Художественная литература - В. Фирсов: "И жизнь, и смерть".

<b>Художественная литература</b> - В. Фирсов:

  В. Фирсов
  И жизнь, и смерть

  Глава 1.
  Зеленые шары и нервная внеземная собака.

  Когда   внизу  заблестел  ручей,  Сергей
Лавров  еще  раз сверился с картой и повел
дисколет вниз, нацелившись на свободную от
кустов  полянку  чуть  в стороне от ручья.
Аппарат  уперся  выпуклым пузом в мохнатую
упругую траву, завибрировал, а потом мягко
осел      набок.      Сергей      выключил
стабилизирующее    поле.   Ветви   редкого
кустарника  с  трехлучевыми  цветами  были
здесь  по пояс, и Сергей решил, что они не
помешают перетащить зонд к ручью.
  День   выдался   удивительно   тихий,  в
стоячем  жарком воздухе пьяный запах травы
хмелем  ударял  в голову, заставляя думать
черт  знает о чем - о прогулке в акваланге
по  Большому  Барьерному рифу, об огромных
глазах  Машеньки,  о том, как здорово быть
молодым,   -  только  не  о  надоевшем  за
последние         дни        зондировании.
Темно-фиолетовое   небо  к  полудню  вдруг
заголубело  и  стало  нежно-прозрачным, и,
если  бы  не тяжелый лучемет, который надо
опять вешать на шею,да неожиданные взвизги
огромных,  с  ладонь, насекомых, снующих в
пряной траве, можно было бы подумать , что
это  вовсе  не  планета  Альфа  в  системе
звезды  Бернарда,  а  своя,  родная  степь
где-нибудь   под  Белой  Церковью.  Сергею
вдруг   представилось,   как   он  швыряет
осточертевший  лучемет в траву, стаскивает
через  голову  влажную  от  пота рубашку и
плюхается   в   ручей...   Вода  холодная,
обжигающая,   через   десять  секунд  кожа
начинает  гореть,  словно  ее  ошпарили, а
зубы  выбивают  мелкую  дробь.  Теперь  на
песочек - желтый, горячий - вот он, словно
специально  для  меня  насыпан  в излучине
старицы...
  Тут  Лавров заметил, что стажер Ахмед с
нескрываемым  интересом смотрит на него и
уже,    кажется,    начинает    потихоньку
расстегивать  пуговицы  на рубашке. Сергей
внутренне  чертыхнулся  -  этот  мальчишка
словно  читал его мысли - и сказал деловым
тоном:
  - Выгружаемся...
  Ахмед сокушенно покачал головой.
  -  Не  то  ты  сказал,  дорогой  товарищ
Сергей! Ты хотел сказать: "искупаемся"...
  В  его  глазах  так и прыгали веселенкие
чертики.
  - На базе искупаешься, - буркнул Лавров,
и открывая замки контейнера.
- Нальешь воды в надувную ванну и
                              искупаешься.
  Ахмед  горестно  вздохнул  и  перешагнул
через прозрачный бортик дисколета.
  -   Куда!  А  лучемет?  -  окликнул  его
Сергей.
  Ахмед даже застонал.
  - Я  не  думал, что ты такой буквоед. Я
таскаю  на себе эту дубину уже две недели!
У  меня  от  нее  мозоли  на  шее,  как  у
вьючного ишака. А для чего я это делаю? На
этой  планете еще никто ни разу не стрелял
из нее.
  - Выполняй инструкцию, Ахмед.
  - Инструкцию,  инструкцию,  - проворчал
Ахмед. - Дай мне автора этой инструкции, я
скажу ему...
  - Ничего ты ему не скажешь, Ахмед.
  -  Кто? Я? Да я скажу ему: возьми, друг,
все  наши  лучеметы  и таскай на здоровье,
пока  шея  не отсохнет. А если этого мало,
запросим  для тебя с "Ариэля" еще дюжину -
для хорошего человека не жалко.
  -  Ничего  ты  ему  не скажешь, Ахмед, -
сухо   повторил   Сергей.   -  Автор  этой
инструкции  десять  лет назад погиб здесь,
на Альфе.
  - Как погиб? - растерянно спросил Ахмед.
к- Почему?
  Сергей  пожал  плечами, вынул лучемет из
зажимов  и  протянул  практиканту.  Он  не
знал,  почему  погиб Бестужев, как не знал
этого никто.
  -  А  вот  так.  Погиб,  и  все. Пропал.
Исчез.  Испарился. И пока тайна его гибели
не  объяснится,  ты  будешь носить на себе
лучемет,  рацию,  пеленгатор  и  все,  что
прикажут, - даже рыцарские латы. Понятно?
  Ахмед   огорченно   кивнул   головой  и
повесил  лучемет на шею, потом прицепил за
спину  тяжелую  катушку  с кабелем и пошел
вниз,  к  ручью. Сергей шел следом за ним,
придерживая   руками   тяжелый  самоходный
электрозонд. Он забыл подложить что-нибудь
на плечо, и острая кромка архимедова винта
больно  врезалась  в  кожу.  Катушка  тихо
поскрипывала,  кабель  неторопливо ложился
на  траву, из которой выскакивали огромные
насекомые.   Одно   из  них,  величиной  с
лягушку,   прыгнуло   на  высокий  ботинок
Сергея,  присосалось к пластику и застыло,
слегка       ворочая       многочисленными
глазами-бусинками.    Сергей   знал,   что
местные насекомые совершенно безвредны, но
он  с детства не любил пауков, сороконожек
и  прочую мерзость, поэтому носком ботинка
спихнул непрошенного гостя в траву.
  Шагах в двадцати от берега они воткнули
 зонд   в   песок,   Сергей   включил  ток,
архимедов    винт    с   легким   гудением
завертелся,    и   зонд   начал   медленно
погружатся.   Через   несколько  минут  он
целиком  ушел  в песок, и лишь осыпающаяся
ямка  да уползающий в нее кабель указывали
теперь, где он находится.
  -   Посмотри-ка,   -  вполголоса  сказал
Ахмед, трогая Сергея за руку.
  Сергей оглянулся. Прямо на них
от   ручья  неторопливо  катился  большой
зеленый шар.
  Уголком  глаза  Сергей заметил, что руки
Ахмеда легли на приклад
  лучемета,  и улыбнулся. Ахмед перехватил
его  взгляд, покраснел, насупился, но руки
с  приклада  не  убрал  -  сделал вид, что
просто   ему   так   удобнее  стоять.  Тем
временем  шар  приблизился.  Он был слегка
приплюснут,  так  что  напоминал скорее не
очень  круто  сваренное яйцо без скорлупы,
которое   вздумало  по  каким-то  причинам
прогуляться.  Двигался шар бесшумно - лишь
слегка   потрескивали   пригибаемые  ветки
кустарника.  Невозможно  было  понять, что
это такое - растение, животное, диковинный
вездеход или что-нибудь еще. Шар медленно,
величаво,   не   замедляя   и  не  ускоряя
движения,  катился  по  не  очень  крутому
склону,  словно закон всемирного тяготения
вдруг потерял свою силу.
  Когда   шар   оказался   совсем   рядом,
озадаченный   Ахмед   попятился,  наставив
излучатель на неведомого гостя.
  -  Что  же  это такое? - пробормотал он,
отодвигая  предохранитель.  -  Ведь  так и
прет на нас. И дороги не разбирает.
  Сергей  положил руку на ствол лучемета и
потихоньку пригнул его вниз.
  Шар  величественно проследовал мимо них,
прокатился через кабель, слегка вмяв его в
траву, вскарабкался на бугор, для чего ему
пришлось совсем расплющиться.
  -  Ай  да  перекати-поле,  -  восхищенно
сказал Ахмед.
  - А вот еще одно, - показал Сергей.
  Вдоль  ручья катился второй шар, гораздо
крупнее первого.
  -  У них сегодня день визитов? - спросил
Ахмед.
  Сергей  посмотрел  на  часы. Минут через
пять  зонд  достигнет заданной глубины. Он
полез  в  карман  шорт и вынул бутерброд в
блестящей   герметической   упаковке.  Тут
позади  него  раздался  странный  звук,  и
что-то  холодное и мокрое мягко ткнуло его
под  коленку.  Он  крутанулся,  выбрасывая
вперед  лучемет  и  внутренне  холодея  от
мгновенного   ужаса.   Но   это   был   не
омерзительный   мокролапый   осьминог,  не
бронтозавр, не тигрвампир или какой-нибудь
еще  неведомый зверь, а обыкновенный пес -
лохматый,    веселый,   неизвестно   какой
породы,  неизвестно  откуда  взявшийся  на
Альфе. Пес весело махал хвостом, в котором
застряли  какие-то  местные  репейники,  и
очень красноречиво улыбался, поглядывая на
бутерброд.  Пес явно не был представителем
бродячего  собачьего  племени - на его шее
виднелся   металлический   ошейник,   а  с
ошейника свисал обрывок ремешка.
  -  Явление  шестое:  те  же  и внеземная
собака, - озадаченно проборматал Сергей.
  На  их корабле животных не было, и стало
быть,  этот  пес  местный,  чего  уж  быть
совсем  не  могло,  потому  что  на Альфе,
насколько ему было известно, никто не жил.
Но пес стоял перед ним, подхалимски колотя
хвостом   и   красноречиво  поглядывая  на
бутерброд,  а  на  его  ошейнике виднелась
плоская    коробочка   пеленгатора,   явно
снятого с космического скафандра одного из
последних выпусков.
  -   Бобик,   Шарик!   -   позвал  Ахмед,
опускаясь   на   корточки.  Пес  доверчиво
подошел и лизнул ему руку шершавым языком.
Но видимо, от практиканта ничем вкусным не
пахло, и пес снова уставился на Сергея.
  - Чей же ты все-таки? - спросил Сергей.
  Тут    ему    пришло   в   голову,   что
информационная    служба   просто-напросто
забыла  сообщить  о появившихся на планете
поселенцах.  Такие  промахи хоть редко, но
бывали.  Корабли  теперь снуют по космосу,
как  пригородные  монокары,  и за всеми не
уследишь,    а    любителей   экзотики   и
отшельнической  жизни  во все времена было
предостаточно,  и  они  не  всегда  желают
регистрироваться  -  обязательные  в такох
случаях  длительные  и  не  очень приятные
обследования,     прививки     от    сотен
существующих,    предполагаемых    и    не
существующих    вовсе   болезней,   нудные
инструктажи  на все воможные случаи жизни,
вплоть  до  правил поведения при встрече с
представителями      антимира,      долгие
утомительные   тренировки   -  начиная  от
ремонта   аварийных   средств   и   кончая
оказанием  помощи  при  открытом  переломе
бедра, - все это вместе взятое кого хочешь
заставит  подумать,  так  ли уж необходима
регистрация...
  -   Наш   гость   определенно  не  прочь
закусить,  -  сказал  Ахмед. - Угости его,
Сергей!
  Пес   правильмо   понял   эти   слова  и
заколотил  хвостом  еще  сильмей, а улыбка
его  стала  просто  обаятельной. Сергей не
выдержал и расмеялся.
  -  Сдаюсь,  уговорили!  -  сказал  он  и
дернул  за  язычок  пакета.  Герметическая
оболочка  бутерброда  лопнула  с  коротким
треском.  В  то  же  время  мгновение пес,
коротко    взвизгнув,   огромным   прыжком
взметнулся  в воздух. Сергей защищиая лицо
и  шею,  но  пес  и  не думал нападать. Он
прижался  к  траве  и, пятясь, отползал от
Сергея.   Шерсть   на  нем  встала  дыбом,
вздрагиваюещие розово-черные  уголки пасти
приоткрыли острые клыки.
  -   Что   это  с  ним?  -  недоумевающе
произнес  Сергей  и  шагнул вперед. Но пес
разразился грозным рычанием, давая понять,
что  отношения  у  них испорчены всерьез и
надолго.
  -  Нервный ты какой-то, Шарик, - покачал
головой   Ахмед.   -   Рычишь  на  хороших
людей...  Тебе  надо  в саноторий, а ты по
планетам гуляешь...
  Пес    отполз   на   несколько   метров,
повернулся к людям спиной и затрусил вдоль
ручья,   оглядываясь  и  показывая  клыки.
Сергей  задумчиво  посмотрел  ему  вслед и
вдруг  заметил, что катившийся шар куда-то
исчез.    Долина   ручья   просматривалась
хорошо,  и деваться ему некуда - весь этот
эпизод      с      собакой     продолжался
мунуты-полторы,  а  за  это  время  шар не
успел   бы   добраться   до   гребня.   Но
раздумывать над этим было некогда, потому,
что кабель уже перестал уползать в песок -
зонд достиг заданной глубины и отключился.

  - Пойдем, Ахмед, - Сергей махнул рукой в
сторону  дисколета. - У нас еще пять точек
на сегодня.
  Они   провозились  с  измерениями  минут
пятнадцать,   потом   ждали,   когда  зонд
выберется   обратно,  -  Ахмед  потихоньку
тянул кверху кабель, чтобы его не измололо
архимедовым  винтом,  Сергей  сидел рядом,
курил  и размышлял над странными событиями
дня.  Потом  ини укладывали свое хозяйство
на  дисколет, искали на карте новую точку,
летели  к  ней, и все повторялось опять. С
воздуха  они  заметили три или четыре раза
неторопливые   зеленые   шары.   Все   они
катились  в  одном  направлении  - как раз
туда,  куда  вел  на  карте редкий пунктир
кружков,   отмечавших   точки   измерений.
Вместо  шести измерений они успели сделать
восемь  -  почва стала мягче, и времени на
зондирование  уходило  меньше.  На  карте,
правда  не  очень  подробной,  прямо на их
пути  лежала  обширная  низменность,  куда
стекало  несколько  ручьев.  Сергей решил,
что там болото, но это не беспокоило его -
дисколет  мог  висеть  над любой трясиной.
Будет  хуже, думал он, если зонд не сможет
потом   выбратья   наверх  -  болота,  оно
все-таки  болото...  Он  прикинул  на глаз
ширину  болота - пять точек, не меньше - и
решил,  что  потеря  двух-трех  зондов  не
такая  уж  беда. За день уложимся, подумал
он, еще не зная, какие события развернутся
здесь завтра.


  Глава 2.
  Новоселье. Зачем Дон-Кихоту лучемет?

