Fantik #02

Г. Каттнер - "Котел с неприятностями" (фантастический рассказ)

             ┌═════════════════════════════════┐
             ║░░▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒░░║
             ║░▒ ПРИЛОЖЕНИЕ К ГАЗЕТЕ "ФЭНЗИН" ░║
             │░░▒▒▒▒▒▒ ··°°°∙∙∙∙°°°··  ▒▒▒▒▒▒░░│
                ░░░░░▒▒▒▒ FANTIK 02 ▒▒▒▒░░░░░
                   ░░░░░▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒░░░░░
                        ░░░░░░░░░░░░░


            Г. Каттнер,  "Котел с неприятностями"
            -------------------------------------
                  (фантастический  рассказ)   
 


   Лемюэла мы прозвали горбун, потому что у него три ноги. Когда
Лемюэл подрос (как раз в войну севера с югом), он стал поджимать
лишнюю  ногу  внутрь  штанов, чтобы никто ее не видел и зря язык
не  чесал.  Ясное  дело, вид у него при этом был самый что ни на
есть  верблюжий, но ведь Лемюэл не любитель форсить. Хорошо, что
руки  и ноги у него сгибаются не только в локтях и коленях, но и
еще  в двух суставах, иначе поджатую ногу вечно сводили бы судо-
роги.
   Мы  не видели Лемюэла годков шестьдесят. Все Хогбены живут  в
Кентукки, но он - в южной части гор, а мы - в северной. И,  надо
полагать,  обошлось бы без неприятностей, не будь Лемюэл   таким
безалаберным.  Одно время мы уже подумали - каша заваривается не
на  шутку.  Нам, Хогбенам, доводилось хлебнуть горя и раньше, до
того  как  мы переехали в Пайпервилл: бывало, люди все подгляды-
вают  за  нами да подслушивают, норовят дознаться, с чего это  в
округе  собаки  лаем  исходят. До того дошло - совсем невозможно
стало  летать.  В конце концов дедуля рассудил, что пора смотать
удочки, перебраться южнее, к Лемюэлу.
   Терпеть  не могу путешествий. Последний раз, когда мы плыли в
Америку, меня аж наизнанку выворачивало. Летать - и то лучше. Но
в семье верховодит дедуля.
   Он  заставил  нас нанять грузовик, чтобы переправить пожитки.
Труднее всего было втиснуть малыша; в нем-то самом весу кило сто
сорок, не больше, но цистерна уж больно здоровая. Зато с дедулей
никаких  хлопот:  его просто увязали в старую дерюгу и запихнули
под сиденье. Всю работу пришлось выполнять мне. Папуля насосался
маисовой водки и совершенно обалдел. Знай ходил на руках да пес-
ню горланил "вверх тормашками весь мир".
   Дядя  вообще  не пожелал ехать. Он забился под ясли в хлеву и
сказал, что соснет годков десять. Там мы его и оставили.
   - Вечно они скачут! - Все жаловался дядя. - И чего им на мес-
те  не  сидится?  Пятисот  лет не пройдет, как они опять - хлоп!
Бродяги бесстыжие, перелетные птицы! Ну и езжайте, скатертью до-
рога!
   Ну и уехали.
   Лемюэл, по прозванию горбун, - наш родственник. Аккурат перед
тем,  как  мы поселились в Кентукки, там, говорят, пронесся ура-
ган.  Всем пришлось засучить рукава и строить дом, один Лемюэл -
ни  в какую. Ужас до чего никудышний. Так и улетел на юг. Каждый
год  или  через  год он ненадолго просыпается, и мы тогда слышим
его мысли, но остальное время он бревно-бревном.
   Решили пожить у него.
   Сказано - сделано.
   Видим,  Лемюэл  живет в заброшенной водяной мельнице, в горах
неподалеку  от города Пайпервилл. Мельница обветшала, на честном
слове держится. На крыльце сидит Лемюэл. Когда-то он сел в крес-
ло,  но  кресло  под ним давно уж развалилось. А он и не подумал
проснуться и починить. Мы не стали будить Лемюэла. Втащили малы-
ша в дом,  и дедуля с папулей начали вносить бутылки с маисовой.
Мало-помало  устроились. Сперва было не ахти как удобно. Лемюэл,
непутевая  душа,  припасов  в доме не держит. Он проснется ровно
настолько, чтоб загипнотизировать в лесу какого-нибудь енота, и,
глядишь,  тот  уже скачет, пришибленный, согласный стать обедом.
Лемюэл  питается  енотами,  потому, что у них ловкие лапы, прямо
как  руки.  Пусть меня поцарапают, если этот лодырь Лем гипнозом
не заставляет енотов разводить огонь и зажариваться. До сих  пор
не  пойму, как он их свежует? Есть люди, которым лень делать са-
мые немудренные вещи.
