Fantik #01

Г. Каттнер. - "Профессор накрылся" (фантастический рассказ)

             ┌═════════════════════════════════┐
             ║░░▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒░░║
             ║░▒ ПРИЛОЖЕНИЕ К ГАЗЕТЕ "ФЭНЗИН" ░║
             │░░▒▒▒▒▒▒ ··°°°∙∙∙∙°°°··  ▒▒▒▒▒▒░░│
                ░░░░░▒▒▒▒ FANTIK 01 ▒▒▒▒░░░░░
                   ░░░░░▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒░░░░░
                        ░░░░░░░░░░░░░



               Г. Каттнер. "Профессор накрылся"
               -------------------------------
                  (фантастический  рассказ)


   Мы - Хогбены, других таких нет.  Чудак прохвессор из большого
города  мог  бы это знать, но он разлетелся к нам незванный, так
что  теперь, по-моему, пусть пеняет на себя. В Кентукки вежливые
люди занимаются своими делами и не суют нос куда их не просят.
   Так вот, когда мы шугали братьев Хейли самодельным ружьем (до
сих  пор  не поймем, как оно стреляет), тогда все и началось - с
Рейфа  Хейли, он крутился возле сарая да вынюхивал, чем там пах-
нет,  в  оконце,  - норовил поглядеть на крошку Сэма. После Рейф
пустил  слух, будто у крошки Сэма три головы или еще кой-что по-
хуже.
   Ни  единому  слову  братьев  Хейли верить нельзя. Три головы!
Слыханное ли дело, сами посудите? Когда у крошки Сэма всего-нав-
сего две головы, больше сроду не было.
   Вот  мы  с мамулей смастерили то ружье и задали перцу братьям
Хейли. Я же говорю, мы потом сами в толк не могли взять, как оно
стреляет.  Соединили сухие батареи с какими-то катушками, прово-
дами  и  прочей дребеденью, и эта штука как нельзя лучше прошила
Рейфа с братьями насквозь.
   В вердикте Коронер записал, что смерть братьев Хейли наступи-
ла мгновенно; приехал шериф Эбернати, выпил с нами маисовой вод-
ки  и  сказал,  что у него руки чешутся проучить меня так, чтобы
родная мама не узнала. Я пропустил это мимо ушей. Но, видно, ка-
кой-нибудь  чертов  янки-репортеришка  жареное учуял, потому как
вскорости заявился к нам высокий, толстый, серьезный дядька и ну
выспрашивать всю подноготную.
   Наш  дядя  Лес сидел на крыльце, надвинув шляпу чуть ли не до
самых зубов.
   - Убирались  бы  лучше подобру-поздорову обратно в свой цирк,
господин  хороший,  - только и сказал он. - Нас Барнум самолично
приглашал и то мы наотрез отказались. Верно, Сонк?
   - Точно,  -  подтвердил я. - Не доверял я Финеасу. Он обозвал
крошку Сэма уродом, надо же!
   Высокий и важный дядька - прохвессор Томас Гэлбрейт   посмот-
рел на меня.
   - Сколько тебе лет, сынок? - Спросил он.
   - Я Вам не сынок, - ответил я. - И лет своих не считал.
   - На  вид тебе не больше восемнадцати, - сказал он, - хоть ты
и рослый. Ты не можешь помнить Барнума.
   - А вот и помню. Будет вам трепаться. А то как дам в ухо.
   - Никакого отношения к цирку я не имею, - продолжал Гэлбрейт.
- Я биогенетик.
   Мы давай хохотать. Он вроде бы раскипятился и захотел узнать,
что тут смешного.
   - Такого  слова  и  на свете-то нет, - сказала мамуля. Но тут
крошка  Сэм зашелся криком. Гэлбрейт побелел как мел и весь зат-
рясся.  Прямо  рухнул  наземь. Когда мы его подняли, он спросил,
что случилось.