  Вечером    в    экспедиции   праздновали
окончание  постройки  дома.  К семи часам,
когда здешнее солнце, красно-желтая звезда
Барнарда,  стала  лиловеть,  все собрались
перед  недавно  затвердевшими ступенями из
пластикобетона,  над которыми висела узкая
красная    ленточка.   Вперед   вытолкнули
художницу  Машеньку, и начльник экспедиции
Бартон   торжественно   вручил  ей  ее  же
маникюрные ножницы. Машенька очаровательно
смутилась  и  под  аплодисменты  разрезала
ленточку.    Тотчас   же   раздался   залп
ракетниц,   высоко   над   крышей  лопнули
разноцветные  огни,  и  в  окнах  вспухнул
свет. Все гурьбою двинулись в дом.
  -  Подождите!  - закричал Бартон. - Одну
минуту!
  Он  выхватил  откуда-то гарпунное ружье,
заряженное тупой стрелой. 
  - Объявляются стрелковые соревнования на
Пзвание  чемпиона  Альфы!  Победитель будет
награжден продолжительным шипением!
  Раздался   дружный   хохот.   С  момента
высадки   из   бота,  пока  строился  дом,
участники   экспедиции   жили   в  большом
надувном жилище. Несмотря на кондиционеры,
калориферы  и прочую житейскую автоматику,
жизнь в нем почему-то никому не нравилась.
Ахмед  сразу  назвал  это  чудо инженерной
мысли   "уйдо-уйди"  и,  несмотря  на  все
запреты,   ухитрялся   время   от  времени
ночевать  в  спальном  мешке  на  открытом
воздухе,  за  что  ему жестоко попадало от
Бартона.  Теперь надувная громадина только
закрывала  вид из окон нового дома, и всем
пришлась по душе мысль расправиться с ней.
  -  Сначала  девушки! - закричал Ахмед. -
Машенька, стреляй!
  Машенька,  порозовев  от смущения, взяла
ружье  и стала целиться. ,Спуску ружья был
тугой,  и  когда  она  с ним наконец с ним
справилась,  ствол  глядел совсем не туда,
куда   надо   было.   Ева   Стаднюк,  врач
экспедиции,  выстрелила  лучше - ее стрела
полметра  выше клапана. Стрелявший третьим
Шавров  учел,  что  в  воздухе  ружье бьет
сильней,  чем  в  воде, и прицелился ниже.
Его  стрела  ударила  совсем рядом с белым
кружком клапана.
  После   него   пужье   взял   Ахмед.  Он
церемонно   склонился   перед  девушкой  и
сказал:
  -  Свою  замечательную победу я посвещаю
прекрасным  девушкам  Альфы,  - но смотрел
при этом только на Машеньку.
  Ружье щелкнуло, и вслед за ударом стрелы
чраздалось громкое шипение - стрела угодила
точно в клапан.
  - Ура! - закричал Бартон. Все захлопали.
цЕва  подошла  к  Ахмеду и под аплодисменты
остальных     ,    слегка    наклонившись,
поцеловала  победителя в лоб. Покрасневшая
Машенька   встала   на  цыпочки  и  быстро
чмокнула Ахмеда в подбородок.
  -  Прошу к столу! - провозгласил Бартон.
- Девушки, сопровождайте победителя!
  Все   расселись  со  смехом  и  шутками.
Хлопнула пробка от шампанского. 
  -  С новосельем! Ура! - закричал Бартон.
За  окном,  вздрагивая  и переваливаясь, с
шипением  оседала  бесформенная  резиновая
туша.
  Очень  скоро  общий разговор разбился на
тонкие струнки.
  -   Мы  сегодня  видели  живые  шары,  -
рассказывал    Ахмед   Машеньке.   -   Они
путешествовали   в   поисках  впечатлений.
Потом  к  нам подошла собака и попросила у
товарища Сергея бутерброд.
  -  Это что! - сказал через стол Кулешов,
потирая  лысину.  -  Ко мне как-то подешел
бронтозавр и попросил закурить...
  Сергей  уже  три  раза  слышал историю о
курящем   бронтозавре,   поэтому  не  стал
слушать эту байку. Его больше интересовали
увиденные  сегодня  шары.  Вернувшись,  он
сразу  доложил Бартону о странной встрече.
У  того  даже  глаза разгорелись, когда он
услышал  о  зеленых  шарах. Он внимательно
выслушал  Лаврова, тщательно записал все и
сказал:    что   завтра   немедленно   ими
займется.  Его можно было понять. Работы у
биологов   хоть   отбавляй,  но  это  была
обычная работа - систематизация, описания,
гербарии,  коллекции.  Такая  форма жизни,
как эти шары, им еще не встречалась.
  -  Как  вы  думаете,  что это за шары? -
спросил Сергей у Бартона.
  Тот пожал плечами.
  - Местная флора. А может быть, фауна. Мы
про  них  ничего  еще  не знаем. Бестужев,
правда,  видел  такой  шар  и даже снял на
пленку. 
  -  И  вы  не  попытались  ничего  о  них
узнать? Что-то не вериться.
  Бартон только развел руками.
  -  Да  мы  готовы были тут же мчаться за
шаром,      поймать     его,     обмерить,
препарировать...  Но Бестужев запретил. Он
сказал:   "Это  их  планета,  а  мы  здесь
незванные  гости. Только наблюдать! Откуда
мы  знаем,  что  встреченный  мною  шар не
является   редчайшим,   даже  единственным
представителем новой для нас формы жизни?"
Но  наблюдать  было  нечего.  Мы несколько
дней   крутились   над   тем  местом,  где
Бестужев  снял фильм. Шар как сквозь землю
провалился. А потом Бестужев погиб.
  -   Расскажите,   пожалуйста!  -  сказал
Ахмед. - Я ведь совсем ничего не знаю.
  -  Это случилось незадолго до отлета. Мы
только  что получили со спутника фотокарту
планеты  и  выборочно осматривали наиболее
интересные  районы.  Бестужев  не вернулся
вовремя,  и  мы забеспокоились. Радиосвязь
как  вы  знаете,  здесь  днем  ненадежная,
потому  что  солнце вносит большие помехи.
Но  нам все же удалось связаться. Бестужев
сказал,  что  задержится до утра, и просил
не  беспокоиться. По его словам мы поняли,
что  он  встретил что-то интересное. После
этого связь прервалась. Ночью мы несколько
раз  вызывали  его,  но  он не отвечал. На
рассвете  я  и  Петров отправились к нему.
Дисколет  мы  увидели  сразу, но Бестужева
нигде  не  было. Колпак машины был закрыт,
приборы  работали,радиостанция оказалась в
полной исправности. Мы обшарили все вокруг
и  не  нашли ничего - ни следов борьбы, ни
обрывков  одежды.  Решили, что он утонул в
болоте. Это было единственное хоть немного
правдоподобное   объяснение.  Болото  было
довольно обычное, опасных мест в нем мы не
заметили,  да  и  трудно предположить, что
такой  опытный  исследователь решил ходить
ночью  по  болоту.  На  всякий  случай  мы
прошли  болото с металлоискателем - ведь у
Бестужева были с собой нож, часы и фонарь,
и  прибор  обнаружил  бы  их.  Но все было
бесполезно...  
  -  Вы  сказали,  что  гибель  в болоте -
единственное  правдоподобное объяснение, -
сказал  после  молчания  Сергей.  - А были
какие-нибудь неправдоподобные объяснения?
  -  Сколько  угодно.  Например, говорили,
что  Бестужева унесла гигантская птица или
проглотил  болотный  змей. Но крупных форм
жизни  на Альфе нет. С таким же успехом мы
могли   предположить,   что  его  похитили
пришельцы из Туманности Андромеды.
  -  Или  с  Беты... - сказал Ахмед. - Это
поближе. 
  -  На  Бете  нет жизни, вы это прекрасно
знаете,  - возразил Бартон. - А вот почему
такой  опытный исследователь,как Бестужев,
-    он   как   раз   собирался   отметить
шестидесятилетие  своего  первого полета -
почему   он   купался   в  нарушение  всех
инструкций, не знает никто.
  -  Как  -  купался? - спросило несколько
голосов сразу.
  Всем было известно, что ни в воде, ни на
суше   Альфы   нет   опасных  или  вредных
растений,   животных,  но  это  сейчас,  а
десять  лет  назад,  когда  флора  и фауна
недавно  открытой  планеты были совершенно
неизвестны, купание граничило с безумием -
каждый знал это совершенно твердо.
  -  Как  -  купался?  -  повторил  Ахмед,
оставляя,без внимания выразительный взгляд
Сергея. 
  - Невдалеке от дисколета протекала река.
И мы нашли на песке следы босых ног.
  -  Значит  он  утонул!  Или его схватила
акула,   -   прошептала  Машенька,  широко
раскрывая глаза.
  - А потом акула вылезла на берег и съела
одежду,  ботинки,  оружие...  -  в  тон ей
докончил Кулешоов. - Клянусь моей лысиной,
это была очень голодная акула.
  -    Да,    поскольку    такое   событие
маловероятно,   мы   можем   считать,  что
купание кончилось благополучно. Однако так
и осталось тайной, почему Бестужев решился
на такой опасный шаг.
  - Может быть, он что-то хотел достать из
воды?           
  - Все равно он не стал бы разуваться. Мы
тогда   все   были   одеты  в  комбинезоны
биологической  защиты. А они непромокаемы.
Это   сейчас   вам   раздолье   -   шорты,
купальники... 
  - Странно все это, - сказал Сергей.
  -  Очень  странно.  Десять лет прошло, и
ничего не прояснилось.
  -  Я  думаю,  товарищи,  что  его  подло
похитили  межпланетные  ганстеры, - сказал
Ахмед,  поглясывая на Машеньку. - Говорят,
что  такие  существуют.  Крадут в основном
великих  ученых  старше восьмидесяти лет и
красивых  девушек  моложе  двадцати. Но мы
наших  девышек  не  отдадим!  Пусть только
сунутся!   
  Он схватил стоявшее неподалеку гарпунное
ружье   и   грозно   прицелился  в  дверь.
Машенька   засмеялась.   Ободренный  Ахмед
яростно  ворочал  глазами,  делая вид, что
отбивает атаку таинственных налетчиков.
  В  это  время  раздался  громкий  стук в
дверь. 
  Это  было  так  неожиданно,  что  смех и
шутки  сразу  смолкли.  Сергей окинул стол
взглядом   -  все  члены  экспедиции  были
налицо.  Ахмед  растерянно опустил ружье и
оглянулся на приставшего Бартона.
  Стук повторился - громкий, настойчивый.
  -   Войдите!  -  крикнул  Бартон.  Дверь
отворилась. 
  Когда  вечером  сидишь за столом в кругу
товарищей   на  плохо  изученной  планете,
отделенной  от  родной  земли  миллиардами
километров и меяцами полета, и знаешь, что
ваш  небольшой  уютный  дом  - единственый
форпост   земной   жизни  в  этом  секторе
вселенной,  и  вдруг слышишь стук в дверь,
можно  ожидать  чего  угодно  -  появления
зеленокожего     трехрукого     пришельца,
человека-муравья   с  суствчивыми  ногами,
паукообразного    робота   или   разумного
осьминога с лазером в одном из щупалец. Но
никто  не  ожидал,  что  в  дверь войдет с
обнаженной  шпагой  в  руке  очень высокий
бородатый   старик,   чем-то  напоминающий
Дон-Кихота,   одетого   в   костюм  своего
оруженосца  Санчо  Пансы.  На старике были
короткие   засаленные  шорты,  оставляющие
открытыми    худые    мускулистые    ноги,
непомерно   пестрая   куртка   с  широкими
рукавами,  на  голове  -  широкополая и не
менее    пестрая   шляпа,   на   талии   -
полуприкрытый   курткой  широкий  пояс,  в
котором  опытный  глаз Бартона сразу узнал
принадлежность    космического   комплекта
номер   семь   -  комбинезона  билогичекой
защиты   для   исследования  земноподобных
планет,   на   ногах  -  прочные  ботинки,
покрытые   засохшей   грязью.   Но   самым
удивительным  было  лицо  старика - худое,
как  у  аскета,  но почти без морщин, и на
этом  лице под густыми, сросшимися бровями
горели огромные, беспокойные, живые глаза.
На       вид      гостю      было      лет
семьдесят-восемьдесят.
  -   Здравствуйте!  -  сказал  старик  на
плохом   едином   языке.   -  И  опустите,
пожалуйста  эту штуку, - он ткнул шпагой в
сторону  Ахмеда.  -  Я  не хочу, чтобы она
выстрелила мне в живот...
  Ахмед  посмотрел  на свои руки и увидел,
что  ружье, которое он попрежнему держал в
руках,   направлено  прямо  на  гостя.  Он
залился  краской и спрятал ружье за спину.
Но никто не заметил его смущения - взгляды
всех были направлены на незнакомца.
  -  Здравсвтуйте...  -  нестройн ответили
озадаченные  хозяева - кто на русском, кто
на едином.   
  -   Проходите,   пожалуйста,   -  сказал
Бартон.   -   Мы   будем   рады,  если  вы
поужинаете с нами. 
  Старик для чего-то ткнул острием шпаги в
пол,   но   клинок  отскочил  от  мягкого,
теплого  пластика.  Тогда  гость  поставил
шпагу  у  стены и неторопливо опустился на
предложенный ему стул.
  -   Я   начальник   второй   комплексной
экспедиции  Бартон. Это наши сотрудники, -
Бартон  преставил незнакомцу всех сидевших
за  столом. - Наш корабль на орбите, здесь
у нас только рейсовый бот.
  Старик молча кивнул, отодвинул в сторону
поставленный  перед  ним столовый прибор и
бросил  беглый  взгляд  на  многочисленные
Машенькины эскизы, развешанные по стенам.
  - У меня к вам просьба, Бартон, - сказал
он  наконец.  -  Дело в том, что у меня...
э...  пропал  друг...  моя  собака.  После
смерти  жены  я  одинок, и Цезарь заменяет
мне  все  -  друзей,  общество, семью... Я
буду   вам   весьма  благодарен,  если  вы
возвратите мне его.
  - Собака не у нас, - сказал Сергей. - Мы
сегодня  видели  ее  километров  за  сорок
отсюда.   -  Тут  он  вспомнил  ошейник  и
добавил:  -  У  вас  что  - вышел из строя
пеленгатор? 
  Старик не удостоил его ответом.
  -  Если  же  для  вас  будет затруднения
возвратить   мне   моего   друга...  моего
Цезаря,   то   не   соблаговолите   ли  вы
уступить...      продать      мне     вашу
экспедиционную  собаку?  Можете  назначить
любую цену. 
  -  Мы были бы рады вам помочь, - ответил
Бартон.  -  Но  у  нас  в  экспедиции  нет
собаки. 
  -  Нет собаки? - удивился старик. - И на
корабле тоже нет?
  - И на корабле.
  Старик     помолчал.    Воспользовавшись
паузой, все стали наперебой угощать гостя,
но  он  небрежным  движением головы отверг
все предложенное.
  -   Может   быть,   ваша   собака  опять
встретится   нам,  -  обратился  Бартон  к
странному  гостю.  -  Где  мы сможем тогда
найти вас? 
  -  Не  смею  затруднять,  - уклонился от
ответа гость. - В этом случае я сам навещу
вас... 
  Он   отлично   знает,   где  бегает  его
собака,  подумал  Сергей.  И  пеленгатор у
старого хрыча в порядке. Но почему-то этот
космический  Дон-Кихот  желает,  чтобы его
собаку  ловили  мы...  Или  у него плохо с
транспортом?  Кстати,  неужели  он  явился
сюда пешком? Ишь как заляпаны ботинки...
  -  Последняя  просьба,  - сказал старик,
глядя  на  Бартона  в  упор. - Не могли бы
вы...  э...  ссудить мне на какое-то время
лучемет?   Продать  его  вы,  очевидно  не
можете? 
  При   этом   вопросе  Сергей  потихоньку
покосился   на   Ахмеда   и   увидел,  как
напряглась  его  рука, сжимавшая гарпунное
ружье.  Он усмехнулся. Самое обычное дело.
Сидишь в безлюдной планете Альфа в системе
звезды  Барнарда,  и вдруг к тебе приходит
Дон-Кихот  со  шпагой в руке и просит дать
ему лучемет - грозное оружие, изобретенное
совсем  недавно.  И  что здесь особенного?
Подумаешь  невидаль...  Просто понадобился
человеку   лучемет.  Почему  бы  не  дать?
Человек человеку - друг, товарищ и брат...
  - Ахмед, принесите, пожалуйста, лучемет,
-  сказал  Бартон. - Может быть, мы сможем
еще чем-нибудь помочь?
  -  Благодарствую, - сказал старик поджал
губы и поднялся. - Премного обязан.
  Он  взял  лучемет,  повесил его на шею и
снова вооружился шпагой.
  -   Можете   пользоваться   им   сколько
заблагорассудится,  -сказал  Бартон.  - Мы
будем  здесь  долго.  А если понадобиться,
оставьте его у себя совсем.
  -  Желаю  вам  здравствовать, - произнес
старик и вышел.
  Все  высапали  на  крыльцо.  Незнакомец,
прямой, как жердь, шествовал в сумерках по
тропинке, которую уже успели протоптать на
Альфе члены экспедиции, тыкая впереди себя
шпагой,    как    слепой    тросточкой   -
справа-слева, справа-слева...
  Может,  у  него куриная слепота, подумал
Сергей. Как сумерки, так ничего не видит.
  -  Эй,  товарищ!  -  крикнул он. - Может
быть, вас довезти?
  Старик,    не   отвечая,   прошел   мимо
свистяшего  бесформенного  бугра,  который
еще  недавно  был их жилищем, и растаял во
темноте. 
  -  Старнный  старичок, - сказал Ахмед. -
Как ты думаешь, зачем ему лучемет?
  Сергей пожал плечами.
  -  Наверное,  он  тоже  решил  выполнять
инструкцию...  
  Но Ахмед не унимался.
  - А почему он ходит в маскхалате?
  -  Будет  тебе,  -  пробормотал  Сергей.
Действительно,  пестрый  наряд  незнакомца
мог  отлично  служить  маскировкой.  Вот и
сейчас  -  отошел  на десять шагов и сразу
исчез. Словно его здесь и не было.
  Взволнованные     странным    посещением
девушки     засыпали     Бартона    своими
предложениями  о  незнакомце  -  кто  он и
откуда, что делает на Альфе...
  -   Тише!   -   сказал  вдруг  Ахмед.  -
Смотрите! 
  В   нескольких  сотнях  метров  от  дома
темноту     прорезала    яркая    вспышка,
сопровождаемая  знакомым  резким шипением.
Через    полминуты   вспыхнуло   снова   -
подальше, затем опять...
  - Из лучемета бьет...- догадался Сергей.
  -  Он  что  -  в своем уме? - возмущенно
воскликнул  Ахмед.  -  Для чего этому типу
дали оружие?  
  -   Нас  ждет  ужин,  друзья,  -  сказал
Бартон. - Правда, он немного остыл...
  Шавров придержал Бартона за локоть.
  -  Вы не обратили внимания, в какой руке
наш   уважаемый   гость  держал  шпагу?  -
негромко спросил он.
  -   По-моему,  в  правой,  -  неуверенно
ответил  тот. - Да, конечно, в правой. А в
чем дело?  
  -  Мне  кажется, я что-то слышал о нашем
госте, - сказал Шавров. - Но мне говорили,
что у него нет правой кисти.
  Бартон удивленно посмотрел на Шаврова.
  -   Странная   история...   -  задумчиво
произнес  он.  -  Но,  может  быть, у него
протез?
  -   Непохоже...  Уж  очень  уверенно  он
орудовал шпагой. Кстати, для чего она ему?
И зачем он палит сейчас там?
  - Спросите что-нибудь полегче.
  Они  снова посмотрели в темноту. Шипения
лучемета    уже   не   было   слышно,   но
удаляющиеся  вспышки  хорошо  различлись -
через полминуты каждая.
  -  Будете  говорить  с  кораблем,  Юрием
Петрович,  расспросите экипаж. Может быть,
им  что-нибудь  известно.  А  пока  идемте
ужинать... 


  Глава 3.
  Ураган

  Наутро   все  разговоры  были  только  о
вчерашнем   госте.  Ахмед,  который  сразу
невзлюбил его, горячился больше всех.
  -  Кто  мне  скажет,  почему на нем пояс
Бестужева?  - не то в шутку, не то всерьез
спрашивал  он.  -  Заметили,  как  он  его
прикрывал? 
  -  Таких  поясов  в  космосе  хоть  пруд
пруди,  -  смеялась  Машенька.  -  И  чего
прицепился  к  человеку?  Боишься,  что ин
меня украдет? 
  -  А почему он не назвался? Хорошие люди
не    скрывают   своего   имени,   дорогая
Машенька.   И   адрес  говорят,  когда  их
спрашивают. И вообще, что он тут делает?
  -  Нравится  ему тут - вот и живет. Тебе
понравиться   можешь   жить  и  ты.  Никто
возражать  не  будет. В космосе всем места
хватит. 
  -  Он  же  говорил  -  жена у него здесь
умерла, - поддержала Машеньку Ева. - Вот и
остался тут.
  -  Будет ее могилу с .учеметом охранять,
да? - негодовал Ахмед.
  - Ты же ходишь с лучеметом...
  -  Я  из  него еще ни разу не стрелял. А
этот  -  только  взял  в руки, сразу давай
палить.   Он,  наверное,  тронутый.  Разве
нормальный   человек   будет  стрелять  по
лягушкам? 
  Ахмед  уже  успел  прогуляться по следам
незнакомца    и   видел   длинные   полосы
выжженной лучеметом травы.
  -  А  что?  Они здесь такие противные...
Бр-р-р... - Машенька передернула плечами.
  После  завтрака Сергей с Ахмед погрузили
в  диколет  запаеные  зонды  и поднялись в
воздух. 
  -  Я  знаю, где живет этот тип, - сказал
Ахмед,  когда  они  набрали  высоту. - Вон
лесок под скалами - больше негде. Если он,
конечно,  живет  в доме, как человек, а не
прячется в норе.
  -  Можно  посмотреть,  -  сказал Сергей,
закладывая    вираж    в   сторону   скал.
Действительно,  под  деревьями  была видна
крыша  дома  и  какая-то  изгородь - не то
огород,  не  то загон для скота. Но самого
хозяина не было видно.
  - Неплоха прячется, - пробурчал Ахмед. -
Интересно только, от кого?
  -  Какое  нам дело, - возразил Сергей. -
Летим-ка дальше...
  Они без приключений обработали две точки
и   перелетели   на  новое  место.  Сергей
посадил     дисколет     среди    огромных
выветренных валунов, за которыми начинался
довольно крутой спад к обширной болотистой
равнине.   Отсюда,   с   высоты,   равнина
просматривалась вся - слегка всхолмленная,
поросшими  низкими карликовыми зарослями и
пучками  кустарника, между которыми сквозь
дымку  теплых испарений поблескивала вода.
Равнина распологалась в круглой котловине,
имевшей     в    поперечнике    километров
пятнадцать. 
  -   Да,   болотце   что  надо,  -  бодро
провозгалсил  Ахмед, обозрев окрестности в
бинокль. - Лягушачий рай...
  -  Похоже  на  кратер вулкана. Интересно
было бы провести здесь глубокое бурение.
  -  А  вот перекати-поле, - Ахмед показал
вниз,  где  сквозь  кустарник  неторопливо
катился  зеленый  шар.  -  Интересно,  это
вчерашний  или  другой?  Как  ты  думаешь,
почему   эти   милые  путешественники  все
гуляют в одном направлении?
  -  Давай-ка  за  дело,  Ахмед,  - сказал
Сергей.  -  Все  равно  я  тебе  ничего не
отвечу.   Пускай   с   шарами  разбираются
биологи. 
  Они  выбрали  ровный участок, достаточно
удаленный  от валунов, и включили зонд. Он
погружался  медленно, с трудом преодолевая
сопротивление  засоренной  камнями  почвы.
Однако   цветные   глазки  индикаторов  на
контрольном  щитке  показывали,  что все в
порядке.  Оставалась  только  ждать. Ахмед
снова пустился в пространные рассуждения о
вчерашнем незнакомце.
  - Нет, подумай только! Как он сказал: "У
меня,  э-э,  пропал  друг, и я, э-э, желаю
купить   нового..."   Где   это  видано  -
покупать  друзей?  Ты когда-нибудь покупал
друзей? 
  -  Он  просто  неудачно  выразился.  Ему
скучно одному, вот он и решил купить у нас
собаку.  Когда-то  это  было модно - иметь
собаку  на  каждом корабле. Ты зря взъелся
на старика, Ахмед.
  -  Этот  Робинзон Крузо не так прост. Он
вовсе  не  из-за  собаки пришел. Ему нужен
был лучемет...
  -  А  хотя бы и так. Тебе что - лучемета
жалко? 
  -  Да  не  жалко  мне! Просто я хотел бы
знать:  что это за тип? Откуда взялся? Что
здесь   делает?   И  вообще  -  зачем  ему
лучемет?  До сих пор без него обходился, а
теперь не может... Да а бы...
  -  Подожди,  -  встревоженно прервал его
Сергей, вскакивая. - Ты видишь?
  Огромная  туча стремительно заволакивала
горизонт.  Ее  клубящиеся крылья захватили
уже  полнеба  - словно две чудовищные руки
неведомого  гиганта,  пришедшего из бездны
космоса,  чтобы  задушить  сияние  дня. За
несколько  секунд извивающиеся клубы мрака
взметнулись  до  слонца,  и  оно  погасло.
Сразу   стало   темно.   И   в   страшной,
неподвижной  тишине  до  оцепеневших людей
донесся  далекий глухой рев надвигающегося
урагана. 
  -  Бежим!  -  крикнул Сергей, бросаясь к
дисколету.  Он  уже понял, что промедление
смерти  подобно.  Ахмед  помедлил секунду,
но,   видимо,   тоже  вспомнил  строжайшие
предписания   инструкции.  Он  кинулся  за
Сергеем,  потом  вспомнил  про  лучметы  и
метнулся   обратно.   Сергей   вскочил   в
дисколет   (черная   стена   урагана   уже
вставала  над головой), включил управление
-  зеленые глаза приборов ярко засветились
в  темноте  (первые порывы ветра взвихрили
пыль,  пригнули ветви кустарника), включил
стабилизацию   (лежавший   чуть   наискось
аппарат   сразу   всплыл  и  повис  строго
горизонтально  в  полуметре  над  землей),
вспомнил   про   кабель   питания   зонда,
чертыхнувшись,  выдернул  его  из гнезда и
швырнул  за  борт  (рев урагана, полминуты
назад  совсем  далекий,  теперь  стремглав
рушился сверху прямо на дисколет) и заорал
Ахмеду,   подбегавшему  в  вихрях  пыли  с
лучеметами  в руках, чтобы он бросал их ко
всем  чертям,  но  сам  не  услышал своего
голоса  (аппарат чыть вздрогнул от первого
удара  ветра) и стал яростно махать руками
-  да  скорей  же  ты,  скорей! Ахмед, уже
понявший,  что дело плохо, с разбега кинул
лучеметы  в  кабину  -  один  шлепнулся на
сиденье  пилота, другой ударился прикладом
о  штырь антены и свалился обратно. Ахмед,
уже  успевший  прыгнуть на лестницу, одной
рукой   подхватил   его.   И   тут  ураган
обрушился на них. 
  Чудовищный  удар  взбесившейся атмосферы
едва   не   вышвырнул  Сергея  из  кабины.
Несмотря      на     титаническую     мощь
стабилизирующего  поля, диколет отшвырнуло
на  десяток  метров  и  почти поставило на
ребро,  потом  бросило  вверх, вниз, снова
вверх... Ставший непроницаемым мрак на миг
разодрало  ослепительной вспышкой - Сергей
увидел  угрожающе  близкие  вершины скал и
опустевшую лесенку, понял, что Ахмед может
сорвался,  может  быть,  погиб,  что через
мгновенье   может   погибнуть  и  он  сам,
плюхнулся   в   кресло   (лучемета  в  нем
вышвырнуло  при  толчке)  и  повел аппарат
куто  вверх.  Автоматика  наглухо задраила
защитный  прозрачный  купол,  молнии  били
сверху,  снизу,  со  всех  сторон,  потоки
ливня окутали дисколет, словно он мчался в
глубинах  океана,  цифры на приборах слвно
взбесились,     дисколет     кидало,     и
раскачивало,   и   несло   в   неизвестном
направлении    с    какой-то    немыслимой
скоростью.  Все  это  продолжалось страшно
долго - час, два, три, может быть, больше.
Потом   удары   стали  тише,  черный  мрак
посерел,   и   Сергей  понял,  что  ураган
кончается.  Это  было  не  так  - свирепый
черный   тайфун   по-преженму  мчался  над
планетой,  но  дисколет  уже  вынурныло  в
сторону  из  основного  русла  урагана,  и
вскоре    Сергей   снова   увидел   сквозь
распахнувшийся  черный  занавес фиолетовое
небо,  и  солнце, и зеленую равнину внизу.
Черная  стена  втягивала  свои  клубящиеся
отростки,  таяла,  исчезала за горизонтом.
Сергей    посадил    аппарат   на   склоне
песчанного  холма, открыл колпак, с трудом
перевалился  через  борт  и лег на горячий
песок.  Его  трясло от усталости и страха.
Он  посмотрел  на  часы  и  решил, что они
стоят  -  часы  показывали,  что весь этот
ужас продолжался меньше пяти минут. Сергей
полежал немного, потом забрался в аппарат,
поставил   в  гнездо  валявшийся  на  полу
лучемет,  проглотил две таблетки антеина -
сразу сделалось легче, включил для очистки
совести  рацию - как всегда, днем связи не
было, - затем поднял дисколет в воздух. Он
не  представлял,  куда  занес его ураган и
где   теперь  искать  Ахмеда,  поэтому  на
полной  скорости  повел  аппарат  обратно,
надеясь    выйти    на    пеленг   базовой
радиостанции.    


