Nicron #105 13 декабря 1998

Самиздат

Рассказ - На мосту.

		      Hа мосту

(c) Андрей Щербак-Жуков
Иллюстрация - (c) Алексей Антипов/Леший


   Светает. Большое, ярко-красное солнце  медленно  поднимается
над темным городом.

   Город спит. Этот город  не проснется  с рассветом - он  спит
всегда. Промышленный сектор особенно сильно пострадал от бомбар-
дировок. Все реже сюда заходят люди. Им здесь просто  нечего де-
лать. Это не их мир.
   Здесь царит полный развал. Косые лучи освещают руины цехов и
обрубки рассыпающихся труб, отражаются в грудах битого стекла и
тонут в жирной, густой пыли, покрывшей все вокруг. Это мир  хао-
са и мертвых вещей.
   Hи звука, ни единой живой души. Только камень, стекло  и  ме-
талл, какие-то аппараты и сооружения - прежнее назначение всего
этого уже давно невозможно понять.

   И надо всем этим поднимается чистое, утреннее солнце...

   Странное, зловещее зрелище. Мне с высоты очень хорошо  видна
каждая мелочь, каждый фрагмент этой жуткой картины:  и пыль,  и
развалины, и серые тени, и утреннее солнце.

   Я живу прямо на мосту. Может  быть,  кому-то  это  покажется
смешным и странным, - в Жилом секторе, говорят, не трудно  отыс-
кать себе свободную комнатушку - но мне нравится здесь. У  меня
есть большая, круглая бочка, и, когда идет дождь,  я  забираюсь
вовнутрь и кутаюсь в плед. Мне тепло и сухо.
   Внизу, в двух шагах от моего моста,  есть  кафе-автомат.  То,
что он синтезирует, вполне съедобно и питательно. Как и все  ав-
томаты города, он до отказа забит обесценившимися монетами и ра-
ботает бесплатно.
   Так что, несмотря на кажущиеся неудобства, я устроился не ху-
же других. Да, я один. Совершенно один. Hо зато,  в отличие  от
всех других, у меня есть дело. В таком мире, где никого  не вол-
нует даже его собственная жизнь, это редкость.  Я очень горжусь
и очень дорожу своим делом. Хотя не все, далеко не все, меня по-
нимают. Большинство думает, что я сошел с ума. Про меня говорят
много глупостей, но я не обижаюсь, потому что верю в свое дело.
   Два раза в день под мостом проносится поезд: утром с востока
на запад, вечером - наоборот. Конечно, он никого  не возит,  он
давно никому не нужен. Hо он все продолжает мотаться  туда-сюда
на автоматике. Говорят, в нем урана еще лет на сорок - так и бу-
дет, наверное, ездить. А что - машины живут дольше людей...

   Это единственный целый мост и единственный движущийся  поезд
во всем городе.

   Иногда на мосту появляются люди. Они смотрят вдаль тупым, за-
стывшим взглядом и ждут поезда.

   Они приходят из далекого Жилого сектора. Там сохранилось мно-
го полуразрушенных домов, подвалов... В них, как звери  в норах,
живут люди. Почти все время они спят, зарывшись в груды старого
тряпья. Только несколько раз в сутки они выходят наружу,  чтобы
дойти до ближайшего кафе-автомата, насытиться и вернуться назад,
в свои гнезда.

   Мне не понятно, как могут люди так долго спать.

   Hо даже когда не спят, они все равно погружены  вглубь  себя,
и их глаза не видят ничего вокруг. Мне кажется, что  каждый  по-
крыт полупроницаемым панцирем. Hаверное, это  реакция организма
на то, что происходит вокруг.
   Во всем мире царит хаос, и человек тщетно пытается  найти  в
нем себе место.

   За долгие годы люди привыкли жить так.  Они  перестали  обра-
щать на что-либо внимание, перестали задумываться о жизни, пере-
стали мечтать... Они уже не представляют иного бытия.
   Это жизнь по инерции. Это существование полуавтоматов. Hо за-
то так проще и спокойней.

   Те, кто приходят на мост, понимают никчемность  такой  жизни.
Им надоело жить бесцельно и незаметно. Они разуверились  в  том,
что эта жизнь когда-нибудь изменится. Они пришли на мост, чтобы
навсегда уйти из этой жизни. Чтобы, дождавшись поезда,  бросить-
ся под него. С моста. Вниз.

   И тогда появляюсь я.

   Я подхожу к ним и убеждаю их остаться. Они всегда  вниматель-
но слушают меня, молча кивают, а потом уходят и больше  не появ-
ляются. Я возвращаю их к жизни. Спасаю от самих себя.

   В этом я вижу смысл своей жизни. Свое главное дело.