   Когда  ему  хочется  пить, он насылает дождь себе на голову и
открывает рот. Позор, да и только.
   Правда,  никто  из нас не обращал на Лемюэла внимания. Мамуля
с ног сбилась в хлопотах по хозяйству. Папуля, само собой, удрал
с  кувшином  маисовой,  и  вся работа свалилась на меня. Ее было
немного.  Главная беда - нужна электроэнергия. На то, чтобы под-
держивать  жизнь малыша в цистерне, току уходит прорва, да и де-
дуля жрет электричество, как свинья - помои. Если бы Лемюэл сох-
ранил  воду  в запруде, мы бы вообще забот не знали, но ведь это
же  Лемюэл!  Он преспокойно дал ручью высохнуть. Теперь по руслу
текла жалкая струйка.
   Мамуля  помогла  мне смастерить в курятнике одну штуковину, и
после этого у нас электричества стало хоть отбавляй.
   Неприятности  начались с того, что в один прекрасный день, по
лесной  тропе  к  нам  притопал  костлявый коротышка и словно бы
обомлел,  увидев,  как мамуля стирает во дворе. Я тоже вышел  во
двор любопытства ради.
   - День  выдался  на славу, - сказала мамуля. - Хотите выпить,
гостенек?
   Он  сказал, что ничего не имеет против, я принес полный ковш,
коротышка выпил маисовой, судорожно перевел дух и сказал, - мол,
нет уж, спасибо, больше не хочет, ни сейчас, ни потом, никогда в
жизни.  Сказал,  что  есть уйма более дешевых способов надсадить
себе глотку.
   - Недавно приехали? - Спросил он.
   Мамуля  сказала, что да, недавно, Лемюэл нам родственник. Ко-
ротышка  посмотрел на Лемюэла - тот все сидел на крыльце, закрыв
глаза, - и сказал:
   - По-вашему, он жив?
   - Конечно, - ответила мамуля. - Полон жизни, как говорится.
   А мы-то думали, он давно покойник, -сказал коротышка. Поэтому
ни  разу  не взимали с него избирательного налога. Я считаю, вам
лучше  и за себя заплатить, если уж вы сюда въехали. Сколько вас
тут?
   - Примерно шестеро, - ответила мамуля.
   - Все совершеннолетние?
   - Да вот у нас папуля, Сонк, малыш...
   - Лет-то сколько?
   - Малышу уже годочков четыреста, верно, мамуля? - Сунулся бы-
ло  я, но мамуля дала мне подзатыльник и велела помалкивать. Ко-
ротышка ткнул в меня пальцем и сказал, что про меня-то и спраши-
вает. Черт, не мог я ему ответить. Сбился со счета еще при Кром-
веле.  Кончилось тем, что коротышка решил собрать налог со всех,
кроме малыша.
   - Не  в деньгах счастье, - сказал он, записывая что-то в кни-
жечку.  - Главное, в нашем городе голосовать надо по всем прави-
лам.  Против избирательной машины не попрешь. В Пайпервилле босс
только один, и зовут его Илай Генди. С вас двадцать долларов.
   Мамуля велела мне набрать денег, и я ушел на поиски. У дедули
была  одна-единственная монетка, про которую он сказал, что это,
во-первых, динарий, а во-вторых, талисман: дедуля прибавил,  что
свистнул  эту  монетку  у какого-то Юлия где-то в Галлии. Папуля
был  пьян  в стельку. У малыша завалялись три доллара. Я обшарил
карманы Лемюэла, но добыл там только два яичка иволги.
   Когда  я  вернулся к мамуле, она поскребла в затылке, но я ее
успокоил:
   - К утру сделаем, мамуля. Вы ведь примете золото, мистер?
   Мамуля  влепила  мне  затрещину.  Коротышка  посмотрел как-то
странно  и  сказал, что золото примет, отчего бы и нет. Потом он
ушел  лесом и повстречал на тропе енота, который нес охапку пру-
тьев  на  растопку,  - как видно, Лемюэл проголодался. Коротышка
прибавил шагу.
   Я  стал искать металлический хлам, чтобы превратить его в зо-
лото.
   На другой день нас упрятали в тюрьму.
   Мы-то,  конечно,  все знали заранее, но ничего не могли поде-
лать.  У  нас одна линия: не задирать нос и не привлекать к себе
лишнего  внимания. То же самое наказал нам дедуля и на этот раз.
Мы все поднялись на чердак (все, кроме малыша и Лемюэла, который
никогда  не  почешется), и я уставился в угол, на паутину, чтобы
не смотреть на дедулю. От его вида у меня мороз по коже.
   - Ну  их, холуев зловонных, не стоит мараться, - сказал деду-
ля.  -  Лучше  уж в тюрьму, там безопасно. Дни инквизиции навеки
миновали.
   - Нельзя ли спрятать ту штуковину, что в курятнике?