  Глава 4.
  Первый день поисков. Следы на песке

  Ураган  прошел в стороне от базы, слегка
задев   ее   своим   крылом.  Но  и  этого
достаточно,  чтобы  причинить значительный
ущерб. Новый дом, правда, выстоял - он был
рассчитан  и  не  на  такие  переделки, но
метеостанция будто корова языком слизнула,
огромный  трехтонный  рулон надувного дома
катило  метров пятьсот, пока он не застрял
в  овраге,  антенны  были  сорваны, огород
выглядел  так, словно на нем плясало стадо
взбесившихся слонов
  Шавров,  застигнутый  ураганом  в  доме,
очень  тревожился  за космический бот - их
средство  связи  с кораблем, оставшимся на
орбите.  Он  знал, что урагану не под силу
перевернуть  бот  -  четыре  прочные  ноги
надежно   вцепились   в   грунт,   а   при
необходимости  автоматически  сработали бы
мощные двигатели стабилизации, и все же за
те  пять  минут,  пока  над экспедиционным
домом  с воем и громом летела черная мгла,
он   успел  много  раз  выругать  себя  за
беспечность - за оставшийся открытым люк и
за не убранный после заливки питьевой воды
шланг,   от   которого   теперь  осталось,
наверное,  одно  воспоминание.  Как только
ураган стих, он сразу бросился в дисколет,
чтобы слетать к боту.
  Бартон с крыльца окинул взглядом картину
учиненного  ураганом  разгрома  и горестно
вздохнул.    Хорошо   хоть,   что   успели
переселиться в дом, подумал он. Кто знает,
выдержал  бы  натиск наш "уйди-уйди"... Он
рассеянно  взглянул на огорченную Машеньку
-  та  успела обойти разгромленный огород,
который сажала с таким старанием, и теперь
шла  обратно,  разглядывая  тонкий хвостик
морковки. 
  -  Это  что  -  весь  урожай? - невесело
пошутил  Бартон, взял морковку, машинально
обтер  ее  и  сунул  в  рот.  -  А ничего,
сладкая... 
  Тут   на   крыльце  показался  серьезный
Шерман. 
  -  Плохо  дело,  -  сказал  он. - Пропал
Ахмед... Лавров возвращается.
  Через  час, когда прервавшие свои полеты
разведчики вернулись обратно, спасательная
экспедиция была готова к вылету. Дисколеты
сразу   поднялись  в  воздух.  Подробности
проишествия  Сергей докладывал Бартону уже
по   дороге,   на  других  дисколетах  его
слушали по радио.
  Лежавшая внизу чуть всхолмленная равнина
выглядела   так,   словно  над  ней  и  не
проносился  чудовищный  ураган.  Небо, как
всегда  фиолетово-голубое, начинало дышать
зноем, мелькнувший внизу серебряный зигзаг
речки  баыл  чист  и  яен.  Сбоку проплыла
группа скал, среди которых прятался в роще
домик Дон-Кихота. Сергей подумал, что надо
было  бы  заглянуть к старику: вдруг и ему
нужна помощь? Тут ему пришло в голову, что
старик очень умно выбрал место для жилья -
не  случайно  только  там,  под прикрытием
скал,  росли  высокие деревья - на равнине
при  таких ветрах они, конечно, уцелеть не
могли. 
  - Эх мы, горе-исследователи, - сказал он
вслух. - Шляпы мы, а не первопроходцы. Это
же такая очевидная вещь...
  -  Ты о чем, Сережа? - спросила сидевшая
рядом Ева. 
  -  Да  о  том, что мы думать разучились.
Обрадовались,  что  нашли уютную планету -
дремучих  лесов  нет,  пустынь нет, климат
отличный,  летай,  радуйся!  А  почему нет
лесов?  Везде  они есть, а тут нет? Почему
всюду одни ползучие да карликовые деревья?
Вот  до  этого вопроса никто не додумался.
Удобная  планета  -  ну и ладно. А то, что
большим деревьям здесь не выжить, в голову
нам не пришло. Вот и потеряли человека...
  Из динамика раздался голос Кулешова - он
управлял соседним дисколетом, и его лысина
высвечивалсь над бортом аппарата.
  - Ураган довольно необычный. Метеопикеты
сообщили   о  нем  лишь  тогда,  когда  он
практически  начался. Атмосферное давление
до  последних  секунд  было в норме. А вот
жучки  притихли  уже  за час до урагана. Я
все думал: почему они перестали орать?
  - Значит, почувствовали, - сказала Ева.
  -  Мы  тоже  должны  чувствовать. Только
как? 
  Место,   где  пропал  Ахмед,  обнаружили
довольно  быстро  -  помог хорошо заметный
сверху  кабель. Было ясно, что искать надо
на  склоне  и дальше на равнине - именно в
ту  сторону  дул  ураган.  Скалы,  валуны,
груды камней, раскиданные по склону, могли
дать   укрытие   от  ветра.  Поэтому  люди
равернулись  цепью  и  двинулись  вниз  по
склону  тщательно  проверяя каждый куст, а
Кулешов    поднял   дисколет   метров   на
пятьдесят и осматривал местность сверху.
  Через  два часа склон был прочесан вдоль
и поперек - до самой кромки болота.
  -   Может   быть,  мы  не  там  ищем?  -
усомнился  Шерман, когда все присели возле
ручья  - передохнуть и обсудить дальнейший
поисков.  -  А  если  он  укрылся в скалах
наверху? 
  - Его оязательно должно было бы сбросить
на   склон,   -  возразил  Сергей,  хорошо
помнивший    чудовищный    удар   урагана,
бросивший  дисколет  на скалы. - А там, за
гребнем  склона,  могла быть мертвая зона.
Уверен, что внизу ветер был тише.
  - Тогда куда же он делся?
  -  Его  могло  зашвырнуть  в болото... -
помедлив,  сказал  Бартон. - Надо смотреть
там. 
  Двигаться  по  болоту оказалось не очень
легко.  Поэтому  Бартон распорядился вести
поиски с дисколетов. Еще три часа аппараты
загзагами  скользили над болотом, цепляясь
за    кустарники    своими   полированными
днищами. И тут Кулешов заметил следы.
  Неглубокая,  по  пояс, прозрачная речка,
почти ручей, неторопливо текла здесь между
несколькими  группами выветренных валунов.
Выше   и  ниже,  где  речка  скрывалась  в
пестром  кустарнике, ее берега были топки,
а  здесь,  в  плавной  излучине, золотился
крохотный,  шагов  в пять длиной, песчаный
пляж.  И на этом песке довольно ясно видны
следы босых человеческих ног.
  Люди    тревожно    переглянулись.   Все
прекрасно    помнили   вчерашний   рассказ
Бартона    о   таинственном   исчезновении
Бестужева. 
  Бартон  опустился  на колени и осторожно
тронул след.
  - Свежий...
  -    Конечно,    свежий,    -   ответила
побледневшая  Ева.  -  Старые следы ураган
стер. 
  Следы  пересекали  узкую полоску песка и
уходили в воду. Кулешов проследил взглядом
направление и вдруг шагнул в ручей.
  -  Что  ты?  -  спросил  кто-то. Кулешов
молча  шарил  руками  по  дну.  Наконец он
выпрямился, держа в руке лучемет.
  Сергей  взглянул  на  номер  лучемета, и
надежда,  что  следы оставлены не Ахмедом,
пропала, потому что номер был тот самый.
  -  Да  что  же  это?  - тихо спросил он,
представляя  с  ужасом,  как  его  товарищ
медленно   раздевается,  собирает  одежду,
оружие и идет, чтобы навеки пропасть, идет
как   кролик   в   пасть   удава,   словно
принуждаемый    чьей-то   злой   волей   -
чудовищной, непреоборимой...
  - А ведь он в кого-то стрелял... - вдруг
сказал   Кулешов,   показывая   на  полосу
выжженной травы на том берегу. - Стрелял и
все-таки шел туда...
  Сергей    перебрался   через   речку   и
проследил  направление  выстрела.  Кое-где
обугленные  ветви кустарника еще тлели. Но
ничего  подозрительного  обнаружить ему не
удалось. 
  -  Он  выстрелил,  вошел в воду и бросил
лучемет...  Почему? И куда он делся потом?
Для  чего  он  разделся?  Хотел  плыть? Но
здесь  очень мелко... Ничего не понимаю, -
сказал Бартон.
  -  В воде его кто-то схватил. Или что-то
схватило. 
  -  Но  для  чего  он разделся? И где его
остальные  вещи  -  ботинки,  например? Не
могли же они уплыть...
  -  Да  ведь  это...  -  вдруг вскрикнула
Машенька,   и   в   ее   голосе  прозвучал
неподдельный    страх,   что   все   разом
обернулись. Машенька сидела на песке возле
следов,  и  ее  остановившиеся  глаза были
огромны и темны. - Да как же вы не видите?
Ведь  это  совсем не его следы. Ведь здесь
по шесть пальцев на каждой ноге!


  Глава 5.
  Вечерние разговоры. Догадки и гипотезы

  Ахмеда   искали   до  заката.  Все  было
напрасно.   Когда   сгустившиеся   сумерки
сделали  поиски  бесполезными,  бартон дал
приказ возвращаться.
  Дисколеты  уже подлетали к лагерю, когда
Шерман   заметил   помигивание  сигнальной
лампочки    пеленгатора.    Дисколеты   на
предельной скорости помчались по пеленгу.
  Точку,   откуда  исходили  сигналы,  они
нашли   быстро.  Длинные  черные  тени  не
позволяли     ничего     рассмотреть    на
поверхности  планеты,  и  пилоты осторожно
опустили свои аппараты немного в стороне.
  Через  несколько  минут  поисков  Сергей
услышал  слабый шорох. Обрадовавшись, он с
криком  кинулся туда. В луче фонаря что-то
шевельнулось.  Но,  увы, это был не Ахмед.
Это   была   их   вчерашняя  приятельница,
сбежавшая    собака   Дон-Кихота.   Ураган
неласково   обошелся  с  бедным  животным.
Собака  была грязная, исцарапанная, шерсть
ее  слиплась от засохшей тины и запекшейся
крови,  а  задние  лапы,  были,  очевидно,
перебиты.  Когда  Сергей присел около нее,
она  попыталась  завилять  хвостом и слабо
заскулила. 
  -  Потерпи  немного, голубушка, - сказал
Сергей.  -  Сейчас  привезем  тебя  домой,
накормим, напоим, перевяжем...
  Он   выключил  пеленгатор  на  ошейнике,
осторожно  поднял собаку на руки и понес к
дисколету.  Пес  доверительно лизнул его в
щеку. 
  Сергей подал собаку через борт дисколета
и сам забрался туда.
  Утомленные   люди   молча  расселись  по
местам. До самой базы никто не произнес ни
слова. 
  Против  обыкновения,  ужинали  порознь -
Шавров  сразу  же улетел к экспедиционному
боту,  чтобы закончить прерванный тревогой
осмотр, Ева стала оказывать помощь собаке,
Кулешов  вызвался ей ассистировать, Шерман
занялся  восстановлением сорванных антенн.
У   других  тоже  нашлись  дела,  отложить
которые  до  утра  было нельзя. Все знали,
что   завтра  поиски  предстоят  с  самого
рассвета. 
  Хмурый  Базиль  Фар,  биолог и шев-повар
экспедиции,  молча  поставил тарелки перед
Бартоном,   Сергеем   и   Машенькой.   Все
занялись едой. Однако через минуту девушка
отодвинула  от  себя  тарелку  и  в тишине
послышалось сдерживаемое всхлипывание.
  -  Ну что ты, Машенька, - сказал Бартон,
обнимая  девушку за плечи. - Завтра мы его
найдем. 
  Машенька прижала к лицу ладони, плечи ее
затряслись.
  -  Меня  один  раз  три  дня  искали,  -
продолжал Бартон. - За мной тогда погнался
диплодок  размером  чуть  меньше,  чем наш
бот.  Он  загнал  меня  в  скалы,  и я уже
думал, что мне конец, потому что его броню
лучемет   не   брал.   В  самую  последнюю
секунду,  когда  он  уже  разинул пасть, я
выстрелил  ему  в  глотку  и попал прямо в
мозг.  Он  свалился  на  меня  и  едва  не
раздавил.  К  счастью, подо мной оказалось
углубление  в  скале.  Я  устроился  в нем
довольно удобно, но выбраться не мог. Наши
пролетали  надо  мной  пять раз, но чертов
ящер  экранировал  мои  пеленго. На третьи
сутки   кислород   у   меня   должен   был
кончиться,  и  я  стал мысленно составлять
завещание... 
  Бартон   сделал   паузу,   надеясь,  что
Машенька  задаст хоть какой-нибудь вопрос,
но  она  молчала.  Сергей  решил подыграть
Бартону.  Выдумавший  эту  историю  не раз
Кулешов  не  раз  рассказывал ее, и Сергей
знал, что надо спрашивать.
  -  А  прожечь  туннель  в  ящере  вы  не
пробовали? - спросил он.
  -  Я  думал  об этом. Но от меня до него
было   сантиметров  двадцать,  так  что  я
скорее  прожег  бы дыру в своем скафандре.
Вот  что  мне  не грозило совершенно - это
смерть  от  голода. Одного этого ящера мне
хватило бы на полгода...
  - Как же вы выбрались? - спросил Сергей.
- Вас нашли?
  -  К  счастью,  у тамошнего зверья очень
хороший аппетит. Они так накинулись на мою
добычу,  что добрались до меня раньше, чем
кончился  кислород.  Мне оставалось только
разогнать  своих благодетелей лучеметом да
вызвать помощь по радио...
  В   столовую   вошел   Шавров  в  мокром
комбинезоне. 
  - Экспедиционный бот в порядке, - сказал
он,  садясь  к  столу.  -  Правда,  в шлюз
набилось  всякой  дряни. Пришлось устроить
уборку... 
  Бартон посмотрел на часы.
  -  На  всякий  случай  подготовьте бот к
старту.   Через  час  я  буду  говорить  с
"Ариэлем".  Сколько человек они смогут нам
выделить? 
  -  Боюсь,  что  они заявятся все семеро,
поставив   корабль   на  автоматику,  едва
заикнетесь  о  том,  что  здесь  нужна  их
помощь. 
  -  Пусть только попробуют, - пробормотал
Бартон. - Я пущу сюда самое большее троих. 
  -  Хотел  бы  я  посмотреть, как это вам
удасться,  - Шавров иронически взглянул на
начальника  экспедиции. - Они свяжут вас и
меня,  захватят  бот  и высадятся на Альфу
нелегально...
  Сергей  представил,  как экипаж "Ариэля"
накидывается   на   Бартона,   как   дюжие
космонафты,  тренированные  на  десять  g,
связывают начальника экспедиции по рукам и
ногам,  затыкают кляпом рот и прикручивают
к  креслу,  а  потом,  надвинув  на  глаза
шляпы,  замаскировав  лица платками, среди
ночи  высаживаются  на Альфу, озирась и не
снимая   пальцев  с  кнопок  лучеметов,  и
первым  делом  поднимают  на антеннах бота
пиратский  флаг  с  черепом  и скрещенными
костями... 
  От  этой  нелепой  картины  настроение у
него  стало  еще  хуже. Он встал и пошел к
кофейному  автомату,  который  только  что
засигналил   своими  изумрудными  глазами,
сообщая,  что  кофе готов. Бартон поднялся
тоже,  собрал  тарелки  и кинул их в лючок
утилизатора. 
  В это время вошли Ева и Кулешов.
  - Как наша пациентка? - спросил Бартон.
  -  С  ней все в порядке. Одна лапа у нее
сломана,  пришлось  наложить  шину.  Через
неделю  она  будет  бегать как ни в чем не
бывало. 
  -  Клянусь  своей  прической, - серьезно
сказал  Кулешов,  -  Ева  провела операцию
безупречно. Собака ее так благодарила...
  -  Наверное,  лет пять или шесть. Зубы у
нее еще не стерты. А в чем дело?
  Шавров на минуту задумался.
  -  Понимаете,  слышал  я  раз историю об
одной  собаке  и  ее  странном хозяине. Он
всюду,  куда  бы  ни  летел, возил с собой
шпаги  -  они  так  и  висели на стене его
каюты.  А  сам  он  был без правой кисти и
очень   походил   на   нашего   вчерашнего
гостя...  Но  рассказывали  мне  это очень
давно - та собака, наверное, уже сдохла от
старости.  Собаки  ведь  дольше пятнадцати
лет не живут.
  Бартон,   который   был  уже  в  дверях,
вернулся  и  сел  верхом  на стул напротив
Шаврова. 
  - Вы все-таки думаете, что это был он?
  -  Просто ничего другого не приходит мне
в    голову.   Конечно,   возможны   самые
невероятные       совпадения.       Скажем
братья-близнецы,      оба      космические
анахореты,   любители  собак  и  холодного
оружия, поселившиеся на разных планетах...
  В   столовой   появиля  Шерман,  который
только  что  с помощью ремонтных автоматов
закончил  установку новых антенн. Он сел к
столу,  взял  дымящуюся  чашечку,  которую
Сергей  поставил  перед собой, и проглотил
кофе, обжигаясь, чыть ли не одним глотком.
  -   большое   спасибо,  -  проникновенно
сказал  Сергей,  заглядывая  в  опустевшую
чашку.  -  Соизволите  заказать  еще?  Или
усладить ваш взор плясками?
  -  Да  ну  тебя,  -  буркнул Шерман. - Я
продрог на мачте как собака.
  За  окнами было уже совсем темно. Климат
Альфы  метеорологи  не  то  в шутку, не то
всерьез называли "мерзко континентальным".
Морей  на  Альфе не было, она представляла
собою  один континент, на которой обширные
засушливые     районы    перемежались    с
заболоченными,  имевшими, как предпологали
гидрологи,  сообщение с подземным океаном.
Причину    таких   перепадов   температуры
установить  еще  не  удалось,  но факт был
налицо  -  даже в самое теплое время года,
когда  днем  все  изнывали  от жары, ночью
температура  могла  опуститься  чуть не до
нуля. 
  Тревожные    события    минувшего    дня
заставили  бартона серьезно призадуматься.
На земле жило двадцать миллиардов людей, и
каждая  планета  земного  типа ценилась на
вес золота, а Альфа была одной из немногих
планет, где все благоприятствовало человку
-  гравитация,  состав  атмосферы,  спектр
звезды,     микрофлора    и    микрофауна,
длительность  суток,  годовые  и  суточные
колебания  температуры.  К  тому  же из-за
отсутствия  океанов  площадь Альфы в шесть
раз  превышала  ту, которую освоил человек
на  своей  родной  планете.  На Альфе было
все, чтобы расселить сто миллиардов людей,
- великолепные почвы, обещавшие невиданные
урожаи,     огромные    запасы    полезных
ископаемых,  наконец,  вода - обнаруженный
приборами  экспедиции  подпочвенный океан,
лежавший на глубине всего двух километров.
До  этого океана еще предстояло добраться,
когда  "Циолковский",  уже  стартовавший с
Земли,    доставит    на   Альфу   буровое
оборудование.   Только   одно  препятствие
могло   возникнуть   перед  колонизаторами
планеты - наличие на ней разумной жизни...
  До  сих пор планета считалась безлюдной,
но  Бартон  понимал,  что  это  могло быть
ошибкой.  Он  то и дело обращался мыслью к
тем неясным отпечаткам, которые заметил на
речном песке Кулешов.
  След  был  оставлен  двуногим сущесвом -
никаких   сомнений   здесь  не  возникало.
Положа  руку  на сердце, Бартон не взял на
себя  смелость  утверждать,  что  на  ноге
неизвестного  было  именно  шесть пальцев.
След   измерили   со   всей   точностью  и
сфотографировали  со  всех  сторон. Размер
ступни  совпадал  с  Ахмедовой, но это еще
ничего   не   значило.   Что  же  касается
фотографий,  то  получились они плоскими и
неясными,  потому что ослепительное солнце
убило  все  тени,  и  Бартон сознавал, что
служить  аргументом,  свидетельствующим  о
существовании  на Альфе разуной жизни, они
врядли  ли смогут. Что Ахмед не разгуливал
после   урагана   босиком,   Бартон   знал
совершенно  точно,  если,  конечно, тот не
снял   для   свои   ботинки,  скажем,  для
просушки, а кто-то - только кто и зачем? -
эти  ботинки  украл.  Бартон,  пожалуй, не
раздумывал бы над тем, откуда взялся след,
если  бы  не  то,  что таинственная гибель
Бестужева    произошла    при   таких   же
обстоятельствах.    С    другой   стороны,
экспедиции,  побывавшие  на Альфе, ни разу
не   натолкнулись   на  признаки  разумной
жизни.  Бартон  был  убежден, что разум, в
какой   бы   примитивной   форме   он   ни
проявлялся,  обязательно  оставит следы на
тысячелетия. Остатки костров, обработанные
камни,  черепки  посуды на Земле дождались
своих   исследователей   через   множество
веков,  а  обнаружить костры или постройки
ныне живущих племен не представляло труда.
Бартон  знал,  что  фотокамеры  спутников,
которые каждая экспедиция запускала вокруг
Альфы,  способны были обнаружить не только
костер,   а   даже   огонек  от  сигареты.
Конечно,   Бартон   понимал,   что  наивно
распространять свой гордый антропоцентризм
на  всю  бесконечную  вселенную, но тем не
менее   законы   разума  едины  для  любой
галактики,    и    обязательным   условием
возникновения  разума  является  переделка
природы,  то  есть  труд,  а  то это не по
силам  отдельному идвидуму. Поэтому Бартон
не   верил   в  возможность  существования
разумного  океана  или разумных моллюсков.
Знал  он также, что переделывать мир можно
не только при помощи механизмов, что могут
быть и другие пути.
  Занятый   своими   мыслями,   Бартон  не
заметил, как в комнате собрались все члены
экспедиции.   Казалось,   поздний   час  и
усталость после треволнений дня еще больше
сплотили   людей.   Верхний   свет  кто-то
погасил,   и   комната   освещалась   лишь
трепешущими  языками  огня, который Базиль
Фар  разжег  в  камине. Ева Стаднюк сидела
возле  камина на полу и задумчиво шевелила
щипцами  охваченные пламенем сучья, отчего
из  камина  вырывались снопы искр, и запах
древесного  дыма вдруг заставлял вспомнить
о  невероятно  далекой  родине,  о  ночном
шорохе   листьев,   о  лунном  серебре  на
медленной   воде,   о   колючей  ароматной
подушке   опавшей   хвои,   о   треньканье
насемомых в мокрой от росы траве...
  Заметив  взгляд Бартона, Сергей подвинул
к нему чашечку с кофе и подсел поближе.
  - А если наш гость, вчерашний Дон-Кохот,
все-таки тот самый? - спросил он.
  -  Однорукий?  Я  ведь  ничего  о нем не
знаю. 
  -  Если  это  он,  -  сказал  Кулешов, -
значит, мы на пороге величайшего открытия.
Если,   конечно,   у   него  не  биопротез
какой-нибудь новейшей конструкции.
  -  Надо  с  ним  побеседовать,  - сказал
Бартон. - Только где его отыскать?
  -   Я  знаю,  где  он  живет.  -  Сергей
вспомнил   домик  среди  скал  и  прикинул
расстояние  до  него.  - Отвезу ему завтра
собаку и приглашу в гости.
  -  Очень хорошо, - обрадовался Бартон. -
Слетайте к нему завтра вечером и привезите
его сюда. 
  - И попросите захватить с собой шпагу, -
вдруг  подала  голос  все  время молчавшая
Машенька. 
  - А зачем тебе шпага? - спросил Сергей.
  -  Мне  хочется посмотреть ее поближе. Я
ведь   пишу   диплом  о  холодном  оружии.
По-моему,   это   старинная  шпага  работы
знаменитых  толедских  мастеров  начала XV
века.
  -  Неплохая  тросточка у нашего гостя! -
вздохнул   Базиль   Фар.  -  Я  сам  люблю
старинные   вещи,  но  разгуливать  так  с
музейным экспонатом...
  - Я не знаю, в каком музее есть подобная
вещь,  -  сказала  Машенька. - В Лувре, во
всяком случае, я таких не видела.
  -  У меня предложение, - сказал Кулешов.
- Так как все равно спать никто не идет, я
расскажу вам историю космичекого Агасфера.
Хотите? Тогда садитесь поближе. Итак...