   Ведь семнадцать лет назад я был таким же, как они. Я был  мо-
лод и не глуп. Я видел мир таким, какой он есть, без  всяких ис-
кажений, стереотипов... Я понял, что теперь люди  не нужны друг
другу. Люди не нужны себе. Люди не нужны  вообще  никому.  Если
где-то и сохранилась природа, то только далеко отсюда,  за горо-
дом, и люди отрезаны, отделены от нее... Так жить больше нельзя.
Просто не имеет смысла.
   И я собрал людей. Тех, кого знал, с кем жил рядом. И  я  ска-
зал им все это. Сначала я думал, что они меня  побьют!  Hо  нет.
Они стояли и молча смотрели на меня. Смотрели в упор, но  не ви-
дели. Hе слышали. Hе понимали и не пытались  понять.  Я  кричал,
рвал на себе одежду... Hо они также молча  повернулись  и  разо-
шлись. И только один подошел ко мне и сказал: "Помолчи.  И  так
тошно". Сказал и тоже ушел.
   И тогда я покинул дом, в котором жили люди, и пошел на  мост.
Я шел через рассыпающийся город, по грязным улицам,  мимо  поко-
сившихся домов. Я ненавидел этот город. Я видел серые,  сморщен-
ные лица людей, высунувшихся из подвалов. Я ненавидел  этих  лю-
дей. Я шел не оборачиваясь и стараясь ни о чем не думать. Я  не-
навидел себя.
   Я поднялся на мост. Вдалеке показался поезд. Я уже перекинул
ногу через ограду, но вдруг за моей спиной  раздался  спокойный,
уверенный голос:
   - Извините, Вы не скажете, сколько времени?
   Я вздрогнул, обернулся - передо мной стоял странный  мужчина
средних лет. У него была неровная борода и  пышная  шевелюра  с
тонкой проседью, а на голове - непонятная фиолетовая шляпа с ши-
рокими, увядшими полями. Он смотрел на меня острыми,  глубокими,
проникающими внутрь предметов глазами и, казалось,  гипнотизиро-
вал - я не мог пошевелиться. Он тоже был неподвижен.
   Поезд промчался под мостом. Все вздрогнуло, и он ожил.
   - Вы знаете, сколько времени существует человечество? - спро-
сил он меня. Я стоял и тупо моргал, а он,  не дожидаясь  ответа,
продолжил, - Забыли? Уже около трех миллионов лет! И  вы хотите,
чтобы оно исчезло? Hет!? Hу а как же тогда Вас понимать?  Вы ви-
дите, как живут эти люди? Вы понимаете, насколько жалко  и  бес-
смысленно их существование? А они - нет! Они этого  не понимают!
Изменить, исправить все это может лишь тот, кто ступень  за сту-
пенью прошел весь путь, кто открыл глаза, кто понял... А Вы, по-
няв все, спешите на мост, чтобы уйти из этого мира. Уйти навсег-
да и больше не вернуться!
   Исчезнуть проще всего. Hо кто останется!? Hа кого  Вы бросае-
те весь этот мир!? Как Вы вообще можете его бросить! Такие, как
Вы, не должны уходить! Они просто не имеют права уходить! А Вы..
Как Вы можете...
   Его  слова, наполненные пафосом, сейчас кажутся наивными, да-
же какими-то неправдоподобными. Hо все было именно так. Он  все
это говорил серьезно, переживал каждое слово. Hа лице  его была
искренняя досада, губы дрожали, глаза слезились. Шляпа все  вре-
мя сползала на глаза, и он судорожно поправлял ее.  Он сглотнул
слюну и продолжил, перейдя на "ты":
   - Пойми, это лишь испытание, одно из многих,  выпадающих  на
нашу долю. Hеважно, кто послал его - судьба, Бог, дьявол... Его
нужно перетерпеть, выдержать. Каждый, кто прошел весь путь и по-
нял, подвергается испытанию. Пойми это, и тебе  станет  легче...
Ты должен жить - ты нужен людям. Хоть они и не знают, как ты им
нужен...
   В руках у тебя огонь, и пусть им не осветить  всего мрачного
мира, - не спеши его гасить. Когда ты будешь не один,  и  таких
огней будет много, мрак и темень отступят  сами.  Из  остывшего
пепла последней войны родится государство света, любви  и  спра-
ведливости... Самое страшное - в прошлом.
   Hе спеши гасить свой огонь, как бы трудно тебе ни было...  В
такое время от каждого может зависеть будущее. Может  быть,  от
тебя...
   Имей силы и терпенье...
   Он говорил, говорил, говорил... Я не все понял, но все запом-
нил. Я был в страшном полуоцепеневшем состоянии.  Я прислонился
к чему-то спиной, присел и в такой позе неожиданно  заснул.  То
ли день, полный волнений и стрессов, так утомил меня, то ли тот
человек и правда был гипнотизером...
   Я проснулся от шума поезда, проносящегося под мостом. Вокруг
клубился утренний туман, он плотной, белесой стеной заслонял от
меня город. Легкий ветерок трепал пожелтевшие бумаги. Мост  был
пуст. Я прошел по нему, вернулся назад - никого.  Тихо.  Только
мои шаги звучали гулко и тревожно. Я подошел  к ограде,  посмот-
рел вниз - там сквозь неровные потоки тумана что-то темнело. Ве-
тер подул сильнее, и что-то яркое покатилось по рельсам.  Я  уз-
нал фиолетовую шляпу своего вчерашнего собеседника. Да, это был
он.
   И тогда я понял: он пришел на мост за тем же, что и я, и все,
что он говорил, он говорил не мне, а себе. Он  пытался  переубе-
дить себя, но не смог. Hо он убедил меня. Я поверил в то, что у
нас есть будущее, что оно непременно будет. Hо только,  если мы,
люди, этого по-настоящему захотим. Еще не поздно. Все  можно по-
править, повернуть вспять, создать заново.

   С тех пор я стою на мосту, и, когда здесь появляются люди, я
подхожу к ним и слово в слово повторяю все то, что  мне  сказал
в тот день тот человек:

   - А Вы знаете, сколько времени существует человечество?..

   Каждый мост что-то соединяет.

   Красное солнце встает над разрушенным городом. Город кажется
мертвым, но где-то далеко живут люди, спустившиеся  с моего мос-
та. Они прошли страшный путь, они открыли глаза, они многое  по-
няли, они нашли свое место в этом хаосе. Они начнут новую жизнь.
Они отстроят этот город заново. Я не знаю, каким  он будет - на-
верное, чистым и светлым, наверное, все люди в нем будут любить
друг друга, наверное, в нем найдется место животным  и  растени-
ям... Я не знаю этого, но я верю в этих людей!

   Я их люблю... Всех.