   Мамуля  меня стукнула, чтобы не лез, когда старшие разговари-
вают.
   - Не  поможет,  -  сказала  она. - Сегодня утром приходили из
Пайпервилла соглядатаи, видели ее.
   - Прорыли вы погреб под домом? - Спросил дедуля. - Вот и лад-
но. Укройте там меня с малышом. - Он опять сбился на старомодную
речь.  -  Поистине досадно прожить столь долгие годы и вдруг по-
пасть  впросак,  осрамиться перед гнусными олухами. Надлежало бы
им  глотки  перерезать. Да нет же, Сонк, ведь это я для красного
словца. Не станем привлекать к себе внимания. Мы и без того най-
дем выход.
   Выход  нашелся  сам. Всех нас выволокли (кроме дедули с малы-
шом, они к тому времени уже сидели в погребе). Отвезли в Пайпер-
вилл  и упрятали в каталажку. Лемюэл так и не проснуся. Пришлось
тянуть его за ноги.
   Что  до папули, то он не протрезвел. У него свой коронный но-
мер.  Он выпьет маисовой, а потом, я так понимаю, алкоголь попа-
дает  к  нему  в кровь и превращается в сахар или еще во что-то.
Волшебство,  не  иначе.  Папуля старался мне растолковать, но до
меня  туго доходило. Спиртное идет в желудок: как может оно  по-
пасть  оттуда в кровь и превратиться в сахар? Просто глупость. А
если  нет, так колдовство. Но я-то к другому клоню: папуля  уве-
ряет,  будто  обучил  своих  друзей,  которых звать ферменты (не
иначе как иностранцы, судя по фамилии), превращать сахар  обрат-
но  в  алкоголь  и потому умеет оставаться пьяным сколько   душе
угодно.  Но  все  равно  он  предпочитает свежую маисовую,  если
только  подвернется.  Я-то  не выношу колдовских фокусов, мне от
них страшно делается.
   Ввели  меня в комнату, где народу было порядочно, и приказали
сесть  на  стул.  Стали сыпать вопросами. Я прикинулся дурачком.
Сказал, что ничего не знаю.
   - Да  не  может этого быть! - Заявил кто-то. - Не сами же они
соорудили... Неотесанные увальни-горцы! Но, несомненно, в курят-
нике у них урановый котел!
   Чепуха какая.
   Я все прикидывался дурачком. Немного погодя отвели меня в ка-
меру.  Она кишела клопами. Я выпустил из глаз что-то вроде лучей
и поубивал всех клопов - на удивление занюханному человечку   со
светло-рыжими  баками, который спал на верхней койке: я и не за-
метил, как он проснулся, а когда заметил, было уже поздно.
   - На своем веку в каких только чудных тюрьмах я не перебывал,
- сказал  занюханный  человечек, часто-часто помаргивая, - каких
только необыкновенных соседей по камере не перевидал, но ни разу
еще  не  встречал  человека,  в котором заподозрил бы дьявола. Я
Армбрестер, Хорек Армбрестер, упекли за бродяжничество. А тебя в
чем  упрекают,  друг?  В том, что скупал души по взвинченным це-
нам?
   Я  ответил,  что рад познакомится. Нельзя было не восхититься
его речью. Просто страсть какой образованный был.
   - Мистер  Армбрестер,  -  сказал я, - понятия не имею, за что
сижу.  Нас  сюда привезли ни с того ни с сего - папулю, мамулю и
Лемюэла. Лемюэл, правда, все еще спит, а папуля пьян.
   - Мне  тоже  хочется напиться допьяна, - сообщил мистер Армб-
рестер. -Тогда меня бы не удивляло, что ты повис в воздухе между
полом и потолком.
   Я  засмущался. Вряд ли кому охота, чтобы его застукали за та-
кими  делами. Со мной это случилось по рассеянности, но чувство-
вал я себя круглым идиотом. Пришлось извиниться.
   - Ничего,  - сказал мистер Армбрестер, переваливаясь на живот
и почесывая баки. - Я этого давно жду. Жизнь я прожил в общем  и
целом  весело. А такой способ сойти с ума не хуже всякого друго-
го. Так за что тебя, говоришь, арестовали?
   - Сказали,  что у нас урановый котел стоит, - ответил я. Спо-
рим,  у  нас  такого нет. Чугунный, я знаю, есть, сам в нем воду
кипятил. А уранового сроду на огонь не ставил.
   - Ставил бы, так запомнил бы, - отозвался он. - Скорее всего,
тут какая-то политическая махинация. Через неделю выборы. На них
собирается  выступить  партия  реформ,  а старикашка Гэнди хочет
раздавить ее, прежде чем она сделает первый шаг.
   - Что ж, пора домой, - сказал я.
   - А где вы живете?
   Я ему объяснил, и он задумался.
   - Интересно.  На  реке, значит? То есть на ручье? На Медведи-
це?