  Глава 6.
  Жизнеописание   космического   Агасфера,
раскрывающее  многие  тайны  увлекательной
истории 

  Мне,     очевидно,     нет    надобности
напоминать, кто такой Агасфер. Что? Не все
знают?  Странно... Когда я был мальчишкой,
мы всем классом взхлеб читали роман Энжена
Сю    "Агасфер",    написанный    еще    в
девятнадцатом  веке.  Так вот, Агасфер, он
же Вечный Жид, - это тот человек, который,
если   верить  преданиям,  прогнал  Иисуса
Христа,  когда  тот шествовал на Голгофу к
месту своей казни и тащил на себе крест, и
остановился   передохнуть   возле   жилищя
Агасфера.   Разгневанный   Иисус   проклял
Агасфера  и  обрек  его вечно скитаться по
земле.   Это,   так  сказать,  религиозная
версия.   Так   как  бога  нет,  проклясть
Агасфера было некому. Тем не менее Агасфер
существует,   и  вот  о  нем-то  я  сейчас
расскажу. 
  Превые   официальные  сведения  об  этом
человеке   относятся   к   эпохе  крушения
Римской   империи.   Именно  тогда  он  по
недоразумению    впутался    в    какую-то
некрасивую   историю,  был  схвачен  и  по
приказу    римского   наместника   посажен
пожизненно   в  тюрьму.  Это  случилось  в
начале  второго  века  нашей эры. Примерно
через  сто  пятьдесять  лет,  когда в Риме
правил  император  Валент, ему доложили об
удивительном   узнике,  который  никак  не
желает умирать и, судя по всему, манерен и
дальше   объедать   императорскую   казну,
доведя   ее   тем  до  полного  оскудения.
Император решил проверить правдивость этой
истории и приказал перевести узника в одну
из римских тюрем, но вскоре погиб в битве,
не  успев  оставить  никаких  распоряжений
относительно   узника.   Наш   герой   мог
просидеть  в тюрьме до нынешних дней, если
бы  не  нашествие готов. В 410 году Аларих
осадил  Рим  и  потребовал  выдать ему все
золото  и  серебро  Рима,  все  до  единой
ценности,  освободить  всех рабов. "Что же
ты   намерен  оставить  нам?"  -  в  ужасе
спросили  послы. "Вашу жизнь!" - со смехом
ответил  бессовестный  захватчик. Что было
делать  римлянам?  Перепуганный  император
Гонорий  сидел  в  Равенне тише воды, ниже
травы  и не помышлял о помощи Риму. Скрепя
сердце  сенат  согалился.  Аларих  получил
5000   фунтов   золота,   вшестеро  больше
серебра,   тысячи   кусков   алого  сукна,
шелковые   одежды,   множество   мешков  с
драгоценным перцем. По его требованию были
освобождены  сорок  тысяч  рабов, но среди
них  не  оказалось героя нашего рассказа -
ведь  Аларих  потребовал освободить только
"варварского происхождения", а наш пленник
не  был варваром. Его освободили через два
года, когда тот же Аларих штурмом взял Рим
и  отдал  его  своим  войскам  на  поток и
разграбление. 
  Двести   лет,   проведенные   в  тюрьме,
послужили для Агасфера суровым уроком. Ему
стало  ясно,  что  пребывать  в  пассивном
ожидании   нельзя.  Родина  Агасфера  была
невероятно  далеко, помощи оттуда ждать не
приходилось,   следовательно,   оставалось
надеяться только на себя.
  Агасфер был родом из далекой галактики в
созвездии Гончих Псов, которая в старинном
каталоге  Мессье числилась под номером 51.
Его    корабль    при   выходе   из   нуль
пространства  оказался  в опасной близости
от Земли, сорвал с орбиты Луну и перекинул
ее  на  более  близкую современную орбиту,
вызвал   чудовищные   катаклизмы,  изменив
уровень  океана  и  погубив  Атланриду,  и
причинил много других неприятностей. Пилот
выбросился   из  поврежденного  корабля  в
спасательной    шлюпке,    а    потерявший
управление гигантский звездолет взорвался,
столкнувшись  с  планетой  Фаэтон. Планету
разорвало  на  мелкие  части,  которые  мы
сейчас называем астероидами.
  Очутившись    на   незнакомой   планете,
Агасфер  не  пал  духом.  Он  знал, что не
пройдет  и  тысячи  лет,  как его разыщут.
Однако   по   каким-то   причинам   помощь
задерживалась. Прошло десять тысяч лет, но
корабли   из  М-51  все  не  появлялись  в
окрестностях  Земли.  А  тут  еще досадная
история с тюрьмой...
  В     ожидании     помощи    с    родины
любознательный космонафт предавался своему
любимому занятию - путешествиям. Он обошел
Европу,  Азию  и Африку, оставив в пещерах
Тассили свой не очень удачный "Автопортрет
в   скафандре",  обнаруженный  Анри  Лотом
через  несколько  тысяч  лет,  пересек  по
льдам  Берингов пролив, несколько столетий
провел  в  Америке,  где,  кстати, оставил
ацтекам  календарь  своей родной планеты -
тот  самый,  который позднее был принят за
венерианский.
  Необыкновенное  долголетие  Агасфера  не
могло     остаться     незамеченным.     В
многочисленных    письменных    документах
разных   эпох   встречается  упоминание  о
чудесном  долгожителе. Демосфен описал его
под  именем  Литориуса,  Аль  Бируни - как
Элиаса, Роджер Бэкон называл его Папалице,
в  Индии  он был известен как Мунисадх. Во
время  своих  посещений России он принимал
имя то графа Калиостро, то Сен-Жермена. Во
многих  странах  его называли Агасфером, и
это  приносило  ему  множество  неудобств,
потому   что   легенда   о   причине   его
бессмертия  уже  гуляла  по свету. Абыть в
шкуре  человека, проклятого самим Христом,
оказалось  совсем  несладко.  Не помогло и
сознание,     что    тобой    интересуются
могущественные короли и великие писатели -
наш герой не был честолюбив.
  Наблюдая   за  жизнью  планеты,  Агасфер
удивлялся  тому,  как быстро прогрессирует
человечество.  В  М-51,  обитатели которой
живут  неизмеримо  больше,  чем  мы, смена
общественных  формаций  происходила  через
миллионы   лет,  на  Земле  же  для  этого
требовались  тысячи,  а  то  и  сотни лет.
Агасфер  понял,  что  вскоре  человечество
достигнет   того   уровня   развития,  при
котором  контакт с землянами мог считаться
целесообразным.   И   он   решил   послать
весточку    на   родину.   Но   передатчик
следовало  вынести  за  пределы атмосферы.
Поднимать   на  орбиту  свою  спасательную
шлюпку   Агасфер  не  решился.  Оставалось
изготовить   и  запустить  на  околоземную
орбиту  спутник  с  передатчиком. Сразу же
возник    целый   ряд   трудностей   -   с
материалами,   инструментами,   приборами.
Только  в  середине  XIX века настал день,
когда  спутник  поднялся  в  небо и послал
призыв о помощи в галактику М-51.
  Связной  спутник  Агасфера  был  сложным
самопрограммирующимся         устройством,
способном  функционировать  в самых разных
условиях.   Он   мог   уходить  далеко  за
атмосферу  и  возвращаться обратно к Земле
для  осмотра,  ремонта  и смены программы.
Чуткие датчики спутника всегда определяли,
где находится Агасфер, и приводили спутник
прямо  к  нему.  Во время подобных полетов
спутник  был  не  раз  замечен  и  получил
название "летающего блюдца", на которое он
действительно был похож.
  Следует думать, что призаыв о помощи все
же  дошел  куда  надо, так как в начале XX
века  приборы спутника записали передачу с
приближающегося  корабля.  Однако  Агасфер
так    и   не   дождался   прилета   своих
соплеменников. В июне 1908 года их корабль
при  выходе  из  нуль-пространства потерял
ориентировку  в  мощной ионосфере планеты,
врезался в атмосферу Земли и взорвался над
сибирской тайгой.
  Эта  катастрофа  была тяжелым ударом для
Агасфера.  Гибель  корабля  лежала  на его
совести. 
  Законы   далекой   родины   Агасфера  не
отличались  суровостью,  и несколько тысяч
лет   изгнания,  грозившие  ему  дома,  он
воспринял бы как весьма умеренную кару. Но
Агасфер  был  существом  с  высокоразвитым
чувством   ответственности,   и   ощущение
собственной  вины  было  для  него сильнее
любого   наказания.   Он  сам  вынес  себе
приговор,   осудив   себя  на  пожизненное
одиночество. 
  Местом   своей  добровольной  ссылки  он
выбрал  Альфу,  которую  открыл перед тем,
как потерпел аварию в солнечной системе.
  Спасательная  шлюпка  Агасфера  не могла
уходить   в   нуль-пространство,   но  что
значила  для  Агасфера  какая-нибудь сотня
лет  полета!  В  первый  и послений раз он
поднял  шлюпку  в  космос  и  на  остатках
горючего  направил  ее  в  сторону  Альфы,
надеясь  дожить здесь жизнь в одиночестве.
По   его   расчетам,   люди   должны  были
появиться  на Альфе лишь через сотни тысяч
лет.  Но  он  снова  ошибся в сроках, и мы
нарушили его покой гораздо скорей.
  Я   хочу  вам  напомнить,  что  Агасфер,
несмотря  на некоторые мелкие недостатки -
любовь    к    приключениям,    позерство,
оригинальничание,   вполне   объяснимые  у
такого  космополита,  всегда был человеком
слова. Осудив себя, он не искал смягчающих
обстоятельств,  не  позволял  себе никаких
послабление.   Когда  на  Альфе  появились
люди,   ему   оставалось   только  одно  -
покинуть   планету.   Но  его  шлюпка  при
посадке   на   Альфе  истратила  последние
граммы  антиматерии  и  больше не годилась
для  межзвездных  полетов.  Ему оставалось
одно - раздобыть лучемет, проникнуть с его
помошью  в  наш рейсовый бот и отправиться
на  нем  куда глаза глядят, через звездные
просторы.  И  если  вы  сейчас внимательно
посмотрите  в  ту  сторону,  где стоит наш
бот, то увидете вспышки лучемета, которыми
наш   давешний  гость  пытается  проложить
дорогу  в шлюзовую камеру бота... Прошу! -
И  рассказчик  эффектным  жестом указал на
окно,  за  которым  царила непронимацаемая
темнота. 
  Некоторые   из   слушавших   его   людей
невольно взглянули в окно, а Машенька даже
прижалась    к   стеклу   лицом,   пытаясь
рассмотреть  что-нибудь. Довольный Кулешов
засмеялся. 
  -   Да   ну  вас!  -  сверкнула  глазами
Машенька. - Я чуть было не поверила.
  - Мое дело предупредить - Кулешов кивнул
на   командира   бота   Шаврова,   который
задумчиво  вертел на блюдце пустую чашечку
из-под  кофе.  - Утром встанете, а наш бот
тю-тю... 
  Бартон посмотрел на часы.
  -  Завтра  подъем  в  пять.  С рассветом
вылетаем.   Советую   всем  отдохнуть  как
следует. 


  Глава 7.
  Визит к Дон-Кихоту. Гибель Цезаря
 
  Второй   день   поисков  не  дал  ничего
нового.  Никаких  следов Ахмеда обнаружить
не удалось. 
  Рассматривая с высоты болото, на границе
которого  их  застиг  ураган,  Сергей  все
больше  убеждался  в том, что именно здесь
исследователей      ожидают     любопытные
открытия.   Слишком   необычный  для  этой
гладкой,   чистенькой,   словно  ухоженной
хорошим  садовником, планеты была огромная
котловина,  усеянная  пятнами  кустарника,
изрезанная   зигзагами  медленнных  речек.
Именно сюда, в этот лягушачий рай катились
зеленые шары, которых стало гораздо больше
вчерашнего.  Только  на  подлете  к  месту
поисков  Сергей  заметил их около десятка,
да  еще  несколько  попалось  им  во время
прочесывания  местности.  У биологов глаза
так  и  загорались  при виде новой для них
форме  жизни,  о которой они даже не могли
сказать,   что   это   такое  -  животные,
растения  или  какой-то  симбиоз.  Но надо
было  искать Ахмеда, а с шарами можно было
и  повременить  - раз уж они появились, то
нукуда  не  денуться.  Однако вечером шары
как сквозь землю провалились - на обратном
пути  ни  одного  не встретилось. Напрасно
Базиль  Фар шарил биноклем по окрестностям
-  загадочные  шары все до единого куда-то
попрятались.
  Люди  были  подавлены  неудачей поисков.
Было  непонятно,  куда делся Ахмед. Ураган
не  мог  унести  бесчувственное тело через
болота  и кустарники, и тем не менее найти
Ахмеда    не   удалось.   Невольно   людям
проходила  на  ум  всякая  небывальщина  -
гигантские  хищные птицы, утащившие добычу
за многие километры; таинственный болотный
змей,    способный   проглотить   человека
целиком;     кровожадные    пираньи    или
необыкновеные   муравьи,   съедающие  даже
кости своей жертвы; карстовые пещеры, куда
провалился  Ахмед, - хотя ничего подобного
не   могло   быть   в  здешней  болотистой
почве...  Люди терялись в догадках. Ничего
не объяснил и найденный в воде лучемет, из
которого  Ахмед  - или не Ахмед? - стрелял
куда-то,  и  загадочный  шестипалый  след,
который,  пожалуй,  и  не  был шестипалым.
Словом,  странное исчезновение Ахмеда (или
гибель, думал про себа каждый) не находило
никакого   объяснения,  и  это  было  хуже
всего,  потому  что за одним исчезновением
могло   последовать  второе,  третье...  И
прежде   инструкция   предписывала   любую
работу, любую прогулку совершать не меньше
чем     вдвоем.     Теперь    же    Бартон
строго-настрого     запретил    отлучаться
куда-либо   без   его   разрешения.  Когда
Машенька   решила  заняться  разгромленным
огородом,   в   нескольких  шагах  за  ней
последовал  Шерман  с  лучеметом на груди.
База  превратилась  в  вооруженый  лагерь.
Грозные раструбы лучеметов торчали чуть ли
не   из   каждого  окна.  Бартон  понимал,
насколько  глупо  расхаживать по спокойной
Альфе  вот  так,  с  пальцами на спусковых
кнопках,   потому  что  против  Неведомого
требовалось   не   оружие,  а  знание,  но
знания-то у них и не было. Все, что он мог
сделать,  -  это  приказать ходить парами,
след  в  след,  как  ходят  альпинисты  на
лавиноопасных склонах.
  Деятельный     ум     Бартона     искал,
сопоставлял,   нащупывал  пути  к  решению
тайны.  Бартон на знал, жив Ахмед или нет,
и   стремился   сделать   все,   чтобы  не
допустить    новой    потери    в    своем
малочисленном  отряде.  Если  исчезнет еще
один  человек,  экспедицию придется срочно
эвакуировать,  расписавшись  в собственном
бессилии.  И  тем не менее мысль то и дело
возвращалась   к   событиям   десятилетней
давности.  Казалось,  в  них  нащупывается
какое-то   общее   с  нынешними  событиями
звено.  Шары.  Странные  обитатели  Альфы,
появление   которых   совпало   с  гибелью
Бестужева.  Теперь  они появились опять...
Связано  ли  их  появление с исчезновением
Ахмеда?  Или  причина  -  свирепый  черный
ураган?   С   замирающим   сердцем  Бартон
смотрел  из  низко  летящего  дисколета на
неторопливо   катящиеся   шары,  проклиная
судьбу    за    невозможность   немедленно
заняться их всесторонним исследованием. Но
все  люди были брошены на поиски Ахмеда, и
заниматься  чем-либо  иным  никому даже не
приходило в голову.
  Незадолго   до  заката  Сергей  зашел  в
изолятор,  где  на  теплом  коврике  лежал
перебинтованный  пес.  Увидев  Сергея,  он
застучал   хвостом  и  заулыбался,  однако
приподнялся  с  трудом.  Ева  сказала, что
собаку можно вернуть хозяину.
  -   Вот  и  хорошо.  Слетаем  к  нему  и
пригласим его сюда, - обрадовался Сергей.
  Минут через пятнадцать они уже подлетали
к   скалам,  в  которых  пряталось  жилище
Дон-Кихота.   Сергей   заложил   несколько
крутых виражей над домом, пытаясь привлечь
внимание    хозяина.   Однако   все   было
неподвижно  внизу - в окнах не було света,
антенна    пеленгатора    на    крыше   не
шевелилась.    Немного   подумав,   Сергей
посадил дисколет возле скал и пошел к дому
по  тропинке, неся на руках пса. Сзади шла
Ева,   тоже   с   лучеметом   на  груди  и
медицинской  сумкой, - она хотела оставить
старику кое-какие медикаменты для собаки.
  Сергей   обратил  внимание  на  то,  что
тропинка  утоптана основательно. Давненько
он  здесь  живет,  этот Дон-Кихот, подумал
он.  Действительно  у  него нет одной руки
или это досужие выдумки?
  Тропинка     привела     к     изгороди,
преградившей подступы к дому.
  Сергей остановился.
  -  Эге-эгей,  хозяин!  -  крикнул  он. -
Принимайте гостей!
  Ему  никто  не  ответил. Сергей покричал
еще, потом посмотрел на Еву.
  -  Нет  его, что ли... Или прячется? Что
будем делать?
  -  Эй,  товарищ! Мы нашли вашу собаку! -
закричала Ева, но тоже не получила ответа.
- Надо занести собаку в дом.
  -  Как  ты  думаешь,  для чего он сделал
изгородь? - вдруг спросил Сергей.
  Ева    озадаченно   посмотрела   вокруг.
Изгородь   была   странная.  Сделанная  из
толстых,    в   руку   толщиной,   кольев,
переплетенных  тросом,  она имела в высоту
метра полтора. По самому верху ограды были
привязаны ветки колючего кустарника - иглы
длиной   в  ладонь  ощетинились  по  всему
периметру изгороди.
  - Словно колючая проволока, - прошептала
Ева,     с     возрастающим     удивлением
рассматривая  необыкновенное сооружение. -
Против кого же это?
  -  Это не против кого-то, а для кого-то,
- задумчиво произнес Сергей.
  Ева удивленнно вскинула голову.
  - Что ты хочешь сказать?
  -   Посмотри   внимательно  -  все  шипы
смотрят  не наружу, а внутрь. Это какой-то
загон  для  скота. Кстати, по-моему, здесь
для нас записка.
  Он  подошел  к  калитке,  дверка которой
была  подперта  снаружи тяжелым бруском, и
снял с шипа наколотый на него листок.
  -  "Прошу  калитку не открывать и внутрь
не  заходить", - вслух прочитала Ева через
плечо Сергея.
  -  Сказанно  предельно  ясно,  -  сказал
Сергей. - Не любит хозяин гостей...
  -  Что  же нам делать? - спросила Ева. -
Не оставлять же собаку тут.
  -  И  все-таки  для  кого этот загон? Не
коров  же  он собрался разводить, - сказал
Сергей, осматриваясь.
  Лиловая  звезда Барнарда уже скатывалась
за  горизонт там, за скалами, и фиолетовые
сумерки  стремительно сгущались. Пора было
возвращаться.
  Сергей высмотрел за изгородью место, где
трава  была  повыше и погуще, отдал собаку
Еве  и засунул носок ботинка между кольями
в полуметре от земли.
  -    Не   будем   нарушать   суверенитет
нейтральной державы, - сказал он весело. -
Как ты думаешь, пес не ушибется?
  Он  принял  собаку  из рук евы, свесился
через    изгородь,    стараясь   держаться
подальше   от   устрашающих   колючек,   и
осторожно опустил пса пониже. Очевидно, он
причинил   животному   боль  -  тот  вдруг
забился,  завизжал, но Сергей уже выпустил
его из рук над мягким бугром травы.
  Все  дальнейшие  события произошли самое
большее  за  секунду. Словно черные крылья
взметнулись   из   травы,  целясь  в  лицо
Сергею,    он    отшатнулся    и   потерял
равновесие,  дико,  в смертной невыразимой
тоске   взвизгнул  пес  и  захлебнулся,  с
коротким     треском    страшные    крылья
сомкнулись  в  нечто округлое, руку Сергея
пронзила  острая боль - он укололся все же
здоровенный  шип.  Носок  ботинка намертво
застрял  в  изгороди,  и  Сергей  упал  на
спину, в падении вскинув оружие. Но еще до
того, как спина Сергея коснулась травы, он
понял,  что  перед  ним,  и  знал,  что не
выстрелит.   Секундой   позже,   когда  он
вскакивал  на  ноги,  не  сводя  на всякий
случай  лучемета  с колыхающегося существа
за   забором,  он  услышал  вскрик  Евы  -
коротий,  оборвавшийся  так быстро, что он
потом   его,  и  увидел,  что  она  готова
выстрелить. Но Сергей уже опускал лучемет,
и  вслед  за  ним опустила лучемет Ева. За
оградой   медленно   катился   живой  шар,
казавшийся     черным    в    стремительно
налетевшей закатной тьме.
  -  Какой ужас.. - еле слышно выдавила из
себя  девушка, прижимая ладони к щекам. Ее
глаза  умоляюще  посмотрели  на  Сергея. -
Может быть, еще можно спасти ее?
  Сергей  взялся  за  нож  и  тут же отнял
руку.  Было  ясно, что собака погибла. Нож
тут  не поможет, как и лучемет, - впрочем,
Сергей  и не пустил бы их в дело. Это була
чужая  планета,  со  своей  жизнью, своими
законами,  со своей смертью. Нелепо мстить
животному  за то, что оно должно есть. Тут
Сергея  всего  передернуло  от  ужаса - он
вспомнил  бесследно  исчезнувших  Ахмеда и
Бестужева.  Мысли его неслись стремительно
и сумбурно. Он понял теперь, почему старик
стрелял   себе  под  ноги,  -  раньше  его
выручала  собака,  она,  конечно, узнавала
шары  по  запаху...  А Бестужев не стрелял
себе под ноги, и вот... А собака прекрасно
знала,  что с шарами шутки плохи - недаром
она  так  шарахнулась тогда, услышав треск
обертки   бутерброда.   Да,  плохо  теперь
старику без собаки...
  -  Идем! - приказал он коротко и зашагал
по   еще   светлевшей  в  фиолетовой  мгле
тропинке.  Дорожка  была  высвечена желтым
песком, и дисколет стоял прямо на ней, так
что в сторону не пришлось сделать ни шага,
и  все же только в пилотском кресле Сергей
перевел   дух.   Ему  хотелось  немедленно
рвануть вверх, и он с трудом заставил себя
успокоиться.  Он  включил  рацию  - Шерман
отозвался  мгновенно  -  и  сказал,  чтобы
немедленно  и категорически было запрещено
всем  выходить  из  дома  - невзирая ни на
какие  самые  уважительные причины. "В чем
дело?"  -  встревожился Шерман. "Прилечу -
объясню",  -  буркнул Сергей и отключился.
Он  достал  сигарету и закурил. Ева сидела
рядом,  прямая  и  неподвижная,  и по этой
неподвижности  Сергей  сразу понял, что ей
страшно.  Он  повел  аппарат круто вверх и
вдруг   увидел,  что  на  приборной  доске
запульсировал  огонек пеленгатора, сообщая
о  том,  что где-то заработала неизвестная
радиостанция