   - Это  крошка Сэм, - объяснил я. - Мамуля его успокаивает. Он
уже перестал.
   - Это  ультразвук,  - буркнул прохвессор. - Что такое "Крошка
Сэм" - коротковолновый передатчик?
   - Крошка Сэм - младенец, - ответил я коротко. - Не смейте его
обзывать  всякими  именами.  А  теперь, может, скажете, чего вам
нужно?
   Он вынул блокнот и стал его перелистывать.
   - Я у-ученый, - сказал он. - Наш институт изучает евгенику, и
мы  располагаем о вас кое-какими сведениями. Звучали они неправ-
доподобно. По теории одного из наших сотрудников, в малокультур-
ных  районах  естественная мутация может остаться нераспознанной
и... - Он приостановился и в упор посмотрел на дядю Леса.
   - Вы действительно умеете летать? - Спросил он.
   Ну,  об  этом-то мы не любим распространяться. Однажды пропо-
ведник дал нам хороший нагоняй. Дядя Лес назюзюкался и взмыл над
горами  -  до одури напугал охотников на медведей. Да и в Библии
нет  такого,  что  людям положено летать. Обычно дядя Лес делает
это исподтишка, когда никто не видит.
   Как бы там ни было, дядя Лес надвинул шляпу еще ниже и промы-
чал:
   - Это  уж вовсе глупо. Человеку летать не дано. Взять хотя бы
эти  новомодные выдумки, о которых мне все уши прожужжали: между
нами, они вообще не летают. Просто бредни, вот и все.
   Гэлбрейт хлопнул глазами и снова заглянул в блокнот.
   - Но  тут  с  чужих слов есть свидетельства о массе необычных
качеств,  присущих  вашей  семье. Умение летать - только одно из
них.  Я  знаю,  теоретически это невозможно - если не говорить о
самолетах, но...
   - Хватит трепаться!
   - В состав мази средневековых ведьм входил аконит, дающий ил-
люзию полета, разумеется совершенно субъективную.
   - Перестанете  вы нудить? - Взбешенного дядю Леса прорвало, я
так  понимаю - от смущения. Он вскочил, швырнул шляпу на крыльцо
и  взлетел.  Через минуту стремительно опустился, подхватил свою
шляпу  и скорчил рожу прохвессору. Потом опять взлетел и скрылся
за ущельем, мы его долго не видели.
   Я тоже взбесился.
   - По  какому  праву  вы к нам пристаете? - Сказал я. - Дожде-
тесь, что дядя Лес возьмет пример с папули, а это будет чертовс-
ки  неприятно.  Мы  папулю  в глаза не видели, с тех пор как тут
крутился один тип из города. Налоговый инспектор, кажется.
   Гэлбрейт  ничего не сказал. Вид у него был какой-то растерян-
ный. Я дал ему выпить, и он спросил про папулю.
   - Да папуля где-то здесь, - ответил я. - Только его теперь не
увидишь. Он говорит, что так ему больше нравится.
   - Ага, - сказал Гэлбрейт и выпил еще рюмочку.
   - О господи. Сколько, говоришь, тебе лет?
   - А я про это ничего не говорю.
   - Ну, какое воспоминание у тебя самое первое?
   - Что толку запоминать? Только голову себе зря забиваешь?
   - Фантастика,  -  сказал  Гэлбрейт. - Не ожидал, что отошлю в
институт такой отчет.
   - Не нужно нам, чтобы тут лезли всякие, - сказал я. - Уезжай-
те отсюда и оставьте нас в покое.
   - Но  помилуйте! - Он выглянул за перила крыльца  и заинтере-
совался ружьем. - Это еще что?
   - Такая штука, - ответил я.
   - Что она делает?
   - Всякие штуки, - ответил я.
   - Угу. Посмотреть можно?
   - Пожалуйста,  -  ответил  я. - Да я вам отдам эту хреновину,
только бы вы отсюда уехали.