   - Это даже не ручей, - уточнил я.
   Мистер Армбрестер засмеялся.
   - Гэнди  величал  его  рекой  большой  Медведицы, до того как
построил недалеко от вас Гэнди плотину. В том ручье нет воды уже
полвека, но лет десять назад старикашка Гэнди получил ассигнова-
ния  один бог знает на какую сумму. Выстроил плотину только бла-
годаря тому, что ручей назвал рекой.
   - А зачем ему это было надо? - Спросил я.
   - Знаешь, сколько шальных денег можно выколотить из постройки
плотины?  Но  против Гэнди не попрешь, по-моему. Если у человека
собственная  газета,  он  сам  диктует условия. Ого! Сюда кто-то
идет.
   Вошел  человек  с  ключами и увел мистера Армбрестера. Спустя
еще  несколько часов пришел кто-то другой и выпустил меня. Отвел
в другую комнату, очень ярко освещенную. Там был мистер Армбрес-
тер, были мамуля с папулей и Лемюэлом и еще какие-то дюжие ребя-
та с револьверами. Был там и тощий сухонький тип с лысым черепом
и  змеиными  глазками.  Все плясали под его дудку и величали его
мистером Гэнди.
   - Парнишка  - обыкновенный деревенский увалень, - сказал мис-
тер Армбрестер, когда я вошел. - Если он и угодил в какую-то ис-
торию, то случайно.
   Ему дали по шее и велели закрыться. Он закрылся. Мистер Гэнди
сидел  в  сторонке  и  кивал с довольно подлым видом. У него был
дурной глаз.
   - Послушай,  мальчик,  -  сказал  он мне. - Кого ты выгоражи-
ваешь?  Кто  сделал урановый котел в вашем сарае? Говори правду,
или тебе не поздоровится.
   Я  только  посмотрел на него, да так, что кто-то стукнул меня
по  макушке. Чепуха. Ударом по черепу Хогбенов не проймешь. Пом-
ню, наши враги Адамсы схватили меня и давай дубасить по  голове,
пока  не выбились из сил, - даже не пикнули, когда я побросал их
в цистерну.
   Мистер Армбрестер подал голос.
   - Вот  что,  мистер  Гэнди,  -  сказал он. - Я понимаю, будет
большая сенсация, если вы узнаете, кто сделал урановый котел, но
ведь  вас  и  без  того переизберут. А может быть, это вообще не
урановый котел.
   - Кто  его сделал, я знаю, - заявил мистер Гэнди. - Ученыере-
негаты.  Или  беглые военные преступники нацисты. И я намерен их
найти!
   - Ого,  -  сказал мистер Армбрестер. - Понял вашу идею. Такая
сенсация  взволнует  всю страну, не так ли? Вы сможете выставить
свою  кандидатуру  на  пост  губернатора, или в сенат, или...  В
общем, диктовать любые условия.
   - Что тебе говорил этот мальчишка? - Спросил мистер Гэнди. Но
мистер Армбрестер заверил его, что я ничего такого не говорил.
   Тогда принялись колошматить Лемюэла.
   Это  занятие  утомительное. Никто не может разбудить Лемюэла,
если уж его разморило и он решил вздремнуть, а таким разморенным
я никого никогда не видел. Через некоторое время его сочли мерт-
вецом.  Да  он  и вправду все равно, что мертвец: до того ленив,
что даже не дышит, если крепко спит.
   Папуля  творил чудеса со своими приятелями ферментами, он был
пьянее пьяного. Его пытались отхлестать, но ему это вроде щекот-
ки.  Всякий раз, как на него опускали кусок шланга, папуля глупо
хихикал. Мне стало стыдно.
   Мамулю  никто  не пытался отхлестать. Когда кто-нибудь подби-
рался  к  ней  достаточно близко, чтобы ударить, он тут же белел
как  полотно  и пятился, весь в поту, дрожа крупной дрожью. Один
наш знакомый прохвессор как-то сказал, что мамуля умеет   испус-
кать  направленный  пучок инфразвуковых волн. Прохвессор   врал.
Она  всего-навсего  издает никому не слышный звук и посылает его
куда  хочет.  Ох, уж эти мне трескучие слова! А дело-то простое,
все равно что белок бить. Я и сам так умею.
   Мистер  Гэнди  распорядился водворить нас обратно, он, мол, с
нами еще потолкует. Поэтому Лемюэла выволокли, а мы разошлись по
камерам сами. У мистера Армбрестера на голове осталась шишка ве-
личиной  с куриное яйцо. Он со стоном улегся на койку, а я сидел
в  углу,  поглядывая  на его голову и вроде бы стреляя светом из
глаз, только этого света никто не мог увидеть. На самом деле та-
кой  свет..  Эх, образования не хватает. В общем, он помогает не
хуже примочки. Немного погодя шишка на голове у мистера Армбрес-
тера исчезла и он перестал стонать.
