Energy #08 17 августа 1997

HORROR - Повесть С.Кинга "Дети кукурузы" (продолжение).

     Продолжение повести Стивена Кинга
             "ДЕТИ КУКУРУЗЫ"
        ─────────────────────────


     Третья книга была чистая.
     Берт стоял на кафедре в раздумье.
     В    тысяча    девятьсот   шестьдесят
четвертом    что-то    произошло.   Что-то
связанное   с   религией,   кукурузой... и
детьми.
     Благослови, Господь, наш урожай, а мы
будем   возносить  к  Тебе  наши  молитвы,
аминь.
     И   нож,  занесенный  над  жертвенным
агнцем...  а  может быть, не агнцем? Может
быть, их тут охватил религиозный фанатизм?
Их,   отрезанных  от  мира  сотнями  акров
кукурузы,   о   чем-то   тайно   шуршащей.
Накрытых  миллионами  акров голубого неба.
Взятых    под   неусыпный   надзор   самим
Всевышним  - зеленоволосым Богом кукурузы,
вечно голодным безумным стариком. Тем, Кто
Обходит Ряды.
     Берт  почувствовал, как внутри у него
все холодеет.
     Вики,    рассказать   тебе   историю?
Историю  про  Амоса  Дэйгана,  получившего
при рождении имя Ричарда. Амосом он стал в
шестьдесят      четвертом      в     честь
малоизвестного    библейского   пророка. А
дальше...  ты,  Вики,  только не смейся...
дальше  Дик Дэйган и его друзья, среди них
Билли  Ренфрю,  Джордж  Керк, Джордж Керн,
Роберта  Уэллс и Эдди Холлис, ударившись в
религию,  поубивали  своих родителей. Всех
до   одного.   Жуть,   да?   Пристрелили в
постели,  зарезали  в  ванной, отравили за
ужином,  повесили,  расчленили?..  Это уже
частности.
     Причина?   Кукуруза.   Может,  урожай
погибал. Может, они связали это с тем, что
человечество  погрязло  в грехе. Что нужны
жертвы.  И они их принесли - на кукурузном
поле.
     А  еще  -  знаешь,  Вики,  я  в  этом
совершенно   убежден   -   они   почему-то
решили,  что  девятнадцать  лет  для них -
критический   возраст.  Согласно  записи в
церковно-приходской  книге,  нашему  герою
Ричарду  "Амосу"  Дэйгану девятнадцать лет
исполнилось  4  сентября  1964  года. Надо
полагать,  они его убили. Предали закланию
в  зарослях кукурузы. Веселенькая история,
не правда ли?
     Пойдем    дальше.   Рахили   Стигман,
которая  до  1964  года называлась Донной,
всего   месяц  назад,  21  июня,  стукнуло
девятнадцать.  Моисею  Ричардсону  стукнет
девятнадцать    через    три   дня.   Что,
по-твоему, ждет его 29 июня? Сказать?
     Берт облизнул пересохшие губы.
     И  вот  еще  что,  Вики.  Смотри. Иов
Гилман  (Клэйтон)  родился 5 сентября 1964
года.  И  затем,  до  16  июня  шестьдесят
пятого,   ни   одного  рождения.  Разрыв в
десять   месяцев.   Знаешь,   как  я  себе
объясняю    его?   Они   поубивали   своих
родителей,  всех, даже беременных матерей,
а    в   октябре   шестьдесят   четвертого
забеременела одна из них, шестнадцати- или
семнадцатилетняя  девушка,  и  она  родила
Еву. Так сказать, первую женщину.
     Внезапная догадка побудила его спешно
перелистать   книгу   в  поисках  записи о
рождении  Евы  Тобин. Ниже он прочел: Адам
Гринлоу, род. 11 июля 1965.
     Сейчас им по одиннадцать, подумал он.
Уж  не  прячутся  ли  они где-нибудь здесь
поблизости?  От этой мысли ему стало не по
себе.
     Но  как  можно  сохранять  все  это в
тайне?     Как    вообще    такое    может
продолжаться?
     Разве  что  с  молчаливого  одобрения
зеленоволосого Христа...
     -  Ну  дела,  - пробормотал Берт, и в
этот    самый    миг    тишину   прорезала
автомобильная   сирена   -   она   звучала
безостановочно.
     Берт  одним  прыжком перемахнул через
ступеньки,    пробежал   по   центральному
проходу  и  толкнул наружную дверь. В лицо
ударил   слепящий  свет.  Вики  сидела  за