   Он  подошел и осмотрел ружье. Папуля встал (он сидел рядом со
мной),  велел  мне  избавиться  от чертового янки и вошел в дом.
Вернулся прохвессор.
   - Потрясающе! - Говорит. - Я кое-что смыслю в электронике, и,
по моему мнению, это нечто выдающееся. Каков принцип действия?
   - Чего-чего? - Отвечаю. - Она дырки делает.
   - Стрелять  патронами  она никак не может. В казенной части у
нее две линзы вместо... Как, говоришь, она действует?
   - Откуда я знаю.
   - Это ты сделал?
   - Мы с мамулей.
   Он давай сыпать вопросами.
   - Откуда я знаю, - говорю. - Беда с ружьями в том, что их на-
до  каждый  раз перезаряжать. Вот мы и подумали: смастерим ружье
по-своему,  чтобы его никогда не заряжать. И верно, не приходит-
ся.
   - А ты серьезно обещал мне его подарить?
   - Если отстанете.
   - Послушай,  - сказал он, - просто чудо, что вы, Хогбены, так
долго оставались в тени.
   - На том стоим.
   - Должно  быть,  теория  мутации верна! Вас надо обследовать.
Это  же одно из крупнейших открытий после... - И пошел чесать  в
том же духе. Я мало что понял.
   В  конце  концов я решил, что есть только два выхода, а после
слов  шерифа Эбернати мне не хотелось убивать, пока шерифов гнев
не остынет. Не люблю скандалов.
   - Допустим,  я поеду с вами в Нью-Йорк, раз уж вам так хочет-
ся, - сказал я. - Оставите вы мою семью в покое?
   Он  вроде бы пообещал, правда нехотя. Но все же уступил и за-
божился:  я пригрозил, что иначе разбужу крошку Сэма. Он-то, ко-
нечно,  хотел  повидать  крошку сэма, но я объяснил, что это все
равно  без  толку.  Как  ни верти, не может крошка Сэм поехать в
Нью-Йорк. Он лежит в цистерне, без нее ему становится худо.
   Вообще, прохвессор остался мною доволен и уехал, когда я поо-
бещал  встретится  с  ним на утро в городке. Но все же на душе у
меня,  по  правде  сказать, было паскудно. Мне не доводилось еще
ночевать  под  чужой  крышей после той заварушки в старом свете,
когда нам пришлось в темпе уносить ноги.
   Мы  тогда,  помню,  переехали в Голландию. Мамуля всегда была
неравнодушна к человеку, который помог нам выбраться из Лондона.
В  его  честь дала имя крошке Сэму. А фамилию того человека я уж
позабыл. Не то Гвинн, не то Стюард, не то Пипин - у меня в голо-
ве  все путается, когда я вспоминаю то, что было до войны Севера
с Югом.
   Вечер прошел, как всегда, нудно. Папуля, конечно, сидел неви-
димый,  и  мамуля все злилась, подозревая, что он тянет маисовой
больше,  чем положено. Но потом сменила гнев на милость и налила
ему настоящего виски. Все наказывали мне вести себя прилично. 
   - Этот прохвессор ужас до чего умный, - сказала мамуля. - Все
прохвессора такие. Не морочь ему голову. Будь паинькой, а не  то
я тебе покажу, где раки зимуют.
   - Буду паинькой, мамуля, - ответил я.
   Папуля  дал  мне  затрещину, что с его стороны было нечестно:
ведь я то его не мог видеть!
   - Это чтобы ты лучше запомнил, - сказал он.
   - Мы люди простые, - ворчал дядя Лес. - И нечего прыгать выше
головы, никогда это к добру не приводит.
   - Я  не  пробовал,  честно!  -  Сказал я. - Только я так счи-
таю...
   - Не наделай бед! - Пригрозила мамуля, и тут мы услышали, как
в  мезонине дедуля заворочался. Порой дедуля не двигался неделя-
ми, но в тот вечер он был прямо-таки живчик.