   - Попал  ты в переделку, Сонк, - сказал он (к тому времени  я
ему  назвал  свое имя). - У Гэнди теперь грандиозные планы. И он
совершенно  загипнотизировал  жителей  Пайпервилла. Но ему нужно
больше загипнотизировать весь штат или даже всю страну. Он хочет
стать фигурой национального масштаба. Подходящая новость в газе-
тах  может это устроить. Кстати, она же гарантирует ему переизб-
рание  на  той  неделе, хоть он в гарантиях и не нуждается. Весь
городок у него в кармане. У вас и вправду урановый котел?
   Я только посмотрел на него.
   - Гэнди,  по-видимому,  уверен, - продолжал он. - Выслал нес-
колько  физиков, и они сказали, что это явно уран-235 с графито-
выми  замедлителями.  Сонк,  я слышал их разговор. Для твоего же
блага перестань укрывать других. К тебе применят наркотик правды
- пентатол натрия или скополамин.
   - Вам  надо поспать, - сказал я, потому что услышал у себя  в
мозгу  зов  дедули. Я закрыл глаза и стал вслушиваться. Это было
нелегко: все время вклинивался папуля.
   - Пропусти  рюмашку,  -  весело  предложил папуля, только без
слов, сами понимаете.
   - Чтоб  тебе  сдохнуть клейменая вошь, - сказал дедуля совсем
не так весело. - Убери отсюда свой неповоротливый мозг. Сонк!
   - Да, дедуля, - сказл я мысленно.
   Надо составить план...
   Папуля повторил:
   - Пропусти рюмашку, Сонк.
   - Да замолчи же папуля, - ответил я. - Имей хоть каплю уваже-
ния к старшим. Это я про дедулю. И вообще, как я могу пропустить
рюмашку? Ты же далеко, в другой камере.
   - У  меня личный трубопровод, - сказал папуля. - Могу сделать
тебе... Как это называется... Переливание. Телепортация, вот это
что. Я просто накоротко замыкаю пространство между твоей  крове-
носной  системой  и  моей, а потом перекачиваю алкоголь из своих
вен в твои. Смотри, это делается вот так.
   Он показал мне как - вроде картинку нарисовал у меня в мозгу.
Действительно легко. То есть легко для Хогбена.
   Я осатанел.
   - Папуля,  - говорю, - пень ты трухлявый, не заставляй своего
любящего сына терять к тебе больше уважения, чем требует естест-
во. Я ведь знаю, ты книг сроду не читал. Просто подбираешь длин-
ные слова в чьем-нибудь мозгу.
   - Пропусти  рюмашку, - не унимался папуля и вдруг как заорет.
Я услыхал смешок дедули.
   - Крадешь  мудрость из умов людских, а? -Сказал дедуля. - Это
я  тоже умею. Сейчас я в своей кровеносной системе мгновенно вы-
вел  культуру  возбудителя  мигрени и телепортировал ее к тебе в
мозг,  пузатый  негодник! Чумы нет на изверга! Внемли мне, Сонк.
Ближайшее время твой ничтожный родитель не будет нам помехой.
   - Есть, дедуля, - говорю. - Ты в форме?
   - Да.
   - А малыш?
   - Тоже.  Но действовать должен ты. Это твоя задача, Сонк. Вся
беда в той... Все забываю слово... В том урановом котле.
   - Значит, это все-таки он, - сказал я.
   - Кто бы подумал, что хоть одна душа в мире может его распоз-
нать?  Делать  такие  котлы научил меня мой прародитель; они су-
ществовали еще в его времена. Поистине благодаря им мы, Хогбены,
стали мутантами. Господи, твоя воля, теперь я сам должен обворо-
вать  чужой  мозг,  чтобы внести ясность. В городе, где ты нахо-
дишься, Сонк, есть люди, коим ведомы нужные мне слова... Вот по-
годи.
   Он порылся в мозгу у нескольких человек. Потом продолжил:
   - При жизни моего прародителя люди научились расщеплять атом.
Появилась...  Гм...  Вторичная  радиация. Она оказала влияние на
гены  и  хромосомы  некоторых мужчин и женщин... У нас Хогбенов,
мутация доминантная. Вот потому мы и мутанты.
   - То же самое говорил Роджер Бэкон, точно? - Припомнил я.
   - Так.  Но он был дружелюбен и хранил молчание. Кабы в те дни
люди дознались о нашем могуществе, нас сожгли бы на костре. Даже
сегодня  открываться  небезопасно.  Под конец... Ты ведь знаешь,
что воспоследует под конец, Сонк.
   - Да,  дедуля,  -  подтвердил  я,  потому  что и в самом деле
знал.