рулем,  сжимая  в  обеих  руках  клаксон и
крутя  головой  во все стороны. Отовсюду к
машине  сбегались  дети. Многие заливались
от   смеха.  Они  были  вооружены  ножами,
топориками,       арматурой,      камнями,
молотками.  Восьмилетняя, на вид белокурая
девчушка  с  красивыми  длинными  волосами
размахивала   кистенем.   Забавы  сельских
жителей.  Никакого  огнестрельного оружия.
Берта подмывало закричать: "Кто тут Адам и
Ева?  Кто  среди  вас  мамы?  Дочки? Отцы?
Сыновья?"
     Скажи, если знаешь.
     Они  бежали  из  боковых  улочек,  из
городского  парка,  через ворота в заборе,
которым     была     обнесена     школьная
спортплощадка.        Одни       скользили
безразличным    взглядом   по   мужчине, в
оцепенении  застывшем  на  паперти, другие
толкались  локтями  и с улыбкой показывали
на  него  пальцем... ах, эти милые детские
улыбки.
     Девочки   были   одеты  в  коричневые
шерстяные  платья  до щиколоток, на голове
выцветшие  летние  шляпки.  Мальчики  были
одеты,  как пасторы: черный костюм, черная
касторовая  шляпа.  Они наводнили площадь,
лужайки,  кто-то бежал к машине через двор
бывшей  баптистской  церкви  Благоволения,
едва не задевая Берта.
     -  Дробовик!  закричал  он  что  было
мочи. - Вики, ты меня слышишь? Дробовик!
     Но   ее  парализовал  страх,  он  это
увидел  еще  со  ступенек.  Она его скорее
всего  даже  не  услышала  из-за  поднятых
стекол.
     Оживленная  ватага  окружила "Т-берд"
со   всех  сторон.  На  машину  обрушились
топоры,  тесаки  и  прутья  арматуры. "Это
дурной   сон",   -   пронеслось  у  него в
сознании.   От   крыла   машины   отлетела
декоративная   стрела  из  хрома.  За  ней
последовала   металлическая   накладка  на
капоте.  Спустили  баллоны, исполосованные
ножами.  А сирена все звучала. Треснули от
напора  темные ветровое и боковые стекла и
со  звоном  обрушились в салон. Он увидел,
что  Вики одной рукой продолжает давить на
клаксон,   а   второй   прикрывает   лицо.
Бесцеремонные     детские    пальцы    уже
нашаривали  изнутри  запор на дверце. Вики
отбивалась    отчаянно.    Сирена    стала
прерывистой, а там и вовсе смолкла.
     Кто-то  рванул  на  себя искореженную
дверцу, и десятки рук начали отрывать Вики
от  руля,  в который она вцепилась мертвой
хваткой. Один из подростков подался вперед
и ножом...
     Тут   Берт  вышел  из  оцепенения  и,
буквально   слетев  со  ступенек  паперти,
рванулся к машине. Юноша лет шестнадцати с
выбившейся   из-под   шляпы  рыжей  гривой
обернулся  с этакой ленцой, и в тот же миг
в  воздухе  что-то  блеснуло.  Левую  руку
Берта  отбросило  назад  -  словно в плечо
ударили на расстоянии. От внезапной острой
боли у него потемнело в глазах.
     С   каким-то   тупым   изумлением  он
обнаружил,  что  у  него  из  плеча торчит
рукоять    складного    ножа,    наподобие
странного    нароста.    Рукав    футболки
окрасила   кровь.  Он  долго  -  казалось,
бесконечно   -  разглядывал  этот  невесть
откуда  взявшийся  нарост,  а когда поднял
глаза,  на  него  уже  вплотную надвигался
рыжий   детина,   ухмыляясь   с   чувством
собственного превосходства.
     - Ах ты, ублюдок, - просипел Берт.
     -  Через  минуту душа твоя вернется к
Господу,  а  сам  ты предстанешь перед Его
престолом.  -  Рыжий  потянулся пятерней к
его глазам.
     Берт    отступил   и,   выдернув   из
предплечья  нож,  всадил его парню в самое
горло.   Брызнул  фонтан  крови,  и  Берта
залило с ног до головы. Парень зашатался и
пошел  по  кругу.  Он попытался вынуть нож
обеими   руками   и  никак  не  мог.  Берт
наблюдал   за  ним,  как  в  гипнотическом
трансе.   Может   быть,  это  сон?  Рыжего