   Мы,  само собой поднялись узнать, чего он хочет. Он заговорил
о прохвессоре.
   - Чужак-то,  а? - Сказал дедуля. - Продувная бестия! Редкост-
ные  губошлепы  собрались  у моего ложа, когда я сам от старости
слабею разумом! Один Сонк не без хитрости, да и то, прости меня,
господи, дурак дураком.
   Я  только  поерзал  на месте и что-то пробормотал, лишь бы не
смотреть  дедуле  в  глаза - я этого не выношу. Но он на меня не
обратил  внимания.  Все  бушевал:  -  значит, ты собрался в этот
Нью-Йорк?  Кровь  Христова,  да разве ты запамятовал, что мы как
огня  стережемся Лондона и Амстердама - да и Нью-Амстердама - из
боязни  дознания? Уж не хочешь ли ты попасть в ярмарочные уроды?
Хоть это и не самое страшное.
   Дедуля у нас старейший и иногда вставляет в разговор какие-то
допотопные  словечки.  Наверное, жаргон, к которому привыкнешь в
юности, прилипает на всю жизнь. Одного у дедули не отнимешь: ру-
гается он лучше всех, кого мне довелось послушать.
   - Ерунда, - сказал я. - Я ведь хотел как лучше!
   - Так  он  еще  речет супротив, паршивый неслух! - Возмутился
дедуля.  -  Во  всем виноват ты, ты и твоя родительница.  Это вы
пресечению рода Хейли споспешествовали. Когда б не вы, ученый бы
сюда и не пожаловал.
   - Он прохвессор, - сообщил я. - Звать его Томас Гэлбрейт.
   - Знаю.  Я прочитал его мысли через мозг крошки Сэма. Опасный
человек.  Все мудрецы опасны. Кроме разве Роджера Бэкона, и того
мне  пришлось  подкупить,  дабы... Не важно. Роджер был человек.
Внимайте  же:  никто  из  вас  да  не едет в Нью-Йорк. Стоит нам
только покинуть сию тихую заводь, стоит кому-то нами заинтересо-
ваться  -  и  мы пропали. Вся их волчья стая вцепится и разорвет
нас в клочья. А твои безрассудные полеты, Лестер, помогут   тебе
как мертвому припарки - ты внемлешь?
   - Но что же нам делать? - Спросила мамуля.
   - Да  чего там, - сказал папуля. - Я этого прохвессора угомо-
ню. Спущу в цистерну, и дело с концом.
   - И испортишь воду? - Взвилась мамуля. - Попробуй только!
   - Что  за порочное племя вышло из моих чресел? - Сказал деду-
ля, - рассвирепев окончательно. - Ужли не обещали вы шерифу, что
убийства прекратятся... Хотя бы на ближайшее время? Ужли и слово
Хогбена  ничто? Две святыни пронесли мы сквозь века - нашу тайну
и честь Хогбенов! Посмейте только умертвить этого Гэлбрейта - вы
мне ответите!
   Мы все побледнели. Крошка Сэм опять проснулся и захныкал.
   - Что же теперь делать? - Спросил дядя Лес.
   - Наша  великая тайна должна остаться нерушимой, - сказал де-
дуля. - Поступайте как знаете, только без убийств. Я тоже обмоз-
гую сию головоломку.
   Тут  он, казалось, заснул, хотя точно про него никогда ничего
не знаешь.
   На  другой  день мы встретились с Гэлбрейтом в городке, как и
договорились,  но  еще  раньше  я  столкнулся на улице с шерифом
Эбернати, который, завидев меня, зло сверкнул глазами.
   - Лучше не нарывайся, Сонк, - сказал он. - Помни, я тебя пре-
дупреждал.
   Очень неудобно получилось.