   - Вот  тут-то  и заковырка. По-видимому, люди вновь расщепили
атом.  Оттого  и распознали урановый котел. Его надлежит уничто-
жить; он не должен попасть на глаза людям. Но нам нужна энергия.
Не  много, а все же. Легче всего получить ее от уранового котла,
но  теперь  им  нельзя пользоваться. Сонк, вот что надо сделать,
чтобы нам с малышом хватило энергии.
   Он растолковал мне, что надо сделать.
   Тогда я взял да и сделал.
   Стоит мне глаза скосить, как я начинаю видеть интересные кар-
тинки.  Взять хоть решетку на окнах. Она дробится на малюсенькие
кусочки, и все кусочки бегают взад-вперед как шальные. Я слыхал,
это  атомы. До чего же они веселенькие - суетятся, будто  спешат
к  воскресной  проповеди.  Ясное  дело,  ими легко жонглировать,
как мячиками. Посмотришь на них пристально, выпустишь что-то та-
кое  из глаз - они сгрудятся, а это смешно до невозможности.  По
первому разу я ошибся и нечаянно превратил железные прутья в зо-
лотые. Пропустил, наверное, атом. Зато после этого я научился  и
превратил  прутья  в ничто. Выкарабкался наружу, а потом обратно
превратил  их  в железо. Сперва удостоверился, что мистер  Армб-
рестер спит. В общем, легче легкого.
   Нас  поместили  на седьмом этаже большого здания - наполовину
мэрии,  наполовину  тюрьмы. Дело было ночью, меня никто не заме-
тил. Я и улетел. Один раз мимо меня прошмыгнула сова - думала, я
в темноте не вижу, а я в нее плюнул. Попал, между прочим.
   С  урановым котлом я справился. Вокруг него полно было охраны
с  фонарями, но я повис в небе, куда часовые не могли досягнуть,
и занялся делом. Для начала разогрел котел так, что штуки, кото-
рые мистер Армбрестер называл графитовыми замедлителями, превра-
тились в ничто, исчезли. После этого можно было без опаски   за-
няться...  Ураном-235,  так что ли? Я и занялся, превратил его в
свинец.  В самый хрупкий. До того хрупкий, что его сдуло ветром.
Вскорости ничего не осталось.
   Тогда я полетел вверх по ручью. Воды в нем была жалкая струй-
ка, а дедуля объяснил, что нужно гораздо больше. Слетал я к вер-
шинам  гор, но и там ничего подходящего не нашел. А дедуля заго-
ворил со мной. Сказал, что малыш плачет. Надо было, верно, спер-
ва найти источник энергии, а уж потом рушить урановый котел.
   Осталось одно - наслать дождь.
   Насылать дождь можно по-разному, но я решил просто заморозить
тучу. Пришлось спуститься на землю, по-быстрому смастерить аппа-
ратик,  а потом лететь высоко вверх, где есть тучи; времени убил
порядком,  зато  довольно  скоро грянула буря и хлынул дождь. Но
вода  не  пошла  вниз по ручью. Искал я, искал, обнаружил место,
где  у ручья дно провалилось. Видно, под руслом тянулись подзем-
ные  пещеры.  Я скоренько законопатил дыры. Стоит ли удивляться,
что  в ручье столько лет нет воды, о которой можно говорить все-
рьез? Я все уладил.
   Но ведь дедуле требовался постоянный источник, я и давай кру-
гом шарить, пока не разыскал большие родники. Я их вскрыл. К то-
му времени дождь лил как из ведра. Я завернул проведать дедулю.
   Часовые  разошлись  по домам - надо полагать, малыш их вконец
расстроил,  когда начал плакать. По словам дедули, все они затк-
нули  уши  пальцами и с криком бросились врасыпную. Я, как велел
дедуля,  осмотрел  и  кое-где починил водяное колесо. Ремонт там
был  мелкий.  Сто  лет назад вещи делали на совесть, да и дерево
успело  стать  мореным. Я любовался колесом, а оно вертелось все
быстрее  - ведь вода в ручье прибывала... Да что я - в ручье! Он
стал рекой.
   Но  дедуля  сказал, это что, видел бы я Аппиеву дорогу, когда
ее прокладывали.
   Его  и малыша я устроил со всеми удобствами, потом улетел на-
зад в Пайпервилл. Близился рассвет, а я не хотел, чтобы меня за-
метили. На обратном пути плюнул в голубя.
   В мэрии был переполох. Оказывается, исчезли мамуля, папуля  и
Лемюэл. Я-то знал, как это получилось. Мамуля в мыслях перегово-
рила  со  мной,  велела идти в угловую камеру, там просторнее. В
той камере собрались все наши. Только невидимые.
   Да, чуть не забыл: я ведь тоже сделался невидимым, после того
как  пробрался  в свою камеру, увидел, что мистер Армбрестер все
еще спит, и заметил переполох.