шатало,  но  он  продолжал ходить кругами,
издавая  горловые звуки, казавшиеся такими
громкими  в тишине жаркого июльского утра.
Его  сверстники,  ошеломленные неожиданным
поворотом     событий,    молча    следили
издалека.
     Это  не  входило  в  сценарий,  мысли
Берта   с   трудом  ворочались,  тоже  как
оглушенные.  Я и Вики - да. И тот мальчик,
не   сумевший   от  них  уйти  в  зарослях
кукурузы.  Но  чтобы  кто-то из их числа -
нет.
     Он  обвел  свирепым  взглядом  толпу,
удержавшись   от   желания  крикнуть  ей с
вызовом: "Что, не нравится?"
     Рыжий детина в последний раз булькнул
горлом   и   упал  на  колени.  Глаза  его
невидяще  смотрели  на Берта, а затем руки
безвольно  упали,  и  он  ткнулся  лицом в
землю.
     Толпа     тихо     выдохнула.     Она
разглядывала  Берта,  Берт - ее, и до него
как-то  не  сразу дошло, что в толпе он не
видит Вики.
     - Где она? - спросил он. - Куда вы ее
утащили?
     Один   из   подростков  выразительным
жестом  провел охотничьим ножом у себя под
кадыком. И осклабился. Вот и весь ответ.
     Из  задних  рядов юноша постарше тихо
скомандовал: "Взять его".
     Несколько  ребят отделились от толпы.
Берт  начал  отступать. Они пошли быстрее.
Прибавил  и  он.  Дробовик,  черт  бы  его
подрал!   Было   бы  у  него  ружье...  По
зеленому    газону    к    нему   уверенно
подбирались  яркие  тени.  Он повернулся и
побежал.
     - Убейте его! - раздался мощный крик,
и преследователи тоже перешли на бег.
     Берт  уходил  от  погони  осмысленно.
Здание  муниципального центра он обогнул -
там   бы   ему   устроили   мышеловку  - и
припустил  по главной улице, которая через
два   квартала   переходила  в  загородное
шоссе.  Послушай он Вики - ехали бы сейчас
и горя не знали.
     Подошвы   спортивных  тапочек  звонко
шлепали  по  тротуару.  Впереди  замаячили
торговые     вывески     и    среди    них
"Кафе-мороженое",  а  за  ним...  извольте
убедиться:  кинотеатрик  "Рубин".  Изрядно
запылившийся   анонс   извещал   зрителей:
ОГРАНИЧЕННАЯ  ПРОДАЖА  БИЛЕТОВ НА ЭЛИЗАБЕТ
ТЭЙЛОР  В  РОЛИ  КЛЕОПАТРЫ.  За  следующим
перекрестком  виднелась  бензоколонка, как
бы    обозначавшая    границу    городской
застройки.   За  бензоколонкой  начинались
поля   кукурузы,   подступавшие   к  самой
дороге. Зеленое море кукурузы.
     Он  бежал.  Судорожно глотая воздух и
превозмогая  боль  в  плече.  Оставляя  на
растрескавшемся  тротуаре  следы крови. Он
выхватил на бегу носовой платок из заднего
кармана брюк и заткнул им рану.
     Он  бежал.  Дыхание  становилось  все
более  учащенным.  Начала  дергать рана. А
внутренний  голос  с  издевкой  спрашивал,
хватит   ли  у  него  пороху  добежать  до
ближайшего городка.
     Он бежал. Юные и быстроногие уверенно
догоняли  его.  Он  слышал  их легкий бег.
Слышал  их  крики и улюлюканье. "Они ловят
кайф,  -  подумал  Берт  некстати. - Потом
будут в красках рассказывать не один год."
     Он бежал.
     Он   промчался   мимо   бензоколонки,
оставив  позади городок. В груди хрипело и
клокотало.  Тротуар  кончился. У него была
только одна возможность, один шанс уйти от
погони и остаться в живых. Впереди зеленые
волны кукурузы с двух сторон подкатывали к
узкой   полоске  дороги.  Мирно  шелестели
длинные  сочные  листья.  Там, в полумраке
высокой,  в  человеческий  рост, кукурузы,
надежно и прохладно.
     Он промчался мимо щита с надписью: ВЫ
ПОКИДАЕТЕ    ГАТЛИН,   САМЫЙ   СИМПАТИЧНЫЙ
ГОРОДОК   В   НЕБРАСКЕ...  И  НЕ  ТОЛЬКО В
НЕБРАСКЕ. ПРИЕЗЖАЙТЕ К НАМ, НЕ ПОЖАЛЕЕТЕ!
     Это    уж    точно,    промелькнуло в
затуманенном сознании Берта.

          Продолжение следует...

──────────────────────────────────────────