   Как  бы  там ни было, я увидел Гэлбрейта и рассказал ему, что
дедуля  не пускает меня в Нью-Йорк. Гэлбрейт не очень-то обрадо-
вался, но понял, что тут уж ничего не поделаешь.
   Его номер в отеле был забит научной дребеденью и мог напугать
всякого.  Ружье стояло тут же, и Гэлбрейт как будто ничего в нем
не менял. Он стал меня переубеждать.
   - Ничего  не  выйдет, - отрезал я. - Нас от этих гор не отта-
щишь. Вчера я брякнул сдуру, никого не спросясь, вот и все.
   - Послушай, Сонк, -  сказал  он. - Я расспрашивал в городке о
Хогбенах,  но почти ничего не узнал. Люди здесь скрытные. Но все
равно, их свидетельство было бы только лишним подтверждением.  Я
не сомневаюсь, что наши теории верны. Ты и вся твоя семья мутан-
ты, вас надо обследовать!
   - Никакие мы не мутанты, - ответил я. - Вечно ученые обзывают
нас  какими-то  кличками. Роджер Бэкон окрестил нас гомункулами,
но...
   - Ч т о ? ! - Вскрикнул Гэлбрейт. - Что ты сказал?
   - Э...  Издольщик  один из соседнего графства, - тут же опом-
нился  я,  но  видно  было, что прохвессора не проведешь он стал
расхаживать по номеру.
   - Бесполезно,  -  сказал он. - Если ты не поедешь в Нью-Йорк,
я попрошу, чтобы институт выслал сюда комиссию. Тебя надо обсле-
довать во славу науки и ради прогресса человечества.
   - Этого  еще  не хватало, - ответил я. - Воображаю, что полу-
чится.  Выставите  нас,  как уродов, всем на потеху. Крошку Сэма
это убьет. Уезжайте-ка отсюда и оставьте нас в покое.
   - Оставить  вас в покое? Когда вы умеете создавать такие при-
боры?  - Он махнул рукой в сторону ружья. - Как же оно работает?
Спросил он ни с того ни с сего.
   - Да  не  знаю  я... Смастерили, и дело с концом. Послушайте,
прохвессор.  Если  на  нас  глазеть понаедут, быть беде. Большой
беде. Так говорит дедуля.
   Гэлбрейт стал теребить собственный нос.
   - Что  ж,  допустим...  А  ответишь мне на кое-какие вопросы,
Сонк?
   - Не будет комиссии?
   - Посмотрим.
   - Нет, сэр. Не стану...
   Гэлбрейт набрал побольше воздуху.
   - Если  ты расскажешь все, что мне нужно, я сохраню ваше мес-
топребывание в тайне.
   - А я-то думал, у вас в институте знают, куда вы поехали.
   - А-а,  да,  - спохватился Гэлбрейт. - Естественно, знают. Но
про вас там ничего не известно.
   Он  подал мне мысль. Убить его ничего не стоило, но тогда де-
дуля стер бы меня в порошек, да и с шерифом приходилось считать-
ся. Поэтому я сказал: "ладно уж" - и кивнул.
   Господи,  о чем только этот тип не спрашивал! У меня аж круги
поплыли перед глазами. А он распалялся все больше и больше.
   - Сколько лет твоему дедушке?
   - Понятия не имею.
   - Гомункулы, км... Говоришь, он когда-то был рудокопом?
   - Да не он, его отец, - сказал я. - На оловянных копях в Анг-
лии. Только дедуля говорит, что в то время она называлась Брита-
ния. На них тогда еще навели колдовскую чуму. Пришлось звать ле-
карей... Друнов? Друдов?
   - Друидов?
   - Во-во.  Эти друиды, дедуля говорит, были лекарями. В общем,
рудокопы мерли как мухи по всему Корнуэллу, и копи пришлось зак-
рыть.
   - А что за чума?
   Я  объяснил ему, как запомнил из рассказов дедули, и прохвес-
сор  страшно разволновался, пробормотал что-то, насколько я  по-
нял, о радиоактивном излучении. Ужас какую околесицу он нес.