  Глава 8.
  Запеченная  в  глине  утка.  Бегство  по
болоту

  Примерно  в то время, когда Сергей и Ева
несли  собаку  к дисколету, Ахмед пришел в
себя  после  долгого забытья. Первое время
он  лежал неподвижно, словно просыпаясь от
дурного  сна  и  стараясь понять, где он и
что    с   ним.   Как   обрывки   кошмаров
вспоминались  ему  отчаянный  крик Сергея,
черная  стена урагана, хруст костей и боль
в руке, когда дисколет вздыбился от удара,
а  затем ужас долгого бесконечного падения
со  скалы.  Что было дальше, он не помнил,
но откуда-то всплыли клочки воспоминаний о
пронизывающей  боли, когда его тело кто-то
тянул,  скручивал, давил, словно пропуская
через чудовищную мясорубку, плыли какие-то
ослепительные  огни,  рушились  дожди,было
очень  тоскливо и очень больно, и слышался
писк  не  смазанных колес арбы, на которой
его,  умирающего, везли по разбитой горной
дороге,  а  потом  на узком дрожащем мосту
колесо  сорвалось  с  края... "Держите же,
держите!"  - кричал он, силясь спрыгнуть с
угрожающе  кренящейся  арбы,  но  все  уже
бросились   врассыпную,   а  соскочить  не
удавалось,  потому  что он был прикручен к
арбе   тяжелыми   цепями,  и  вот  повозка
перевернулась,  земля  и  небо  поменялись
местами,   и   речное  ложе,  по  которому
бешенные  струи  с  рокотом  катили мокрые
валуны, стремглав кинулось на него сверху,
и  он пытался уцепиться свободной рукой за
край  моста,  и это почти удалось, но рука
не  выдержала  рывка...  и  что-то  кричал
Сергей,  а  мама  говорила "береги себя" и
все   поправляла  на  нем  парадную  форму
стажера  Космической школы, но это была не
мама,  а  Машенька,  но  рассмотреть ее не
удалось,  потому  что чудовищная мясорубка
снова  закрутилась, и кто-то опять долго и
упорно  выкручивал  тело  Ахмеда, но потом
прошел  прохладный  дождь,  и он проснулся
окончательно.
  Теперь  голова работала совершенно ясно,
и  он  знал,  что  сорвался  с дисколета и
разбился о скалы. Боли не было совершенно,
но  он  знал,  что  это  временно, что при
малейшем  движении  она обрушится на него.
Удивило его странное ощущение скованности,
сдавленности  -  он  был словно погружен в
глубину  грязевой ванны весь, с головой, и
из-за  этого  дышалось с трудом. Некоторое
время  спустя  он рискнул пошевелить левой
рукой - правая, он знал это, была сломана.
Его  удивление  все возрастало, потому что
мышцы  послушно  выполняли  приказы мозга.
Тогда   он   понял,  что  цел,  чро  скалы
пощадили  его,  наказав только обмороком и
кошмарами,    и    захотел    встать,   но
по-прежнему  не  мог  шевельнуться, потому
что был связан.
  Очевидно,  те,  которые  связывали  его,
делали   это   не  очень  умело,  и  через
некоторое  время  ему  удалось высвободить
руки.  Он  был  даже  не  связан, а скорее
спеленат  наподобие  мумии.  Его тело было
обернуто  во  что-то, напоминающее большой
пласт   дерна,   и   уже  сверху  скручено
веревками, как кокон шелоковинкой. О мумии
и  коконе  Ахмед, правда, не подумал - его
желудок    внезапно   напомнил   о   своем
существовании,  и  поэтому,  выдираясь  из
кокона,  Ахмед  вспомнил  о  запеченной  в
глине утке. Аналогия с уткой потрясла его.
Только  в  этот  момент  он подумал о тех,
которые  для  каких-то  неведомых  целей -
может    быть,    даже   гастрономических,
спеленали   его   и   которые,   возможно,
находятся где-то рядом и не захотят, чтобы
добыча ускользнула от них.
  Эта  мысль  мгноенно  превратила  его  в
собранного, волевого, мужественного бойца.
Тело   его,   всего  минуту  назад  вялое,
напряглось    и    тренированные   мускулы
сделались   стальными.  Двумя  рывками  он
разорвал  остатки веревок и выскользнул из
влажного  кокона.  На  его  теле  не  было
никакои  одежды,  но он даже не обратил на
это  внимания,  потому что увидел картину,
какая  еще  никогда  не  преставляла взору
землянина.
  Совсем   рядом,   за   кустами,   лежала
небольшая   котловина  с  плоским  дном  и
покатыми  стенками.  В  самом  центре,  на
желтом   круге   песка  неподвижно  лежало
несколько  шаров  - гораздо более ктупных,
чем те, которые повстречались ему и Сергею
три  дня  назад.  А  вокруг них в каком-то
медленном танце двигались люди, облаченные
в незнакомые, неземные одежды.
  В  том,  что  это  были  люди,  Ахмед не
усомнился  не  на  мгновение, как и в том,
что  это  были  неземные люди. По верхнему
краю  замляной чаши, в которой происходило
невиданное действо, слегка курились дымком
какие-то  беспламеные  костры.  Этот не то
дымок,  не то туман, густея, сползал вниз,
в  котловину, и бесшумно двигающиеся в нем
существа  казались  бесплотными  и  словно
прозрачными.      Явственно      ощущалось
концетрическое    движение   этой   группы
призраков,  которые то замирали все вдруг,
то   начинали  скользить  куда-то,  словно
сдуваемые тихим ветром блуждающие огоньки.
Все  это  происходило  в  полной тишине, и
только    через   какое-то   время   Ахмед
почувствовал,   как   в   такт   движениям
танцоров возникает беспокоящее давление не
барабанные   перепонки,  но  где  работает
неведомый  инфразвуковой метроном, угадать
не смог.
  Ахмед  понимал, что следует позаботиться
о  собственной  безопасности.  Скозь сизый
дым   он  уже  заметил  вдалеке  несколько
продолговатых       предметов,       очень
напоминающих тот кокон, из которого только
что  выбрался,  и  это насторожило его. Но
Ахмед  был  исследователь, он избрал своим
миром вселенную для того, чтобы открыть ее
людям,  и  ему  выпала невероятная удача -
первым   за   сотни   веков  существования
человечества встретить существа иного мира
-  не  замлян,  но  братьев  по разуму, не
людей,  но подобных им. Он не знал, друзья
это  или  враги, но хотел, чтобы они стали
друзьями  -  младшими братьими, что ли. Но
то,  что  происходило перед ним, нарвилось
ему все меньше и меньше.
  Там, внизу, строй танцующих нарушился. С
пучками светящихся трав в руках спустились
вниз  несколько  смуглых  фигур. Образовав
узкий  круг, они побросали принесенный ими
свет  на что-то лежащее на земле - что это
было, Ахмед не мог рассмотреть. Затем круг
разомкнулся,  и  словно  вздох  пронесся в
тишине.  Из-за  кустов выступила медленная
процессия,   неся   над   головами  плотно
спеленатый кокон.
  Пальцы  Ахмеда вцепились в землю с такой
силой,  что чуть не сорвал ногти. Но он не
замечал  этого.  Не  отрываясь, он смотрел
туда,   где  проворные  руки  извлекли  из
кокона  обнаженного  человека  и поставили
перед   фосфоресцирующим  крогом,  который
вдруг начал шевелиться, изгибаться. Боль в
ушах   зачастила,   в   мерцающем   тумане
стройные,  эластичные тела вдруг двинулись
к  центру. Спины людей заслонили от Ахмеда
неподвижную   фигуру,   и,   чтобы  видеть
происходящее, он встал во весь рост, забыв
об   опасности.   И  он  увидел,  как  под
натиском  толпы обнаженный человек дрогнул
и вдруг шагнул в светящийся круг, и тотчас
вокруг   нехо  словно  взметнулись  черные
крылья, обвалакивая его. Раздался короткий
отрывистый   треск.   Толпа   отшатнулась,
открывая   глазам   Ахмеда   большой  шар,
возникнувший  на  месте светящегося круга.
Замолкший на миг метроном снова начал свой
неслышимый    отсчет,   прерванный   танец
возобновился,  и  вот  уже  снова  поплыли
сверху  пучки холодного света, образуя еще
один светящийся круг...
  Будь   у   Ахмеда   лучемет,   никто  из
участников этого ритуала не ушел бы отсюда
живым,  и история планеты могла пойти иным
путем.  Оружие  обороны  превратилось бы в
карающий  огненный меч, первый контакт - в
истребляющий  бой,  братья  по  разуму - в
смертельных  врагов.  Ахмед  был  молодой,
пылкий  парень,  которого  научили  любить
добро  и  ненавидеть  зло, но его никто не
готовил для встречи с иным разумом. Ахмеду
было только двадцать лет, и он находился в
совершенно   незнакомом   мире,  познавать
законы   которого  нельзя  с  лучеметом  в
руках.  Сейчас  у него не было лучемета, и
Ахмеду  оставалось  только смотреть. Потом
он  понял, что пора уходить, если он хочет
рассказать  друзьям  обо всем увиденном. К
тому  же  его  давно  трясло  от  холода -
приближалась  ночь,  и температура падала.
Он  долго бежал по руслу какой-то речонки,
надеясь,  что  воде  его  врядли  ли могут
подстерегать  смертоносные шары. Бег почти
не  согрел  его  -  холодный  ветер уносил
остатки тепла из обанженного мокрого тела.
Но  потом  вода  стала теплей - где-то бил
горячий ключ, он отыскал его и долго стоял
по горло в воде, постепенно согреваясь. Он
понимал,    что   надо   идти,   так   как
приближалсь  ночь,  но  чувствовал  полный
упадок сил - он не подозревал, что потерял
много  крови.  Ему  очень  хотелось  есть.
Слабость все усиливалась, он стал засыпать
и  едва  не захлебнулся. Тогда он вышел на
отмель, но его сразу охватил пронизывающий
холод.  Он  захотел  вернуться  обратно  к
горячему  ключу,  но  не нашел его и вдруг
подумал,  что,  наверно, не переживет этой
ночи.  Эта мысль на какое-то время придала
ему  силы,  и  он  опять  побежал, держась
мелководья.  Он  потерял  представление  о
времени  и  расстоянии и не знал что давно
движется  по  кругу,  снова  приближаясь к
тому  месту,  от которого старался уйти. С
наступлением  темноты силы его иссякли. Он
уже не мог идти и упал на четвреньки, но и
тогда  продолжал  ползти,  хотя  от озноба
подламывались  руки  и он ударялся лицом о
песок.   Потом   ему   сделалось  тепло  и
спокойно,  и  он  вытянулся  на прибрежном
песке  во  весь  рост.  Взошло  солнце,  и
Машенька шла к нему по васильковому лугу с
букетом в руках, и все стало очень хорошо,
и под одеялом было так тепло, и никуда уже
не    хотелось    идти,   даже   навстречу
Машеньке...  Над  ним холодной рекой текла
чернильная ночь Альфы, и он лежал по грудь
в воде, ничего не сознавая и не слыша, как
кто-то   осторожно   подкрадывается  из-за
кустов, держа его под прицелом лучемета