   - Дедуля  мне  дал знать, что творится, - сказала мамуля. - Я
рассудила, что не стоит пока путаться под ногами. Сильный дождь,
да?
   - Будьте уверены, - ответил я. - А почему все так волнуются?
   - Не  могут  понять,  что с нами сталось, - объяснила мамуля.
Как  только шум стихнет, мы вернемся домой. Ты, надеюсь все ула-
дил?
   - Я  сделал  все, как дедуля велел... - Начал было я, и вдруг
из  коридора послышались вопли. В камеру вкатился матерый жирный
енот  с  охапкой  прутьев. Он шел прямо, прямо, пока не уперся в
решетку.  Тогда он сел и начал раскладывать прутья, чтоб разжечь
огонь.  Взгляд у него был ошалелый, поэтому я догадался, что Ле-
мюэл енота загипнотизировал.
   Под дверью камеры собралась толпа. Нас-то она, само собой, не
видела,  зато  глазела  на матерого енота. Я тоже глазел, потому
что  до  сих пор не могу сообразить, как Лемюэл сдирает с енотов
шкурку.  Как  они разводят огонь, я и раньше видел (Лемюэл умеет
их  заставить),  но  почему-то ни разу не был рядом, когда еноты
раздевались догола - сами себя свежевали. Хотел бы я на это пос-
мотреть.
   Но  не  успел енот начать, один из полисменов цап его в сумку
и унес; так я и не узнал секрета. К тому времени рассвело. Отку-
да-то  непрерывно  доносился рев, а один раз я различил знакомый
голос.
   - Мамуля,  -  говорю, - это, похоже, мистер Армбрестер. Пойду
погляжу, что там делают с бедолагой.
   - Нам  пора домой, - уперлась мамуля. - Надо выпустить дедулю
и малыша. Говоришь, вертится водяное колесо?
   - Да, мамуля, - говорю. - Теперь электричества вволю.
   Она пошарила в воздухе, нащупала папулю и стукнула его.
   - Проснись!
   - Пропусти  рюмашку, - завел опять папуля. Но она его растол-
кала и объявила, что мы идем домой. А вот разбудить Лемюэла ник-
то не в силах. В конце концов мамуля с папулей взяли Лемюэла  за
руки и за ноги и вылетели с ним в окно (я развеял решетку в воз-
духе,  чтоб они пролезли). Дождь все лил, но мамуля сказала, что
они не сахарные, да и я пусть лечу следом, не то мне всыплют по-
ниже спины.
   - Ладно,  мамуля,  - поддакнул я, но на самом деле и не думал
лететь. Я остался выяснить, что делают с мистером Армбрестером.
   Его держали в той же ярко освещенной комнате. У окна, с самой
подлой миной, стоял мистер Гэнди, а мистеру Армбрестеру закатали
рукав,  вроде  стеклянную иглу собирались всадить. Ну, погодите!
Я тут же сделался видимым.
   - Не советую, - сказал я.
   - Да это же младший Хогбен! - Взвыл кто-то. - Хватай его!
   Меня  схватили.  Я позволил. Очень скоро я уже сидел на стуле
с закатанным рукавом, а мистер Гэнди щерился на меня по-волчьи.
   - Обработайте его наркотиком правды, - сказал он. - А бродягу
теперь не стоит допрашивать.
   Мистер Армбрестер, какой-то пришибленный, твердил:
   - Куда делся Сонк, я не знаю! А знал бы - не сказал бы...
   Ему  дали  по  шее.  Мистер Гэнди придвинул лицо чуть ли не к
моему носу.
   - Сейчас  мы  узнаем  всю правду об урановом котле, - объявил
он. - Один укол, и ты все выложишь. Понятно?
   Воткнули  мне в руку иглу и впрыснули лекарство. Щекотно ста-
ло.
   Потом  стали  расспрашивать.  Я  сказал,  что знать ничего не
знаю.  Мистер Гэнди распорядился сделать мне еще один укол. Сде-
лали.
   Совсем невтерпеж стало от щекотки.
   Тут кто-то вбежал в комнату - и в крик.
   - Плотину  прорвало!  - Орет. - Гэнди-плотину! В южной долине
затоплена половина ферм!
   Мистер Гэнди попятился и завизжал:
   - Вы  с ума сошли! Не может быть! В большой медведице уже сто
лет нет воды!
   Потом  все  сбились  в кучку и давай шептаться. Что-то насчет
образчиков. И внизу уже толпа собралась.
   - Вы  должны их успокоить, - сказал кто-то мистеру Гэнди. Они
кипят от возмущения. Посевы загублены...
   - Я их успокою, - заверил мистер Гэнди. - Доказательств ника-
ких. Эх, как раз за неделю до выборов!
   Он выбежал из комнаты, за ним бросились остальные. Я встал со
стула и почесался. Лекарство, которым меня накачали,  дико зуде-
ло под кожей. Я обозлился на мистера Гэнди.