   - Искусственная  мутация, обусловленная радиоактивностью! Го-
ворит,  а  у самого глаза и зубы разгорелись. - Твой дед родился
мутантом!  Гены и хромосомы перестроились в новую комбинацию. Да
ведь вы, наверно, сверхлюди!
   - Нет уж, - возразил я. - Мы Хогбены. Только и всего.
   - Доминанта, типичная доминанта. А у тебя вся семья... Э-э...
Со странностями?
   - Эй, легче на поворотах! - Пригрозил я.
   - В смысле - все ли умеют летать?
   - Сам-то  я еще не умею. Наверно, мы какие-то уроды. Дедуля у
нас - золотая голова. Всегда учил, что нельзя высовываться.
   - Защитная маскировка, - подхватил Гэлбрейт. - На фоне косной
социальной  культуры  отклонения  от нормы маскируются легче.  В
современном  цивилизованном обществе вам было бы так же   трудно
утаиться, как шилу в мешке. А здесь, в глуши, вы практически не-
видимы.
   - Только папуля, - уточнил я.
   - О боже, - вздохнул он. - Скрывать такие невероятные природ-
ные способности... Представляете, что вы могли бы совершить?
   Вдруг  он  распалился пуще прежнего, и мне не очень-то понра-
вился его взгляд.
   - Чудеса,  - повторял он. - Все равно что лампу алладина най-
ти.
   - Хорошо  бы  вы от нас отвязались, - говорю. - Вы и ваша ко-
миссия.
   - Да забудь ты о комиссии. Я решил пока что заняться этим са-
мостоятельно. При условии, если ты будешь содействовать. В смыс-
ле поможешь мне. Согласен?
   - Не-а, - ответил я.
   - Тогда  я  приглашу  сюда комиссию из Нью-Йорка, - сказал он
злорадно.
   Я призадумался.
   - Ну, сказал я наконец, - чего вы хотите?
   - Еще не знаю, - медленно проговорил он. - Я еще не полностью
охватил перспективы.
   Но  он  готов  был  ухватить все в охапку. Сразу было видать.
Знаю я такое выражение лица.
   Я  стоял  у окна, смотрел на улицу, и тут меня вдруг осенило.
Я  рассудил,  что,  как ни кинь, чересчур доверять прохвессору -
вовсе  глупо.  Вот  я  и  подобрался,  будто ненароком к ружью и
кое-что там подправил.
   Я  прекрасно  знал,  чего хочу, но, если бы Гэлбрейт спросил,
почему  я  скручиваю проволочку тут и сгибаю какую-то чертовщину
там,  я бы не мог ответить. В школах не обучался. Но твердо знал
одно: теперь эта штучка сработает как надо.
   Прохвессор строчил что-то в блокноте. Он поднял глаза и заме-
тил меня.
   - Что ты делаешь? - Спросил он.
   - Тут  было что-то неладно, - соврал я. - Не иначе как вы тут
мудрили с батарейками. Вот сейчас испытайте.
   - Здесь? - Возмутился он. - Я не хочу возмещать убытки. Испы-
тывать надо в безопасных условиях.
   - Видите вон там на крыше, флюгер? - Я показал пальцем. Никто
не  пострадает,  если мы в него прицелимся. Можете испытывать не
отходя от окна.
   - Это...  Это не опасно? - Ясно было, что у него руки чешутся
испытать  ружье. Я сказал, что все останутся в живых, он глубоко
вздохнул, подошел к окну и неумело взялся за приклад.
   Я  отодвинулся в сторонку. Не хотел, чтобы шериф меня увидел.
Я-то  его  давно приметил - он сидел на скамье возле продуктовой
лавки через дорогу.