  Глава 9.
  Ахмед нашелся
  Очень беспокойная ночь

  Сигнал  тревоги  застиг  Машеньку  в тот
момент,      когда     она,     измученная
треволнениями      напрасных      поисков,
собиралась отдохнуть. Девушка замешкалась,
одеваясь,  и выскочила на крыльцо, когда с
дисколеты      уже      садились     люди.
"Электроодеяло  взяли?"  -  раздалось  над
самым  ее  ухом.  Тут  появился  Бартон  и
крикнул девушке:
  - Садись, Ахмед нашелся!
  Мощные  прожектора  дисколетов распороли
черную простыню ночи. Сильные руки втянули
девушку   в  апарат,  прозрачный  купол  с
мягким   вздохом   захлопнулся,  и  тотчас
перегрузка     придавила     людей.     На
максимальной  скорости  дисколеты набирали
высоту.
  Ночь  была  черна,  как  чернила, и свет
прожекторов   только   усиливал   ощущение
беспросветной  темноты.  Бартон дал приказ
выключить их. И тогда они заметили далекие
вспышки,  при  виде  которых  сердца людей
сжались  в тревоге, потому что эти вспышки
были  знакомы им - там впереди, кто-то бил
и бил из лучемета.
  Со  всех  аппаратов  пилоты  вызывали по
радио  Лаврова  и  Еву. Мигание лапочки на
пульте  показывало,  что мощный пеленгатор
их  дисколета  исправно  работает,  но  на
вызовы  никто не отвечал. Вспышки были уже
близко.  Разворачиваясь  в дугу, дисколеты
стремительно  понеслись вниз, ощетинившись
смертоносными      излучателями,      лучи
прожекторов  разрубили  ночь  и  слились в
ослепительный  круг.  И тогда взорам людей
представилась   удивительная  картина.  На
высоком  пригорке,  у  берега речки, стоял
Сергей   Лавров   и   стрелял  в  реку  из
лучемета. Атомные молнии распарывали тьму,
взрывали  воду, превращая ее в пар, туман,
кипяток, обнажая дно, затем вода смыкалась
со  свистом  и шипением до следущего удара
молнии,  а  немного ниже по течению, почти
невидимые  в облаках горячего пара по пояс
стояли  двое, удерживая в руках обнаженное
безжизненное тело.
  Уже    потом    Ева    рассказала,   что
наткнувшийся  на  Ахмеда  Дон-Кихот сделал
для  него все, что мог,- он завернул его в
свою  куртку  и  начал  растирать.  Спасти
Ахмеда это не могло, но, к счастью, старик
догадался  включить  пеленгатор  на  своем
поясе.  Конечно, Ахмед подился в сорочке -
случайности, которые так любят вмешиваться
в   течение   событий,  разрушая  идеально
продуманные    планы,    на    этот    раз
благоприятствовали ему. Дон-кихот, который
неизвестно  зачем оказался в столь поздний
час  на болоте, мог разминуться с Ахмедом,
а  Сергей  мог вернуться на базу получасом
раньше   и  не  заметить  слабых  сигналов
пеленгатора. Но, как бы то ни было, Ахмеда
нашли,  и  он  был  жив.  Однако, осмотрев
Ахмеда,  Ева сразу поняла, что до базы его
не  довезти.  Она немедленно сделала Ахеду
инъекцию  антеина,  хотя  и  понимала  всю
бесполезность  этого.  "Его  спасет только
горячая ванна", - сказала она. "А костер?"
-  спросил Дон-Кихот. "Бесполезно, но надо
попробывать". "Тогда будет горячая ванна",
- заявил Сергей, снимая лучемет.
  Когда   подоспел   помощь   и  тщательно
укутанного   Ахмеда  уложили  в  дисколет,
Сергей  вспомнил  о старике. Но тот исчез,
не  захотев даже проститься. Поскольку его
пеленгатор уже не работал, стало ясно, что
старик желает, чтобы его не беспокоили.
  В  дисколете Машенька скорчилась на полу
возле  неподвижного  Ахмеда  и держала его
безжизненную   руку,  высунувшуюся  из-под
одеяла.   Рядом   с   нею  колдовала  Ева,
манипулируя    над    телом    непонятными
приборами.  Машенька  знала, что перед ней
медицинский робот - не то для диагностики,
не то для лечения, - и тут же забыла о нем
и   только   гладила  загорелую  руку,  на
котором багровел свежий шрам.
  Дисколеты  еще  не  долетели  до базы, а
Бартон  уже  успел  отдать все необходимые
распоряжения.  На  "Ариэле" приготовился к
отлету  врач  экспедиции Лагутин, и за ним
отправился  рейсовый бот. Ахмеда перенесли
в изолятор, откуда Ева безжалостно выгнала
Машеньку  и всех остальных, оставив только
своего   постоянного  помощника  Кулешова.
Сергей  в  это  время  рассказал Бартону о
гибели несчастной собаки.
  -  Значит,  все-таки  шары... - произнес
Бартон, выслушав Сергея. - Вот как оно...
  Они понимали друг друга без слов. ДЕсять
лет   планета   считалась   безопасной   и
пригодной  для колонизации. Теперь все шло
прахом.    Работу    экспедиции    следует
прекратить,  во всяком случае, до тех пор,
пока  людям  не будет гарантирована полная
безопасность.  Не  палить  же из лучеметов
себе под ноги, как Дон-Кихот...
  Тут   в   голову   бартону  пришла  одна
странная   мысль.   Почему   Дон-Кихот  не
предупредил их?
  -  А  ведь  старик  знал об опасности, -
прошептал  он.  -  Знал,  но  не сказал. А
лучемет   у   нас   попросил...  -  Бартон
вспомнил  удаляющиеся  вспышки  выстрелов,
которыми  Дон-Кихот расчищал сеже дорогу в
темноте. 
  - Загон воле дома у него тоже для шаров.
Но  для  чего  он  их ловит? И как? Что он
делал на болоте ночью?
  -   Смотрите,   Сергей  Игоревич,  какая
складывается  картина. Старик знает о том,
что  шары  смертельно  опасны. Пока собака
служила  ему поводырем, он мог разгуливать
по  Альфе  без  всяких опасений. Когда она
сбежала,   старик  даже  не  попытался  ее
поймать,  хотя  наверняка запеленговал ее.
Он  боялся  шаров.  И  он  пришел  к на за
лучеметом,   потому  что  тыкать  в  траву
шпагой занятие весьма утомительное. И вот,
зная  об опасности, которая грозит каждому
из  нас, он не единым словом не обмолвился
об  ней.  По  всем  человеческим  законам,
писаным    и    неписаным,   он   совершил
преступление. Что он - хотел нашей гибели?
Но  не мог же он не понимать, что погибнут
один,    два,   ну   трое,   а   остальные
насторажаться, примут меры...
  -  Может  быть, он этого и хотел - чтобы
мы   испугались?   Вдруг   мы  ему  чем-то
мешаем...
  -  Такое  тоже  не  искл:чется. Ведь для
чего-то  он  живет  здесь - живет, видимо,
уже  давно.  Возможно,  он изучает зеленые
шары  -  для  этого  он  оказался ночью на
болоте,  в  желающий  нашей гибели, делает
все  для  того,  чтобы  спасти  Ахмеда.  И
вызывает  нас  на  болото,  куда  забрался
среди  ночи  вовсе  не  ради  удовольствия
идеть  нас. Хоть убейте, я не вижу во всем
этом логики. Чего-то мы не знаем...
  -  О старике надо запросить Землю. Раз о
нем  слышал  Шавров,  значит,  знает и еще
кто-нибудь,  -  сказал  Сергей.  - Ведь на
Агасфер же он на самом деле.
  -  Ясно только одно, - подытожил Бартон.
- Надо немедленно заняться шарами. Пока мы
не  узнаем  о  них  все, ни о каких других
исследованиях  не  может  быть  и  речи. Я
попрошу  вас,  Сергей  Игоревич,  взять  с
собой   кого-нибудь  и  сделать  небольшую
разведку   -   прямо   сейчас.  Попробуйте
проследить, откуда и куда катятся шары - в
болото,  из  болота?  Передвигаются ли они
ночью?  Много  ли  их? Возьмите всю ночную
технику     -     бинокли,     кинокамеры,
фотоаппараты.   Садиться   и   тем   более
выходить   из   дисколетов   категорически
запрещаю.  Все наблюдения - только сверху,
даже  если...  -  тут  Бартон  запнулся, и
Сергей  понял, о чем он подумал. - Впрочем
вы  не  встретите. Связь - каждые тридцать
минут.  Пеленгатор  не  выключать.  И если
увидите   старика,   постарайтесь  ему  не
мешать. Но и не скрывайтесь тоже.
  После ухода Сергея Бартон составил текст
телеграммы для отправки на Землю.
  Неизвестный  старик,  которого  с легкой
выдумщика   Кулешова  все  стали  называть
Агасфером,  интересовал  его  все больше и
больше.   Старик  явно  избегал  людей,  и
заявиться к нему непрошеными, чтобы задать
вопросы,  на  которые  тот,  возможно,  не
желает  отвечать,  было бы по меньшей мере
невежливым. А Бартону хотелось знать все -
имя    старика,    его   историю...   Свои
изображения  Бартон изложил в телеграмме и
передал ее Шерману для срочной отправки на
Землю.  В  это  время  к нему пришла Ева и
рассказала,  что  Ахмед  бредит  и в бреду
говорит   о  каких-то  туземцах,  шарах  и
человеческих  жертвоприношениях  и что она
поставила  возле  Ахмеда магнитофон. Кроме
того,  она рассказала о странных шрамах на
теле   Ахмеда   -  словно  от  только  что
зашивших ран, и о том, что рентген показал
наличие   сросшегося   перелома   локтевой
кости.  Я  понимаю,  что  шрамы  - ерунда,
сказала  она,  что  они  могут быть просто
следами  ожогов  от  какой-нибусь  местной
крапивы,  а  сломать руку Ахмед мог еще на
Земле  и  скрыть это от медиков, но тем не
менее все это весьма странно. Конечно, она
проведет тщательное обследование, да и сам
Ахмед что-то расскажет, если только сможет
что-нибудь рассказать, потому что сейчас у
него  температура сорок и она не ручается,
что хуже не будет.
  Ева  ушла  к  больному,  а Бартон собрал
биологов и долго с ними совещался. Они еще
не успели разойтись, как в дверь ворвались
Сергей  и Базиль Фар, очень взволнованные,
и  попросили всех посмотреть фильм, снятый
ими  двадцать  минут  назад. Все перешли в
гостиную,   Сергей   вставил   кассету   с
видеопленкой в телекомбайн.
  На  экране появились знакомая котловина,
снятая    с   высоты   пятнадцати-двадцати
метров.  Через  оптику инфракрасной камеры
унылое     болото    представляло    собой
фантастическое   зрелище.  Не  остывшая  с
вечера    вода    ручем    лилась   живыми
светящимися   потоками  среди  черно-серых
холодных  берегов.  Туманными,  мерцающими
облаками  лежали  внизу  озера,  в которых
кое-где   горели  яркие  шевеящиеся  пятна
горячих   ключей  -  словно  расплавленное
серебро извергалось со дна и таяло, гасло,
расплывалось   по  озеру  фосфоресцирующим
туманом.   Чернота   суши  была  испещрена
тонкими    огненными   стрелами   каких-то
камышеобразных   растений,   а   в   почти
невидимых  сплетениях  кустарника призывно
светились  ночные  цветы, приманивая своим
теплом ночных насекомых.
  Картину   ночного   болота   приходилось
видеть   почти   каждому,  она  никого  не
удивляла,  и кое-кто уже открыл рот, чтобы
задать   недоуменный   вопрос,  но  Сергей
только поднял руку, призывая к вниманию, и
тут на экране появилось нечто, заставившее
всех мгновенно умолкнуть.
  Инфракрасное  изображение на видеопленке
было,  конечно,  далеко от совершенства, и
хотя  очертания  предметов просматривались
совершенно    отчетливо,   многие   детали
отсутствовали  или  только  угадывались, и
полностью  терялось  ощущение глубины. Вся
картина    сильно   напоминала   старинный
китайский   театр   теней   в   негативном
изображении. 
  То  что  люди  увидели  на экране, было,
очевидно,   охотой   -  коротким  эпизодом
охоты,  где  дичью  были  зеленые  шары, а
охотниками...  Шаров  было  несколько, они
катились в одном направлении, а вокруг них
двигались белые грациозные 
человеческие  фигурки  с  копьями в руках.
Сергей  дал  полное  увеличение  - силуэты
выросли   во   весь  экран,  и  все  могли
убедиться  в  огромном  сходстве неведомых
аборигенов    с   жителями   Земли.   Цепь
охотников короткими уколами копий отогнала
один шар в сторону от остальных.


  Глава 10.
  Дом на болоте.
  Спиртовый раствор философского камня

  Несколько  суток  жизнь Ахмеда висела на
волоске.  Ева Стаднюк и Лагутин делали все
возможное,   но  улучшения  не  наступало.
Оставалось  только  надеяться, что сильный
организм   Ахмеда,   вынесший   опаснейшее
переохлаждение,  справится и с воспалением
легких.  Врачам помогали все - от желающих
отбоя  не  было.  Но  главной и бессменной
помощницей врачей была Машенька. Она почти
не   покидала  команты,  в  которой  лежал
Ахмед,   здесь   ела,  здесь  же  и  спала
урывками.
  Все эти дни биологи пропадали на болоте.
Они улетали туда чуть свет, а возвращались
за  полночь, еле волоча ноги от усталости,
молча  ели и заваливались спать, чтобы еще
до рассвета отправиться на болото.
  На  третью  ноаь, заявившийсь чуть не на
рассвете,   Бартон   разбудил   Шермана  и
потребовал   немедленно  соединить  его  с
командиром  "Ариэля".  "Мне  нужна  прямая
связь  с корабельным мозгом", - заявил он,
когда  на  экране  появился  не совсем еще
проснувшийся   Южин.   "Сколько   часов  в
сутки?"  - спросил тот. "Двадцать четыре",
-  хладнокровно ответил Бартон. После этих
слов   остатки  сна  мгновенно  слетели  с
Южина,  уже  слышавшего кое-что о событиях
на  Альфе.  "Для  этого мне надо перевести
корабль  на стационарную орбиту", - сказал
он.  "Считайте,  что  вы  уже получили мой
письменный  приказ".  -  "Фотографирование
планеты     придется     прикратить".    -
"Прекращайте".  -  "Когда  вам понадобится
мозг?" - "Через три часа сможете? Мы хотим
немного  поспать". - "Через три часа связь
будет", - "Счастливой плазмы..."
  За  те  которкие  часы,  которые  Бартон
отвел  себе  для отдыха, Сергей перевез на
болото  надувной  дом  -  не  тот  большой
"уйди-уйди",  который до сих пор валялся в
овраге, а маленький, без всяких удобств, в
котором  можно  было только спать. Помня о
черном урагане, Сергей долго ломал голову,
как обезапасить от него жилище биологов, и
наконец  нашел  решение.  Он  прикрепил по
периметру  дома  шесть  тросовых растяжек,
прицепил  их к самоходным зондам, благо те
лежали  в  бездействии,  и  загнал  и  так
глубоко  в  грунт, что выдернуть их натужу
не  смог  бы,  наверно,  и  "Ариэль". Пока
Лавров возился с установкой дома, автоматы
Шермана  воздвигли рядом остронаправленную
антенну,  нацеленныю в ту точку небосвода,
где,  судя  по  времени,  уже  должен  был
появиться "Ариэль".
  Все   это  время  Сергей  нет-нет  да  и
вспоминал  о  шарах и с опаской поглядывал
себе   под   ноги.   Вчера   еще   уютная,
безопасная  планета превратилась в подобие
минного    поля,    на    котором   каждый
неосторожный   шаг  мог  стать  последним.
Зеленый  шары  время от времени появлялись
неподалеку  -  Сергей  насчитал  их  более
десятка,  потом сбился. Все они катились с
юга,  и  чем  выше поднималось солнце, тем
больше  их  становилось.  Раза  два Сергей
замечал, как спокойно катившийся шар вдруг
раскрывался  и  срау  исчезал,  сливаясь с
травой.
  Бартон прилетел минута в минуту и привез
с  собой  биологов  и  программистов.  Они
извлекли    из    контейнеров    множество
приборов,  в  одном  из  которых  Сергей с
удивлением  узнал  автомат  универсального
программирования. Этим хитроумным прибором
в   обязательном  порядке  снабжались  все
экспедиции, и еще не было случая, чтобы он
кому-нибудь понадобился.
  Посмотрев на дом и мачты, Бартон остался
доволен.
  -  Надоело мотатьсяя туда-сюда, - сказал
он  Сергею. - Тут каждый час дорог... А не
унесет нас с ураганом?
  Сергей   с  гордостью  продемонстрировал
Бартону свое изобретение.
  -  А в случае надобности дом будет убран
за полчаса...
  -  У  вас  все  готово  к  эвакуации?  -
спросил Бартон.
  Сергей огорченно вздохнул.
  -  Готово...  -  и добавил: - Значит, мы
все-таки... Значит, это разумные существа?
  Он  вспомнил,  какое  волнение  охватило
его,  когда  там,  на  болоте,  Базиль Фар
вдруг  дернул  его  за  рукав и показал на
экран своего прибора, по которому бесшумно
двигались белые грациозные силуэты.
  - Подождите немного,- усмехнулся Бартон.
- Я пока знаю столько же, сколько и вы.
  Он попросил Сергея развернуть свою карту
и сказал:
  -  Для  вас и Кулешова есть задание. Вот
отсюда  пришел ураган. И отсюда же катятся
к   нам   шары.  Возможно,  это  случайное
совпадение.  Но мне почему-то кажется, что
здесь есть связь. Постарайтесь подобраться
как  можно  ближе  к  экватору  -  сколько
успеете  за  сутки, и через каждые пятьсот
километров ставьте метеопикеты. Кулешов их
уже  приготовил.  Очевидно, вам встретятсь
шары.  Постарайтесь  дать оценку - сколько
их,   куда  движтся,  с  какой  скоростью,
группами  или  поодиночке.  Все интересное
снимайте.      Соблюдайте     максимальную
осторожность...   ну,  вы  поснимаете.  Из
аппаратов  постарайтесь не выходить, спите
по  очереди  прямо в дисколете. Через двое
суток жду вас с докладом.
  Бартон  сделал  паузу,  но Сергей видел,
что он хотел сказать что-то еще.
  -  И  последнее.  Вы  понимаете,  Сергей
Игоревич,  что  дальнейшее наше прибывание
здесь находится под большим вопросом. Если
планета  заселена  разумными обитателями -
нам  придется  уходить.  Если у Альфы есть
хозяева, ни о каком освоении не может быть
и  речи.  А  вступать  в контакт я, честно
говоря,  не  готов.  Нас  всех  готовили и
посылали  не  для этого. Но я все думаю: а
не  состоялся  ли  уже  этот  долгожданный
контакт?
  - Вы говорите о старике?
  - Да, о нем. И об Ахмеде тоже. Подумайте
сами. Где он был почти двое суток? Кто его
раздел?  Старик  -  врад  ли, он, ноборот,
старался  согреть  Ахмедаа.  Почему Ахмеда
нашли  так  далеко от места, где вас астал
ураган?  Откуда на его теле следы заживших
ран  и  переломов?  А  может  быть, кто-то
позаботился о нем? Каким-то неведомыми нам
средствами  поддержал  его  жизнь, залечил
раны  и  вернул  его нам? Не мог человек в
беспамятстве  пролежать  столько времени в
ледяной  воде  и  остаться живым... И еще.
То,  что  вы  сняли  тогда ночьью, - будем
называть    охотой    -    позволяет   нам
предположить,   что  между  аборигенами  и
шарми  есть  какая-то  связь. Какая? Может
быть,   шары   используются  в  пищу,  или
являются  предметом  культа,  или выделяют
какой-то  наркотик, привлекающий туземцев,
-  да  мало ли что можно предположить? Так
или  иначе,  но  и  те,  и другие являются
элементами единой экологической системы. И
у  меня  есть  основания предполагать, что
эта  система  разладилась. Шары гибнут. Мы
немного  покрутились  над  окрестностями и
заметили... Они все стремятся к воде. А ее
на Альфе не так уж много. Конечно, планету
не  назовешь  засушливой,  но  это  на наш
взгляд.  А  для  коренных обитателей Альфы
нынешнее   жаркое   лето  может  оказаться
губительным.   Сейчас   днем   температура
поднимается до 25-30 градусов. Когда я был
здесь первый раз, такой жары мы не видели,
хотя    работали    ближе    к   экватору.
Климатологи  тоже  подтверждают - климат в
этой   части  планеты  был  тогда  гораздо
мягче.  Мы  еще  не  знаем,  что послужило
причиной   этого.  Возможно,  виною  этому
продолжающееся  последне  годы приближение
планеты  к  своему  солнцу - вы же знаете,
что   орбита   Альфы  вытянута.  Изменения
климата  -  точно  установленный факт. И я
давно   задаю  себе  вопрос:  это  упорное
движение шаров на север - обычная миграция
или...  бегство?  И если это так, то имеем
ли  мы  право  уйти отсюда, не оказав этой
планете,    ее    природе,    ее   жителям
максимальной помощи? 
  Часа  через  два  после  этого разговора
Сергей   и   Кулешов   уложили  контейнеры
дисколета  недельный  запас  продуктов,  и
Кулешов  пошел  к Еве за аптечкой. Пошел и
пропал.  Минут  пятнадцать Сергей возился,
проверяя   видеокамеры   и   фотоаппараты,
недоумевая,  куда запропастился товарищ, и
хотел  уже отправиться на поиски, огда тот
вернулся в сопровождении Евы Стаднюк.
  -  Что случилось? - спросил Сергей, едва
увидев их возбужденные лица.
  -  Покажи-ка  ладонь,  -  сказала Ева. -
Ага,  еще  болит.. Можно поставить на тебе
медицинский эксперимент?
  Серегй пожал плечами.
  - Сделай одолжение...
  Ева  смазала  незажившую  ранку  от шипа
жидкостью из какого-то пузырька.
  -  Сели  к  вечеру  у  теба  все зажвет,
немедленно сообщи...
  -   Что  это  такое?  -  поинтересовался
Сергей.
  -  Ты  сейчас  будешь громко смеяться, -
сказал  Кулешов.  -  Это спиртовый раствор
фолософского    камня,   он   же   эликсир
бессмертия,    только    что    подаренный
Дон-Кихотом.
  -  Значит, моя ладонь стала бессмертной,
-  удовлетворенно заметил Сергей. - А если
всерьез?    Ева,   что   он   плетет   про
Дон-Кихота?
  - Он только что был здесь.
  И   Ева  рассказала  о  новом  посещении
старика. 
  Полчаса   назад   пришедший   неизвестно
откуда Дон-Кихот поставил на крыльцо шпагу
и  лучемет,  постучал  в  дверь,  попросил
позвать врача, справился о здоровье Ахмеда
(сдоровье  было хуже некуда, Ева так ему и
сказала)   и   изъявил  желание  осмотреть
больного  без  свидетелей.  "Я врач, как и
вы,  - сказал он, - но а знаю об Альфе то,
чего  вы  не  знаете. Думаю, что я... э...
могу   быть   полезен   вашему   юноше..."
Удивленная  Ева  нехотя  согласилась.  Она
вовсе  не боялась старика - ведь именно он
нашел  Ахмеда  и  позвал на помощь, но она
опасалась  не  его злой воли, а его благих
намерений.  К  тому  же  ей,  как и любому
врачу,  было  чуждо  стремление хранить от
других  какие-то  секреты своей профессии.
Скрепя сердце она отвела старика к Ахмеду,
выдворив оттуда Машеньку.
  Старик вышел череа пять минут. "Я думаю,
он  поправиться,  -  буркнул он и протянул
Еве   полупустой   пузырек.   -   Было  бы
желательно  натереть  его  завтра - всего,
лицо  и голову тоже." - "Что это такое?" -
спросила Ева. "Это местное... Великолепное
тонизирующее средство", - он сделал глоток
из  пузырька,  чем  окончательно  успокоил
Еву.  Однако  отвечать не ее вопросы он не
стал.  "Прошу  принять  мои  извинения.  Я
очень   тороплюсь",   -   сказал  он.  Ева
вспомнила  про собаку и стала рассказывать
о   ней  старику,  но  он  прервал  ее  на
полуслове.   "Благодарю   вас.   Печальная
судьба  Цезаря  мне  известна".  Тут из-за
спины Евы выскочила Машанька и набросилась
на старика. "Как вам не стыдно! - крикнула
она.  - Вы же все-все знали про эти шары и
не   сказали  нам!  Вы  пришли  к  нам  за
помощью,  и  вам  дали лучемет, а вы... вы
даже  не  намекнули  на  опасность. А ведь
каждый  из  нас  мог  погибнуть! Не ходите
больше  сюда! И не станем мы мазать Ахмеда
этой    вашей    пакостью..."    Тут   она
разрыдалась.  Старик,  молча  выслушав все
обвинения,  процедил сквозь зубы: "Я очень
сожалею",   -   и   удалился,   не   забыв
прихватить шпагу и лучемет.
  Сергей  спокойно  выслушал рассказ Евы -
он за последние дни уже привык удивляться.
  - Думаешь, старик натер Ахмеда этим?
  Он  взял  пузырек,  посмотрел  на  свет,
понюхал.
  -  Какой  же  это  спиртовой  раствор...
Дрянь  какая-то.  -  Тут он заинтересовано
посмотрел  на  лысину  Кулешова. - Слушай,
Ева, а почему только я должен быть опытным
кроликом?  Если это эликсир бессмертия, то
он  оживит  и  его  волосы...  - и Сергей,
намочив   кончик   пальца,  провел  им  по
блестящему черепу Кулешова.
  -  Скажите,  вы когда-нибудь перестанете
дурачиться?  -  накинулась  на  них Ева. -
Сергей,  отдай пузырек! Бартон ждет от вас
собщений, а вы прохлаждаетесь...
  Когда  Сергей  и  Кулешов  улетели,  Ева
решила   поспать  -  она  почти  всю  ночь
продежурила  возле  Ахмеда. Но не прошло и
часа,  как  ее  разбудили.  Ева  испуганно
вскочила  -  она решила, что плохо Ахмеду.
Но    оказалось,   что   ее   вызывают   в
радиорубку.
  -  Ева,  это  ты?  - раздался в динамике
голос  Сергея. - Слушай, с Кулешовым беда.
Он все время хватается за глову и уверяет,
что у него растут волосы. Скажи, нельзя ли
срочно прислать нам электробритву?


