и шептала, что-то на
ухо,  но  он  не  слышал  ее. Он думал о
страшном  барьере,  который  переступил.
<Господи, что же будет с нами. Нет!>

    Но  и эти мысли вскоре покинули его,
как  и  сидевшие  ранее  не  нем одежды.
Дэролл   ласкала   его   все  сильнее  и
возбужденнее.   Страсть   нарастала  все
больше  и  больше,  и уже ничто не могло
удержать ЭТОГО. Он попытался представить
себе Элен... <Меня обнимает Элен...>

    С  закрытыми  глазами он потянулся к
девушке,  скинул  с нее легкий халатик и
стал   приближаться   к   губам...  <Это
Элен...>, <Моя милая Элен...>. Губы сли-
лись в страстном и жгучем поцелуе...

    Н  Е  Т!!!  -  Раздался  удар грома,
обрушившийся  неизвестно откуда... Тогда
он понял... И все покрылось мраком...
...

    Элен встрепенулась. Холодный ветерок
подул  с  севера.  Она съежилась и стала
напряженно   всматриваться   вдаль.  Она
смотрела   в  темноту  между  деревьями,
туда,  где  он  обычно появлялся. Она до
сих  пор  не  устала  ждать,  но он явно
задерживался.  Желтая  травка под ногами
наклонилась  в  сторону  юга,  повинуясь
ветру,   сделавшему   из  нее  природный
компас.

    <Забавно...> - подумала Элен, смотря
на  осоку.  Щебетливый  воробей,  клевал
семена, принесенные сюда Элен специально
для  него.  Он  ничуть  не  боялся  ее и
всегда,  подлетая,  садился ей на плечо,
как   только   она  появлялась  в  роще.
Сейчас,  взъерошенный,  он прыгал рядыш-
ком,  напоминая  ей ЕГО. Да... Она опять
вспомнила о нем. <Где же ты, милый>.

    Осенний  закат  торопливо  направлял
покрасневшее  от  стыда  Солнце прямо на
запад,  за кромку леса. Потускневшая по-
ляна  с кутающейся в шаль Элен, казалась
похожей  на сказочную картину. Подул хо-
лодный  ветер. Тот самый, который так не
нравился  Элен.  Ей опять стало страшно.
Воробей  вспорхнул  с  ее плеча и улетел
ввысь.  Деревья  закряхтели и подбочени-
лись.  Поляна покрылась страшным, холод-
ным мраком разлуки, которую уже чувство-
вала  Элен. Холод природы и одиночество,
впервые поселившийся в ее хрупком теплом
сердечке, вызвали страшную боль.

    Ветер   усилился.  Поднялся  ураган.
Деревья   теряли  свои  сучья,  листопад
повалил неестественной сплошной пеленой.
Поляна   потеряла  все  признаки  жизни,
оставив   посреди   маленькую   девочку,
которая умела любить.

    С  раскатом  грома и всплеском небес
упала   на   грешную   Землю   первая  и
последняя  капля  дождя.  Дождя  скорби,
любви,   верности   и  бесстрашия.  Роща
покрылась  темнотой,  и  на  секунду все
здесь  забыло  о  существовании  Элен. И
только  громкий раскат грома резонировал
дикий   крик   девичьей  души  и  разбил
маленький мирок на части.
...


...
    Пронзительный  звук  бипера заставил
оператора очнутся. <Сбой системы. Ошибка
в  отсеке  #7B2F,  Стек  переполнен!>  -
мертвая   табличка   на  недавно  жившем
экране. Оператор молча встал из кресла и
подошел  к окну. За окном бушевал ураган
и сильно грохотал гром. Странно, как это
он не заметил приближения бури. Он налил
себе  еще  кофе  и снова уселся в кресло
перед экраном.

    Оператор  был расстроен. Ужасно рас-
строен. Но на этот раз, это расстройство
было  особенным.  Его не трогало то, что
не  работала  давно оттрасированная про-
грамма,  не трогало и то, что сбой поме-
шал ему думать. Нажатием нескольких кла-
виш  он  запустил программу снова. Мерт-
вый недавно монитор вспыхнул с новой си-
лой,  неизменно  показав картину осенней
природы.

    Оператор  откинулся в кресло, поста-
вив кофе на стол. Буря непонятных мыслей
и  чувств  наполняла  его сейчас. Он все
понимал,  почти  все... Он почти догады-
вался,  но  не  мог  понять зачем... Эти
мысли  все  вновь  и вновь окунали его в
маленький мирок. Снова стыло кофе в чаш-
ке.  Опять  он  оставался один наедине с
терминалом...  и  по  щекам его катились
слезы...
...

    Пожелтевшие   деревья   трепетали  в
осенней роще. Тихо вторила себе кукушка,
выбивал   дробь  дятел.  Весело  щебеча,
прыгал  воробушек  и  клевал оставленные
кем-то семена. А отсыревшая осенняя тра-
ва плавно гнула свои стебли под порывами
северного ветра, словно тихо шепча: <Где
же ты, милый?>.