   Все  вышло,  как я и рассчитывал. Гэлбрейт спустил курок, це-
лясь в флюгер на крыше, и из дула вылетели кольца света. Раздал-
ся  ужасающий грохот. Гэлбрейт повалился навзничь, и тут   нача-
лось  такое столпотворение, что передать невозможно. Вопль стоял
по всему городку.
   Ну,  чувствую,  самое  время сейчас превратиться в невидимку.
Так я и сделал.
   Гэлбрейт осматривал ружье, когда в номер ворвался шериф Эбер-
нати.  А с шерифом шутки плохи. У него был пистолет в руке и на-
ручники  наготове; он отвел душу, изругав прохвессора последними
словами.
   - Я  вас  видел! - Орал он. - Вы, столичные, думаете, что вам
здесь все сойдет с рук. Так вот, вы ошибаетесь!
   - Сонк!  -  Вскричал  Гэлбрейт, озираясь по сторонам. Но меня
он, конечно, увидеть не мог.
   Тут они сцепились. Шериф Эбернати видел, как Гэлбрейт стрелял
из  ружья,  а  шерифу палец в рот не клади. Он поволок Гэлбрейта
по  улице,  а я, неслышно ступая, двинулся следом. Люди метались
как угорелые. Почти все прижимали руки к щекам.
   Прохвессор продолжал ныть, что ничего не понимает.
   - Я  Все  видел!  - Оборвал его Эбернати. - Вы прицелились из
окна - и тут же у всего города разболелись зубы! Посмейте только
еще раз сказать, будто вы не понимаете!
   Шериф  у  нас умница. Он с нами, Хогбенами, давно знаком и не
удивляется,  если  иной  раз  творятся чудные дела. К тому же он
знал,  что  Гэлбрейт  - ученый. Так вот, получился скандал, люди
доискались,  кто виноват, и я оглянуться не успел, как они  соб-
рались линчевать Гэлбрейта.
   Эбернати его увел. Я немножко послонялся по городку. На улицу
вышел  пастор  посмотреть  церковные  окна  - они его озадачили.
Стекла  были  разноцветные, и пастор никак не мог понять, с чего
это  они вдруг расплавились. Я бы ему подсказал. В цветных стек-
лах есть золото - его добавляют, чтобы получить красный тон.
   В  конце  концов я подошел к тюрьме. Меня все еще нельзя было
видеть. Поэтому я подслушал разговор Гэлбрейта с шерифом.
   - Все  Сонк Хогбен, - повторял прохвессор. - Поверьте, это он
перестроил проектор!
   - Я Вас видел, - отвечал Эбернати. - Вы все сделали сами. Ой!
- Он  схватился рукой за челюсть. - Прекратите - ка, да поживее!
Толпа  настроена  серьезно. В городе половина людей сходит с ума
от зубной боли.
   Видно,  у половины городских в зубах были золотые пломбы. То,
что сказал на это Гэлбрейт, меня не очень-то удивило.
   - Я ожидаю прибытие комиссии из Нью-Йорка; сегодня же вечером
позвоню в институт, там за меня поручатся.
   Значит,  он  всю дорогу собирался нас продать. Я как чувство-
вал, что у него на уме.
   - Вы избавите меня от зубной боли - и всех остальных тоже,  а
не  то я открою двери и впущу линчевателей! - Простонал шериф. И
ушел прикладывать к щеке пузырь со льдом.
   Я  прокрался  обратно в коридор и стал шуметь, чтобы Гэлбрейт
услыхал. Я подождал, пока он не кончит ругать меня на все корки.
Напустил на себя глупый вид.
   - Видно, я маху дал, - говорю. - Но могу все исправить.
   - Да  ты уж наисправлял достаточно. - Тут он остановился. По-
годи. Как ты сказал? Ты можешь вылечить эту... Что это?
   - Я осмотрел ружье, - говорю. - Кажется, я знаю, где напорол.
Оно  теперь настроено на золото, и все золото в городе испускает
тепловые лучи или что-то в этом роде.