  Глава 11.
  Турусы на колесах.
  "Бартон пошел туда..."

  На  следущее  утро  Ахмеду стало гораздо
лучше.  Он  еще не приходил в сознание, но
было  видно,  что  дело пошло на поправку.
Отбросив  все сомнения, Ева натерла Ахмеда
эликсиром   Дон-Кихота,   хотя   ей  очень
хотелось  отдать его биохимикам на анализ.
После   этого   она   безжалостно  выгнала
Машеньку вместе с ее матрасиком из комнаты
больного  и  заявила,  что если та сама не
позаботится о собственном здоровье, то она
данной   ей   властью   прикажет   уложить
Машеньку    в    изолятор    и    назначит
принудительное     питание.     Огорченная
Машенька   вынуждена   была   подчиниться,
однако   при  малейшей  возможности  снова
пробиралась к Ахмеду, присживалась рядом с
кроватью   и   сидела,  не  сводя  с  него
огромных  глаз,  пока  Ева  или Лагутин не
прогоняли ее.
  Между    тем    Бартон   развил   бурную
деятельность.  Лагутин,  который принял на
себя   кухонные   обязанности   безвылазно
сидевшего    на    болоте   Базиля   Фара,
рассказывал   удивительные  вещи,  которые
видел,  когда  возил  в  "болотный филиал"
горячие   блюда  -  завтракали  и  ужинали
ученые   неизвестно   когда,   но  обедать
по-человечески     их    заставила    Ева,
пригрозившая   Бартону,   что   в   случае
непослушания  объявит им блокаду и обречет
ослушников   на   голодную   смерть.  Так,
Лагутин   рассказал,  что  линия  связи  с
"Ариэлем"    работает    непрерывно,   что
программисты  ходят  с  шальными глазами и
бормочут  неизвестные  слова,  что  Бартон
поймал    несколько    зеленых   шаров   и
просвечивет  их  рентгеном, радиоволнами и
ультразвуком,   что  шары  едва  не  съели
зазевавшегося   программиста,  и  пришлось
срочно   трядить   охотников   отлавливать
преставителей местной фауны, потому что от
консервов  шары  категорически отказались.
Все  эти  рассказы  были  только цветочки.
Следующим  собщениям  Лагутина позавидовал
бы,   наверно,   сам   Кулешов,   фантазия
которого   была  неистощима  на  всяческие
россказни,   многие   из   которых  годами
блуждали по космосу и порой восвращались к
автору,  обросшие  новыми подробностями. А
сообщения  были действительно невероятные.
По   словам   Лагутина,   биологи  поймали
огромный   шар,   внутри  у  которого  при
просвечевании    обнаружили   похожее   на
человеческий скелет... Находка эта вызвала
у  ученых  тихую панику, потому что теперь
бред   Ахмеда,   в  которм  он  все  время
повторял о человеческих жертвоприношениях,
уже  нельзя было считать бредом. Вероятно,
Ахмед что-то видел, может быть, даже был в
плену  у туземцев - они-то его, наверно, и
раздели,  -  и  если  это  так,  то  Альфу
придется    немедленно   оставить.   Далее
Лагутин  рассказал,  что  найдено средство
против   шаров-ловушек   -  их  заставляют
свертываться  и  развертываться при помощи
ультразвука.   Правда,   Бартон  не  очень
доволен,    потому    что   больше   всего
интересующий  их шар, тот, что со скелетом
внутри,  никак  не  желает развертываться.
Многочисленные        же       предложения
препарировать шар Бартон упорно отвергает.  
  А  дальше пошли совсем турусы на колесах
-   якобы  среди  ночи  "болотный  филиал"
подвергся    нападению    большой    толпы
вооруженных туземцев, которые прежде всего
прокололи  копьями  надувной  дом,  и пока
ученые барахтались в его тяжелых складках,
стали  все  ломать.  Лагутин  сообщил, что
Бартон  прежде всего закричал, чтобы никто
не   смел  стрелять,  и  включил  наружное
освещение,     после    чего    нападающие
разбежались.  В ночные приборы было видно,
что они не ушли, а окружили лагерь со всех
сторон  -  организовали  правильную осаду.
Тогда  Бартон приказал тут же, среди ночи,
отпустить   все   шары  и  всех  пойманных
животных.  Выслушав  рассказ,  все подняли
его на смех, однако он привез распоряжение
начльника экспедиции срочно изготовить два
десятка       миниатюрных      генераторов
ультразвука для ношения на поясе. Вечером,
когда  наладилась  устойчивая  радиосвязь,
Ева  вызвала  Бартона,  чтобы  доложить  о
самочувствии Ахмеда, и спросила мимоходом,
правда ли, что обнаружены аборигены Альфы.
"Правда,  -  сказал Бартон, - но мне очень
некогда". И он отключился, предоставив Еве
сгорать  от  любопыства.  Вскоре поступило
сообщение  и  от  Лаврова.  Он сказал, что
задание  выполнено и они возвращаются, что
Кулешов  в  отчаинии  и  умоляет  отыскать
Дон-Кихота и на любых условиях выпросить у
него    крохотный    пузырек    волшебного
эликсира.  "Хватит морочить мне голову", -
раздосадованно сказала Ева, которой сейчас
было  не  до розыгрышей, и тут же услышала
негодующий  голос  Кулешова:  "Никто  тебе
глову  не  морочит.  Это моя голова сейчас
похожа   на  гибрид  голландского  сыра  и
швабры".    Еге    Лавров    сказал,   что
экваториальные  области  планеты  охвачены
засухой,  что  шары  тысячами  движутся на
север и многие по дороге гибнут. Он просил
передать   Бартону,  что,  по  их  мнению,
создавать   искусственное   море   следует
совсем   не  там,  где  было  намечено,  а
гораздо   ближе  к  экватору.  -  они  уже
высмотрели отличное место для него, и надо
только  успеть  до прибытия "Циолковского"
провести здесь разведочное бурение.
  Ева стала вызывать Бартона, но "болотный
филиал"  молчал,  словно вымер. Она начала
тревожиться  и вызвала звездолет. "Ариэль"
отозвался   сразу.   На  экране  появилось
озабоченное  лицо  Южина,  апозади  него в
посту  управления  Ева  увидела  остальных
членов  экипажа.  "У  вас что-нибусь очень
срочное?"  -  спросил  Южин, глядя куда-то
вбок.  Ева сказала, что не может связаться
с  "филиалом".  "Им  очень некогда. Бартон
пошел  туда..."  -  "К этим?" - прошептала
девушка,  но тут кто-то громко закричал за
спиной  у  Южина:  "Восемнадцатый регистр!
Скорее!  И  дельта-ряд!"  - "Извините, нам
очень некогда", - сказал Южин, по-прежнему
глядя вбок, и отключился.
  Ева   вышла   из   радиорубки,  отыскала
Шаврова  и попросила его посидеть с ней на
крыльце.  Шавров  надел куртку, повесил на
шею лучемет, и они вышли наружу. Ночь была
хоть  глаз  выкололи - обычная ночь Альфы,
но  Ева  не  ощутила  того  пронизывающего
холода, который был обычен здесь по ночам.
Наоборот,  дующий с юга ветер показался ей
теплым. 
  -  Засуха идет, Юрий Петрович, - сказала
она,   садясь   на   ступеньки.  -  Лавров
сообщает - на юге плохо...
  Шавров  стоял  в  двух шагах от девушки,
положив  руки на лучемет, и смотрел вверх.
Там  среди  обрывков  туч светилась слабая
вездочка,  которой  еще  недавно  не знало
небо  Альфы.  Это сверкал под лучми звезды
Барнарда  гигантский  металлический корпус
"Ариэля",  неподвижно  висящего  на высоте
почти    сорока   тысяч   километров   над
экватором планеты.
  Невдалеке  послышался  реск  кустарника.
Ева  взглянул  туда  и  даже не увидела, а
скорее  угадала,  как  на  них надвигается
что-то  черное. Девушка испуганно вскочила
ближе  к  двераям,  под  защиту  лучемета.
Шавров  включил  фонарь,  и в его луче они
увидели  зеленый  шар, который неторопливо
катился мимо крыльца. Вскоре показался еще
один,  и еще, и еще, и еще... Таинственные
обитатели  во  мраке мимо одинокого жилища
людей, спасаясь от настигающей их засухи.


  Глава 12.
  И жизнь, и смерть.
  Последняя загадка

  На  пятые  сутки  Ахмед  впервые  открыл
глаза.   Некоторое   время  он  неподвижно
лежал,  глядя  на  белый квадрат потолка и
радуясь  свету и теплу. Он был жив, он был
здоров  или почти здоров - Ахмед почему-то
сразу  понял,  что  это  так.  Он не знал,
сколько  времени  провел в беспамятстве, и
не  хотел  задумываться над этим. Ему было
легко  и  радостно, и лишь где-то в лубине
памяти  прятались  обрывки  воспоминаний о
боли, страхе, отчаянии.
  Комната  была  залита солнечными лучами.
За  окном  по-земному  голубело полуденное
небо, где-то за стеной тихо мурлыкал голос
певца.  Ахмед повернул голову. Рядом с ним
Ева Стаднюк и с улыбкой смотрела на него.
  -  Здравствуй,  дорогой  товарищ  Ева, -
попытался  сказать  Ахмед, но голос еще не
слушался  его,  и  он  пробормотал  что-то
невнятное.  Но  девушка  поняла  его  и  с
улыбкой прикоснулась пальцем к его губам.
  -  Больной,  вам нельзя разговаривать! -
сказала  она  басом  и  рассмеялась  - уже
обычным   голосом.  -  Здравствуй,  Ахмед!
Поздравляю  тебя  с выздоровлением. Только
пока не говори ничего...
  Легким  движением  она поправила одеяло,
потом взъерошила волосы Ахмеда.
  - Денек тебе придется полежать. А завтра
я  тебя  выпущу  на прогулку - если будешь
слушаться доктора и есть манную кашку... -
Она  снова  рассмеялась.  -  Пойду обрадую
Бартона  и  позову Машеньку - оан собирает
для тебя букет.
  Ахмед  посмотрел  на  девушку с улыбкой.
Как  хорошо  сознавать, что ты жив, что за
окном  горячее  солнце  и под этим солнцем
Машенька   рвет   для   тебя   цветы.   Он
чувствовал,  что  его тело пробуждается от
долгого  сна,  что он молод, силен, ловок.
Првада,  горло было не совсем в поряке, но
горло  ерунда!  Он  подмигнул  Еве, обещая
вести  себя примерно, но, когда она вышла,
сразу  откинул  одеяло  и  сел.  В  голове
немного зашумело, но легкое головокружение
быстро  прошло,  и  он попытался встать на
ноги.  Первые  шаги  дались  ему с трудом,
однако  он  благополучно добрался до окна,
шлепая  босыми ногами по теплому пластику.
За  окном было жаркое лето Альфы, тянулись
к  солнцу  трехлучевые фиолетовые цветы, а
невдалеке  шла  между  кустами  Машенька с
охапкой  полевых  цветов и, видимо, что-то
пела. Ахмед постучал по стеклу, но девушка
не  услышала.  Сбоку  что-то зашевелилось,
Ахмед глянул туда и оцепенел. Из-за кустов
выкатился   большой  зеленый  шар  и  вдуг
раскрылся  и  исчез, словно его и не было,
мгновенно слившись с травой.
  И  тут Ахмед вспомнил все. Он закричал и
заколотил  кулаками  по стеклу, но стекло,
выдержавшее  удар черного урагана, даже не
вздрогнуло.   Тогда  он  На  подгибающихся
ногах кинулся к двери. Коридор был пуст, и
никто  не  отозвался  на  его  сиплый, еле
слышный  крик, только где-то звучала тихая
мелодия и нежно мурлыкал баритон. Стойка с
лучеметами  была  вся заполнена, но Ахмеду
некогда  было  думать,  что это значит. Он
схватил  оружие  и  выскочил на крыльцо. В
лицо  ему  пахнуло  полуденным  жаром,  от
яркого  света  он  на  мгновение ослеп. Но
где-то  рядом  шла  с букетом Машенька, не
зная  о  страшной ловушке, и он кинулся ей
навстречу,    чувствуя,   что   с   каждым
мгновением   силы   возвращаются  к  нему.
Место,   где  затаился  шар,  он  запомнил
приблизительно   -   местность   выглядела
несколько  иначе,  чем из окна, и за углом
дома  он  остановился в растерянности. Под
каждым кустом ему мерещалась опасность, и,
видимо,  это  так  и  было, потому что еще
один шар катился в какой-то сотне шагов, а
сбоку   из-за   дома  показался  новый,  а
Машенька  все  пела,  не  замечая скрытого
кустами  Ахмеда.  Под  кустами была густая
трава,  тени облаков неслышно шевелились в
ней,  и  ждать было уже нельзя, потому что
каждая  секунда  грозила  девушке смертью.
Ахмед  поднял  лучемет  и выстрелил. Пламя
атомной молнии словно пригасило солнце, от
горящих  кустов поднялся черный дым. Ахмед
не понял, поразил он шар или нет, но успел
заметить,    как   отшатнулась   Машенька,
рассыпая  цветы.  Вдруг  чуть в стороне от
дымного   следа,   проложенного  лучем,  с
треском  свернулся  шар и покатился прочь.
Ахмед  тут  же  поймал  его  в  прицел, но
мгновением раньше, чем он выстрелил, ствол
лучемета   дернулся   вверх  от  удара,  и
атомная   молния  ушла  в  небо.  Какой-то
незнакомый   человек   вырвал   у   Ахмеда
лучемет.  Ахмед попытался удержать оружие,
но  вдруг  узнал незнакомца и от удивления
разжал  пальцы.  Это  был  Кулешов, только
странно  изменившийся.  Его голову, всегда
напоминавшую    бильярдный   шар,   теперь
украшала густая шевелюра, и от этого сразу
стало  видно,  что  он гораздо моложе, чем
казался прежде. Машенька уже бежала к ним,
бледная   от   испуга,  и  Кулешов  что-то
говорил  о  шарах,  обняв Ахмеда за плечи,
Машенька  с  плачем  кинулась  к  нему  на
грудь,  и  бежала встревоженная Ева, и все
успокаивали  Ахмеда, перебивая друг друга,
и  никто  не обращал внимания на катящиеся
мимо   шары,   словно   это  действительно
обычные    перекати-поле.    Ахмед   вдруг
почувствовал,  что  ног  у  него словно не
стало,  и  повис  на  руках  друзей,  едва
успевших    его    подхватить.   Очевидно,
мгновенный  прилив  энергии  уже прошел, и
Ахмед  стал тем, кем ему надлежало быть, -
обессиленным   человеком,  который  только
начал  оправляться  от тяжелой болезни. Он
все  порывался что-то рассказать, о чем-то
предупредить,   но  мысли  уже  спутались,
потому  что Ева успела незаметно приложить
к  еог руке что-то похожее на авторучку, и
теперь   снотворное  циркулировало  в  его
артериях, обвалакивая мозг. Последнее, что
успел    он   заметить,   он   принял   за
повторившийся бред, и сам закрыл глаза. Но
это  вовсе  не  было бредом, потому что на
крыльцо     в     сопровждении     Бартона
действительно  вышел  один  из  тех,  кого
Ахмед видел в ту ночь на болоте...
  Позднее, когда Ахмед окреп окончательно,
ему  рассказали все. С волнением он слушал
о  событиях  той  ночи,  когда  Бартон шел
среди   непроглядной   тьмы  по  болоту  в
поисках  жителей Альфы, а друзья наблюдали
за  ним  с  дисколета  через  инфракрасные
приборы,  указывая  куда идти. За огромным
шаром,    который    упорно    не    желал
раскрываться,  уже сутки следили с большой
высоты   через   мощные  телеобъективы,  и
Бартон    знал,   где   его   искать.   На
видеопленке,  которую  в течение всего дня
дисколеты  доставляли  ему регулярно через
каждый   час   видны   были   и   шар,   и
сопровождающие  его туземцы, гнавшие шар в
определенном     направлении,    покалывая
копьями.  Бартон  видел, как они заботливо
расчищали     ему     дорогу,     помогали
преодолевать  рытвины.  Заметил  он также,
что туземцы совершенно не опасаются шаров,
оторых   собралось   на   болоте   великое
множество.  Он  был почти уверен, что одни
из  туземцев  пробежал  даже  второпях  по
развернувшемуся шару, и это навело Бартона
на  новые  мысли,  которыми  он  ни  с кем
делиться   пока   не   стал   -  уж  очень
фантастическими  они  показались даже ему.
Однако  два  как будто взаимно исключающих
друг  друга  факта  -  что туземцы убивают
шары  и что они же их тщательно оберегают,
перестали     ему     казаться     взаимно
исключающимися.  Ближе  к  вечеру, когда у
него  созрел  план  контакта,  он отправил
Базиля   Фара  к  Дон-Кихоту.  Вскоре  тот
вернулся  и привез то что просил Бартон, -
великолепный   клинок   дамасской   стали,
способный  рубить  железо. Наступила ночь,
помехи в связи, вносимые звездой Барнарда,
прекратились.  Бартон  надел  ночные очки,
вооружился  клинком Дон-Кихота и пошел. На
его  поясе были прицеплены преобразователи
ультразвука   и  инфразвука,  к  воротнику
куртки  приколоты  микрофоны  от  рации  и
лежащего  в кармане магнитофона. Тщательно
отлаженная линия связи Бартон - дисколет -
"болотный   филиал"   -  "Ариэль"  работал
безукоризненно,  программисты  уже  не раз
опробавали   свой  автомат,  заставив  его
найти алгоритм решения известной задачи об
осле  Буридана  и  перевести "Гайавату" на
язык   народа  майя.  Шерман  зарядил  все
магнитофоны и видеокамеры, на "Ариэле" был
проверен  и  изготовлен  к  работе большой
мозг  корабля  -  удивительное устройство,
хранящее  в  своей  памяти  все достижения
человеческого  гения  за  десятки  веков и
способное    не    только   решать   самые
невероятные задачи, но и ставить их.
  Сердце Ахмеда колотилось от волнения, он
слушал  рассказ,  как удивительную сказку,
стараясь   представить  себе,  как  Бартон
догоняет  медленно катящийся шар, проходит
мимо    нацеленных    на    него    копий,
поворачивается  к  ним  спиной  и начинает
хладнокровно    рубить   кусты,   мешающие
движению  шара,  как потом, какое-то время
спустя,    передает   клинок   одному   из
аборигенов,  и  тот  вначале неумело, но с
каждой минутой приспосабливаясь, расчищает
дорогу  шару  -  а  с  дисколета  все  это
снимается  на  пленку,  и  микрофоны ловят
каждый   звук,   чтобы   передать  его  на
"Ариэль",  где за долю секунды электронный
мозг     корабля    перебирает    миллионы
вариантов, предлагает сам себе сотни тысяч
решений,  нащупывая ключ к языку неземлян.
Он  словно  видел  все  это  -  медленный,
величавый  шар, охраняемый со всех сторон,
и    люди    двух   миров,   бок   о   бок
прокладывающие  ему дорогу - ему, несущему
в   себе   будущего   жителя  Альфы,  ему,
принявшему  в  свое  лоно  того,  кто  уже
прожил  совй  цикл и своей смертью положил
начало жизни другого существа...
  Ахмеду  рассказали, как Бартону пришла в
голову  удивительная догадка о том, что за
скелет  обнаружен  при просвечевании шара.
Все   были   убеждены,   что  не  желающий
развертываться  шар  занят пищеварением. А
Бартон  заметил,  что  сопровождающие  шар
туземцы  очень  уж  заботятся  о  нем.  Он
прекрасно  помнил  снятую  Лавровым  сцену
ночной  охоты  и  все ломал голову, почему
поведение   туземцев   так   непохоже   на
прежнее.  Стройные  ночные  охотники  были
прямо  нежны  с угнанным шаром. Так нежны,
как  может  быть мать со своим потомством.
Чем   дольше  он  наблюдал  за  загодочным
шаром,тем   сильнее  верил  в  невероятную
догадку,  оказавшуюся  единственно верной.
Шар  не  раскрывался  потому,  что  в  нем
созревала  новая жизнь и этой жизни еще не
настала пора появиться на свет...
  Ахмед не мог не верить своим друзьям, но
его  ум  не  хотел  смириться  с крушением
привычных    представлений.   Он   спорил,
доказывал,  опровергал,  задавл  каверзные
вопросы.  Его друзья многого еще не знали,
но    уже    известное   было   достаточно
убедительным.
  Ахмеду  рассказали, как шары охотятся на
мелких  животных, как питаются шарами сами
аборигены,  предпочитая  их  всякой другой
пище  из-за  удивительных свойств тканей и
лимфы  шаров,  как они лечат самые тяжелые
раны,   обертывают  пострадавшего  кусками
убитого шара, как вливают силы в тех, кого
пририда  позвала  окончить  свой жизненный
цикл.       Кулешов       с      гордостью
продемонстрировал ему свою кудрявую голову
и  сказал, что теперь можно вырастить даже
ногу  или  руку, как это, очевидно, сделал
Дон-Кихот.
  Про Дон-Кихота на базе вспоминали часто.
Ультразвуковые    Хранители    действовали
безотказно,  заставляя  свертываться шары,
но  уже  стало известно, что они не нужны,
потому что ни для людей, ни для аборигенов
шары  не  представляют  опасности.  По ним
можно  было  спокойно  хдить  - они словно
знали, что человек для них священен. Может
быть,   играла   свою  роль  биологическая
близость Хомо Сапиенса и "Хомо Ахмедуса" -
такое    название    предложил   насмешник
Кулешов.   И   только  во  время  странной
"брачной  церемони",  в  тонкостях которой
биологи  еще  не  сумели разобраться, шары
свертывались   не   только   на  добычу...
Очевидно,  старик  все это знал - и все же
расставался    с   лучеметом   и   шпагой.
Несколько  раз его замечали с воздуха. Сам
он после сканадала, устроенного влюбленной
Машеньки, на базе не появлялся.
  Бартон  решил  навестить  старика, чтобы
возвратить  взятое у него оружие. Не очень
охотно тот пригласил гостя в дом, и Бартон
получил  наконец возможность познакомиться
с  жилищем  странного  отшельника. Это был
удивительный  дом.  Шпаги, рапиры, мачете,
алебарды  висели  на  стенах  вперемежку с
охотничьими   трофеями  -  головой  тигра,
челюстью   акулы,  оленьими  рогами.  Одну
стену  целиком  занимали  книги  -  Бартон
сразу   узнал   многие   из  справочников,
которыми  пользовался  сам.  На  столе, на
полках      стояли     реторты,     колбы,
робот-анализатор,  известные и неизвестные
Бартону   приборы.   Везде   царил  легкий
беспорядок,  словно  заботливая рука давно
не  касалась  вещей.  Лишь приборы и колбы
быи    расставлены    так,    словно   ини
пользовались ежедневно.
  Старик  пригласил  Бартон  сесть  и  сам
опустился  в кресло. Бартон с любопытством
глядел  на  хозяина  -  на свежую кожу его
лица, секрет которой он уже знал, на кисть
правой   руки.   Старик   молча  ждал,  не
изъявляя   желания  вступать  в  разговор.
Бартон  вернул  ему  клинок  поблагодарил,
сообщил,  что  Ахмед уже здоров, и коротко
рассказал  обо  всем,  что  успели  узнать
ученые  о  шарах.  Он  видел, как мрачнеет
лицо  старика.  Ему  понемногу  становился
ясен  этот одинокий несчастный старик, бог
знает какими судьбами попавший на Альфу.
  Бартону было жалко старика. Конечно, тот
сделал   великое   открытие   -  настолько
великое,   что   оно   должно   произвести
переворот  в  медицине.  Но  старик жил на
Альфе давно и, судя по всему, не собирался
раставаться   с   этой   планетой.  Бартон
догадывался,  что старик не закончил своих
исследований,  но  они  могли  длиться еще
долгие  годы,  и  не  было  гарантии,  что
старый   ученый   соберется   когда-нибудь
сделать     свое    открытие    достоянием
человечества.  То,  что  участники  второй
экспедиции  проникли  в  его  тайну, ровно
ничего  не значило. Произошло это случайно
-  выбери  они другой район для высадки, и
они   ничего   бы  не  узнали  о  чудесных
свойствах зеленых шаров. Только Дон-Кихот,
и  никто  другой,  имел право принести это
людям  Земли  удивительный эликсир жизни -
этобыло  его  открытие.  Но  захочет ли он
отдать  его  людям?  Этого Бартон не знал.
Все,  что  он  мог  сейчас  сделать, - это
рассказать  старику  о том, что им удалось
узнать,    чтобы   предостеречь   его   от
напрасной  работы  в  том направлении, где
ученые  второй комплексной экспедиции ушли
дальше старика.
  Бартона  еще раз поблагодарил хозяина за
спасение  Ахмеда  и  на прощание предложил
ему  ультразвуковой Хранитель. К удивлению
гостя, старик взял  прибор.
  -  А  вам, Бартон, он пока не нужен... - 
вдруг  сказал  он.  Это  были  его  первые
слова,   если   не  считать  фразы  "прошу
садиться".
  -  Почему? - быстро спросил Бартон. Он и
сам  знал,  что  Хранитель  ни  кчему,  но
приказал  людям  не  расставаться  с ними,
потому  что загадка исчезновения Бестужева
еще не была решена.
  -  Вы,  Бартон, молоды, - грустно сказал
старик.  -  А  здесь уходят только те, кто
готов к этому... Как я, например. Вас шары
не примут. Вы все еще молоды для них...
  И тут Бартон понял.