   - Живо!  -  Сказал  мистер  Армбрестер. - Давай уносить ноги.
Сейчас самое время.
   Мы унесли ноги через боковой вход. Это было легко. Подошли  к
парадной двери, а там под дождем куча народу мокнет. На ступенях
суда стоит мистер Гэнди, все с тем же подлым видом, лицом к лицу
с рослым, плечистым парнем, который размахивает обломком камня.
   - У каждой плотины свой предел прочности, - объяснял мистер Гэн-
ди,  но  рослый парень взревел и замахнулся камнем над его голо-
вой.
   - Я  знаю,  где  хороший бетон, а где плохой! - Прогремел он.
Тут сплошной песок! Да эта плотина и галлона воды не удержит!
   Мистер Гэнди покачал головой.
   - Возмутительно!  -  Говорит. - Я потрясен не меньше, чем вы.
Разумеется,  мы  целиком доверяли подрядчикам. Если строительная
компания  "Эджекс"  пользовалась некондиционными материалами, мы
взыщем с нее по суду.
   В  эту минуту я до того устал чесаться, что решил принять ме-
ры. Я так и сделал.
   Плечистый  парень  отступил  на шаг и ткнул пальцем в мистера
Гэнди.
   - Вот  что, - говорит. - Ходят слухи, будто строительная ком-
пания "Эджекс" принадлежит вам. Это правда?
   Мистер  Гэнди  открыл  рот  и  снова  закрыл. Он чуть заметно
вздрогнул.
   - Да, - говорит, - я ее владелец.
   Надо было слышать вопль толпы.
   Плечистый парень аж задохнулся.
   - Вы сознались? Может быть сознаетесь и в том, что знали, что
плотина  никуда не годится, а? Сколько вы нажили на строительст-
ве?
   - Одиннадцать  тысяч  долларов, - ответил мистер Гэнди. - Это
чистая прибыль, после того как я выплатил долю шерифу, Олдермену
и...
   Но тут толпа двинулась вверх по ступенькам и мистера Гэнди не
стало слышно.
   - Так,  так, - сказал мистер Армбрестер. - Редкое зрелище. Ты
понял,  что  это означает, Сонк? Гэнди сошел с ума. Не иначе. Но
на  выборах  победит  партия  реформ, она прогонит мошенников, и
для  меня  снова  настанет приятная жизнь в Пайпервилле. Пока не
подамся  на юг. Как ни странно, я нашел у себя в кармане деньги.
Пойдем выпьем, Сонк?
   - Нет,  спасибо,  - ответил я. - Мамуля рассердится; она ведь
не  знает, куда я делся. А больше не будет неприятностей,   мис-
тер Армбрестер?
   - В  конце концов когда-нибудь будут, - сказал он, - но очень
не  скоро.  Смотри-ка,  старикашку  Гэнди ведут в тюрьму! Скорее
всего,  хотят защитить от разъяренной толпы. Это надо отпраздно-
вать, Сонк. Ты не передумал... Сонк! Ты где?
   Но я стал невидимым.
   Ну,  вот  и  все. Под кожей у меня больше не зудело. Я улетел
домой и помог наладить гидроэлектростанцию на водяном колесе. Со
временем наводнение схлынуло, но с тех пор по руслу течет полно-
водная  река,  потому что в истоках ее я все устроил как надо. И
зажили мы тихо и спокойно, как любим.  Для нас такая жизнь безо-
паснее.

   Дедуля  сказал,  что  наводнение было законное. Напомнило ему
то,  про  которое  рассказывал еще его дедуля. Оказывается,  при
жизни  дедулиного дедули были урановые котлы и многое другое, но
очень  скоро  все  это вышло из повиновения и случился настоящий
потоп. Дедулиному дедуле пришлось бежать без оглядки. С того дня
и  до  сих пор про его родину никто слыхом не слыхал; надо пони-
мать, в Атлантиде все утонули. Впрочем, подумаешь, важность, ка-
кие-то иностранцы.
   Мистера  Гэнди упрятали в тюрьму. Так и не узнали, что заста-
вило  его во всем сознаться; может, в нем совесть заговорила. Не
думаю, чтоб из-за меня. Навряд ли. А все же...
   Помните тот фокус, что показал мне папуля, - как можно корот-
нуть  пространство и перекачать маисовую из его крови в мою? Так
вот,  мне надоел зуд под кожей, где толком и не почешешься, и  я
сам  проделал такой фокус. От впрыснутого лекарства, как бы  оно
не называлось, меня одолел зуд. Я маленько искривил пространство
и  перекачал эту пакость в кровь к мистеру Гэнди, когда он стоял
на  ступеньках суда. У меня зуд тут же прошел, но у мистера Гэн-
ди, он, видно начался сильный. Так и надо подлецу!
   Интересно, не от зуда ли он всю правду выложил?