  Глава 13.
  в  которой  окончательно выясняется, что
Агасфер вовсе на Агасфер

  НАЧАЛЬНИКУ ВТОРОЙ КОМПЛЕКСНОЙ ЭКСПЕДИЦИИ
"АЛЬФА БАРНАРДА" БАРТОНУ
  нз запрос по ВП-связи номер 12-А87
  По  вашей  просьбе  сообщаем сведения об
интересующем     вас    лице.    Как    мы
предполагаем,    поселившийся   на   Альфе
Барнарда  человек - это Джон Уильямс Ридж,
84  лет, звездный пилот I класса (с правом
одиночных   полетов),   магистр  медицины,
доктор биологии.
  Джон  Уильямс Ридж родился в Кейптауне в
семье  известных мультимилиардеров Риджей,
в     конце     прошлого    века    бывших
некоронованными  властителями африканского
урана,  алмазов  и  нефти. После окончания
колледжа  Ридж  поступил в Государственныю
школу  медиков, из которй вышей с дипломом
магистра  медицины. Это событие совпало по
времени  с первыми звездными экспедициями,
и  молодой  врач,  как и многие другие его
сверстники,      увлекся      перспективой
исследования  иных  миров.  Он  поступил в
космическую    школу   Мичигана,   которую
блестяще  закончил,  получив (единственный
из всего выпуска) диплом планетолетчика II
класса. 
  В  течении  нескольких лет Ридж летал на
международных  линиях  ООН Марс - Венера -
Плутон,     показав     себя    грамотным,
дисциплинированным  и решительным пилотом.
Ему  был  присвоен  I  класс,  что открыло
Риджу   дорогу   в   Звездную  школу  ООН.
Одновременно  он  вел  научную  работу  на
кафедре        биологии        Московского
государственного  университета.  Вскоре он
защитил  диссертацию  "Регенерация костных
тканей   у   высших  позвоночных".  Мнения
специалистов    об   этой   работе   резко
разошлись.   Некоторые   утверждали,   что
теория    Риджа    о    едином   механизме
регенерации   необоснованна,  авантюрна  и
просто  вздорна. Его обвиняли в спекуляции
на   интересе   научной  общественности  к
недавно  открытым внеземным формам жизни и
других смертных грехах. Однако большинство
ученых     увидело    в    работе    Риджа
перспективные  идеи.  Риджу была присвоена
степень кандидата биологических наук.
  Дальнейшую  научную работу Ридж проводил
в лондонском Королевском центре, где через
несколько     лет    защитил    докторскую
диссертацию.   Одновременно   он  проходил
обучение   в   Звездной   школе   ООН.  По
окончанию  курса ему было присвоено звание
пилота   III   класса.  Вскоре  он  принял
участие  в нескольких звездных экспедициях
и получил II класс.
  В  перерывах  между полетами, а также во
время    рейсов    Ридж   продолжал   свои
эксперименты в области регенерации тканей.
Он  проявляет усиленный интерес к биохимии
надеясь   найти   в   ней   новое  решение
проблемы. Его крупной научной работой того
периода   была  монография  "К  вопросу  о
возбуждении  механизма регенерации органов
и  тканей у высших позвоночных". Книга эта
наделала много шума. Основные ее положения
подверглись резкой критике со стороны ряда
крупнейших  биологов  и  биохимиков. Тогда
произошло  неовиданное.  Ридж  уволился из
Мичиганского  университета,  где руководил
кафедрой  биологии,  и  оповестил Звездный
центр ООН, что больше не имеет возможности
предлагать  свои  услуги в качестве пилота
какой  бы  то  ни было государственной или
международной   организации.  После  этого
Ридж   создает   собственную  лабораторию,
скорее  деже  небольшой  исследовательский
центр,    куда    приглашает   на   работу
нескольких крупных ученых.
  Чтобы  мотивы поступков Риджа были более
понатны,    следует    сделать   небольфое
отступление и возвратиться к его юношеским
годам. 
  Детство  и  юность Тиджа совпадает с рем
периодом,  когда  в ряде государств начала
осуществляться   национализация   наиболее
крупных  частных владений. Как известно, в
этот    период    процессы   общественного
развития  особенно  сильно  отразились  на
настроениях   студенческой  молодежи  этих
стран. Те годы ознаменовались стденческими
воленениями,  призывами к отказу от всякой
государственной  власти. Ридж был активным
участником  этих  выступлений. Он выступал
за  полную отмену всякой собственности, за
ликвидацию  революционным  путем всех форм
государственной  власти и государственного
аппарата,         пытался        создавать
самоуправляемые,     а     по    существу,
анархические     студенческие     коммуны.
Одновременно  он  проповедовал идеи добра,
человеколюбия,  всеобщего  равенствя.  Его
политическя  позиция в эти годы была очень
нечеткой, его филосовские взгляды - весьма
путаными.   Одно  время  Ридж  был  видным
лидером молодежи и, сидя по всему, всерьез
думал о политической карьере. Однако очень
скоро  его  последователи охладели к нему.
Падение   авторитета  Риджа  как  идейного
вождя  ускорилось тем обстоятельством, что
он,   резко   выступая   против   частного
капитала  и  всех  видов собственности, не
порвал  связи со своей семьей, сохранившей
и после национализации огромные богатства.
Как  раз в это время умер его дед, завещав
юноше  весь  свой капитал. Многие ожидали,
что   Ридж  откажется  от  наследства  или
пожертвует  его  какой-нибусь организации.
Однако  этого не случилось. Ридж аккуратно
выполнил все формальности, необходиные для
введения  в  наследство, и стал владельцем
огромного  состояния.  Справедливости ради
следует отметить, что на протяжении долгих
лет  Ридж  не прикасался к этим деньгам, а
средства,    и    довольно   значительные,
которыми он располагал, были заработаны им
самостоятельно.     Однако     подавляющее
большинство  сторонников  порвало  с  ним.
Вскоре    разочарованный   Ридж,   получив
диплом, покинул свою родину.
  Бурный  период создания Всемирного Союза
Посткоммунистических  республик  почти  не
затронул  Риджа. На протяжении десятилетия
он  вел  исследования в своей лаборатории,
однако   никаких   публикаций   не  делал.
Несколько   раз  его  приглашали  пиринять
участие в космических экспедициях, но Ридж
каждый раз отказывался.
  Женился  Ридж еще в студенческие годы. У
него  было  двое  детей  - дочь Анна и сын
Леопольд,   по   образованию   астрофизик.
Первая  же  экспедиция, в которой Леопольд
Ридж  принял участие, потерпела катастрофу
в  системе ER лисички. Узнав об этом, Ридж
настоял   на   включении   его   в  состав
спасательной    экспедиции.   Спасательные
работы   увенчались   успехом   во  многом
благодаря   бесстрашию,   хладнокровию   и
огромному опыту Риджа. В немыслимо тяжелых
условиях  он  блестяще  посадил корабль на
планету,  деятельно участвовал в поисках и
спасении    людей,    а   затем   произвел
неповторимый  по трудности взлет, во время
которого  у экипажа, по выражению одного и
участников,  буквально дыбом встали волосы
от  ужаса.  После  этого полета Риджу было
присвоено звание пилота I класса. Но ничто
не  радовало  Риджа.  Его  сын вернулся на
Землю   в  очень  тяжелом  состоянии.  Для
спасения  его  жизни пришлось еще в полете
ампутировать  ему  ноги.  А на Земле Риджа
ожидал   новый   удар  -  в  автомобильной
катастрофе погибла его дочь.
  До  сих  пор  Риджа  можно  было считать
баловнем  судьбы.  Красивый, разносторонне
одаренный  человек,  в  молодости  любимец
жрнщин,  талантливый ученый, он почти ни в
чем  не  знал  неудач.  Первый в колледже,
первый   в  школе  космонафтов,  первый  в
многочисленных    спортивных   состязаниях
(чемпион    Мельбурна    в   гонках   яхт,
трехкратный    чемпион    Универсиад    по
фехтованию),    блестящий   исследователь,
каждая  работа  которого  вызывала горячие
споры,  опытный  пилот-космонафт,  не  раз
восхищавший  своим  мастерством  коллег...
Все  давалось  ему легко. Обладая огромным
состоянием,  он,  не  прикасаясь  к  нему,
добился полной экономической независимости
и   никогда   не   нуждался  в  средствах.
Единственная крупная неудача, о которой он
предпочитал  не вспоминать, была связана с
политическими устремлениями его молодости.
Пожалуй,  Ридж был по натуре авантюристом.
Он  мог  легко  пойти  на  риск, причем не
всегда  оправданный,  и  ему всегда везло.
Постоянное  везение приучило Риджа к мысли
о    собственной    исключительности.   Те
немногие  разочарования и неудачи, которые
ему   доводилось  испытать,  он  переносил
тяжело.  Ридж  не  был  готов  к неудачам.
Возможно,    именно   поэтому   он   сразу
отказался  от политической деятельности, а
после    резкой    критики    много    лет
вынашиваемой   теории   предпочел  уйти  с
научной  ареныи  продолжать исследования в
полной  изоляции  от ученого мира. Теперь,
спустя  много  лет,  мы понимаем, что Ридж
никогда не изменял своим идеалам. Потерпев
неудачу в создании суденческой коммуны, он
создал      не      подчиненную     никому
самоуправляемую     группу     в     своей
лаборатории.  Не  встретив поддержки своим
научным  идеям,  он продолжал развивать их
наперекор  мнению  крупнейших авторитетов.
Встретившись     с     непониманием    или
противодействием,      Ридж      испытывал
разочарование,  но продолжал верить в свою
правоту.  С  годами  его  уверенность  все
больше   превращалась  в  самоуверенность,
вера  в собственную непогрешимость. Только
этим    можно    объяснить   последовавшие
трагические события.
  Состояние     Леопольда     продолжалось
оставаться тяжелым. Искалеченный юноша был
для  отца  живым  свидетельством  бессилия
медицины.  Все  эти годы Ридж разрабатывал
методы  регенерации  утраченных  органов и
считал,  что находится накуне успеха. И он
решился на недопустимый опыт - он применил
свой  метод  на сыне. Это был единственный
случай  в  его  жизни, когда здравый смысл
начисто    отказал    ученому.   Отчаянный
эксперимент    окончился    трагически   -
Леопольд умер.
  О   последующем   периоде   жизни  Риджа
известно   очень   мало.   Он   совершенно
забросил  научную  работу  и несколько лет
путешествовал по самым недоступным районам
планеты   -   по  Африке,  Южной  Америке,
Гималаям.  В  одном из этих путешествий он
при  неизвестных  обстоятельствах  потерял
кисть правой руки. Несколько романтических
историй   об   этом  случае,  ни  одна  из
которых,    очевидно,   не   соответствует
истине,  все  же  характеризуют  Риджа как
фигуру  необыкновенную  и  оригинальную. В
одной    из    этих   историй   Ридж   сам
торжественно   отрубил   себе  руку  перед
толпой   жителей   затереянной   в  сельве
деревушки, где его избрали вождем, заявив,
что  не  может принять знаки власти рукой,
которой   погубил   собственного  сына.  В
другой истории он потерял кисть в кровавом
поединке  на  саблях.  Далее рассказывают,
что   руку   Риджу  откусил  крокодил,  от
которого  тот  спасал  купавшегося  в реке
мальчика.  Гворили еще, что он ампутировал
кисть,  чтобы  проверить  на  себе  методы
регенерации утраченных органов... Сам Ридж
об  этом  всегда  хранил  молчание.  Он  и
раньше  не  отличался  общительностью, а в
последние годы стал совсем нелюдимым.
  Через   несколько   лет  в  Ридже  вновь
проснулся интерес к внеземной биологии. Но
он   понимал,   что   безрукий  полот  или
безрукий  врач  никого  не  устраивает.  И
тогда  Ридж впервые вспомнил о наследстве.
Кстати,  это произошло незадолго до отмены
денежной   системы  в  странах  Всемирного
Союза   Посткомммунистичеких  республик...
Ридж  использовал свое огромное состояние,
уторившееся   после   снерти   отца,   для
постройки      звездолета      "Леопольд".
Пятнадцать   лет  назад  Ридж  с  женой  и
небольшим   экипажем   покинули   Землю  -
покинули    навсегда.    По    возвращении
"Леопольда"  его  капитан заявил, что Ридж
пожелал,   чтобы   место,   где  он  решил
провсети  остаток  своей  жизни,  осталось
неизвестным.   Однако   отмечено,  что  за
последние  десять  лет  "Леопольд"  дважды
уходил  с  свободный  поиск.  Возможно, во
время  этих полетов он посетил Альфу. Если
это  так,  то  есть  надежда, что Ридж еще
пожелает   вернуться   на   Землю,   чтобу
доказать  свою  правоту тем, кто много лет
назад   высмеял  его  идею  о  возможности
восстанавливать  утерянне органы. Помогите
ему  принять верное решение. Судя по вашим
сообщениям,   открытия   Риджа   на  Альфе
преставляют огромный интерес для науки. Да
и сам Ридж заслуживает лучшей судьбы.
  Мы   надеемся,   что   это   пространное
сообщение  поможет  вам выбрать правильную
линию   поведения   в   отношении   Риджа.
Старайтесь поддерживать с ним ненавязчивый
контакт.  Ридж  сам  должен  принести свое
открытие людям...


  Эпилог.
  Альфа будет жить!

  "Циолковский" прилетел через две недели.
Гигантский   корабль   вышел  на  круговую
орбиту, и от него отделился десантный бот.
С  безопасного  расстояния  встречавшие  с
волнением   наблчдали,   как   на   столбе
ревущего   пламени   медленно   опускается
сверкающая металлическая туша, раскинувшая
посадочные  лапы.  Бот  садился  на мягкий
грунт,  который мог не выдержать давления,
и  Спенсер  опускал его медленно-медленно,
готовый  в  любой  момент  снова  включить
полную  тягу.  Всем показалось, что прошла
вечность,  прежде  чем ревущее пламя стало
гаснуть  и наконец исчезло. Тогда в воздух
взвились   дисколеты   и  закружились  над
ботом.
  В  полукилометре  от  места  посадки, на
возвышенности,   которой  престояло  стать
берегом  первого  моря Альфы, три альфийца
рассматривали   чаерез  бинокли  десантный
бот.  Бартон  давал  пояснения.  Он еще не
научился    местному   языку   и   поэтому
пользовался  услугами автопереводчика. Тут
же  стояли  Сергей,  Ахмед  с  Машенькой и
Кулешов,   к   которому  на  "Циолковском"
прилетела жена - специалист по скоростному
бурению.   Кулешов  очень  волновался,  не
зная,  как  она  отнесется  к изменившейся
внешности  мужа - он немного перестарался,
смазывая себя эликсиром, и теперь не знал,
что  делать  с  бурно  растущими бородой и
усами.
  Сергей  вполуха слушал Бартона и думал о
своем.  Все последние дни он провел здесь,
изучая геологическое строение дна будущего
моря.  Альфа  изнемогала  от  зноя, каждый
день  нес гибель сотням беспомощных шаров,
привыкших  к  прохладе  и  влаге.  На этой
планете   техники   не   существовало.   У
альфийцев  не  было  письменности,  школ и
ремесел.  Они  питались  шарами,  лечились
шарами,  рождались  в  шарах  и  в  них же
умирали.   Им   были  известны  простейшие
инструменты,  они научились делать копья и
ножи,    они    строили   в   непроходимых
кустарниках  примитивные жилища, спасающие
их  от  непогоды.  Но  они были беспомощны
перед  страшной  засухой,  и  только  люди
могли им помочь.
  Сергей  представил,  как  лазерные  буры
врежутся   в   пересохший  грунт  и  через
несколько  дней  шумный,  сверкающий поток
вырвется  из скважины и начнет разливаться
по    поверхности,   постепенно   заполняя
низину.  Вышка  переедет  на  новое место,
потом  еще  дальше,  оставляя  после  себя
спасительные озера, которые потом сольются
в первое на Альфе море...
  Время  от  времени он оглядывал небо: не
появится ли дисколет Риджа? Несколько дней
назад  по  приказу  Бартона  Ахмед оставил
один   из   дисколетов   экспедиции  перед
жилищем старика. На закате Ридж прилетел к
экспедиционному  дому, сухо поздоровался о
встетившим его Шерманом, поставил в стойку
лучемет   и   протянул  Шерману  небольшую
папку.  "Попрошу  передать  это Бартону, -
сказал  он. - Это... э... для всех..." Тут
он  повернулся,  прямой  и длинный, словно
аршин проглотил, и вышел, не сказав больше
ни слова. Когда Бартон прочитал лежавшую в
папке  рукопись,  он  сказал,  что ей цены
нет,  и  распорядился  немедленно передать
весь текст по внепространственной связи на
Землю.     "А    рукопись    отошлем    на
"Циолковском",  -  сказал  он.  -  За  нее
человечество    должно   поставить   Риджу
памятники на всех материках".
  Там,  где  стоял  окутанный облаком пыли
бот,   прогремели  взрывы.  Это  сработали
взрывные  болты,  отделяя ферму самоходной
буровой   вышки   от  бота.  Затем  мощные
домкраты  плавно отодвинули ее в сторону и
опустили  на  грунт.  Только  после  этого
отркылся  люк  шлюзовой  камеры, и Спенсер
помахал оттуда рукой.