   - Наведенная  избирательная  радиоактивность,  -  пробормотал
Гэлбрейт очередную бессмыслицу. - Слушай. Вся эта толпа... У вас
когда нибудь линчуют?
   - Не чаще раза-двух в год, - успокоил я. - И эти два раза уже
позади, - так что годовую норму мы выполнили. Жаль, что я не мо-
гу переправить вас к нам домой. Мы бы вас запросто спрятали.
   - Ты  бы лучше что-нибудь предпринял! - Говорит. - А не то  я
вызову  из Нью-Йорка комиссию! Ведь тебе это не очень-то по вку-
су, а?
   Никогда  я  не видел, чтобы человек с честным лицом так нагло
врал в глаза.
   - Дело  верное, - говорю. - Я подкручу эту штуковину так, что
она  в два счета погасит лучи. Только я не хочу, чтобы люди свя-
зывали  нас, Хогбенов, с этим делом. Мы любим жить спокойно. Вот
что, давайте я пойду в ваш отель и налажу все как следует, а по-
том вы соберете тех, кто мается с зубами, и спустите курок.
   - Но... Да, но...
   Он  боялся,  как  бы не вышло еще хуже. Но я его уговорил. На
улице  бесновалась толпа, так что долго уговаривать не пришлось.
В  конце концов я плюнул и ушел, но вернулся невидимый и подслу-
шал, как Гэлбрейт уславливается с шерифом.
   Они  между  собой поладили. Все, у кого болят зубы, соберутся
и  рассядутся  в  мерии.  Потом  Эбернати приведет прохвессора с
ружьем  и  попробует всех вылечить. - Прекратится зубная боль? -
Настаивал шериф. - Точно?
   - Я... Вполне уверен, что прекратится.
   Эбернати уловил его нерешительность.
   - Тогда уж лучше испробуйте сначала на мне. Я вам не доверяю.
Видно,  никто никому не доверял. Я прогулялся до отеля и кое-что
изменил в ружье. И тут я попал в переплет. Моя невидимость исто-
щилась. Вот ведь как скверно быть подростком.
   Когда я стану на сотню-другую лет постарше, то буду оставать-
ся невидимым сколько влезет. Но пока я еще не очень-то освоился.
Главное,  теперь я не мог обойтись без помощи, потому что должен
был сделать одно дело, за которое никак нельзя браться у всех на
глазах.
   Я  поднялся  на  крышу и мысленно окликнул крошку Сэма. Когда
настроился  на  его  мозг,  попросил вызвать папулю и дядю Леса.
Немного погодя с неба спустился дядя Лес; летел он тяжело, пото-
му что нес папулю. Папуля ругался: они насилу увернулись от кор-
шуна.
   - Зато никто нас не видел, - утешал его дядя Лес. - По-моему.
- У городских сегодня своих хлопот полон рот, - ответил я. - Мне
нужна  помощь.  Прохвессор обещал одно, а сам затевает напустить
сюда комиссию и всех нас обследовать.
   - В таком случае ничего не поделаешь, - сказал папуля. Нельзя
же кокнуть этого типа. Дедуля запретил.
   Тогда  я  сообщил им свой план. Папуля невидимый, ему все это
будет  легче  легкого. Потому мы провертели в крыше дырку, чтобы
подсматривать, и заглянули в номер Гэлбрейта. И как раз вовремя.
Шериф  уже  стоял там с пистолетом в руке (так он ждал), а прох-
вессор,  позеленев,  наводил  на эбернати ружье. Все прошло  без
сучка,  без задоринки. Гэлбрейт спустил курок, из дула выскочило
пурпурное  кольцо света, и все. Да еще шериф открыл рот и сглот-
нул слюну.
   - Ваша правда! Зуб не болит!
   Гэлбрейт  обливался потом, но делал вид, что все идет по пла-
ну.
   - Конечно,  действует, - сказал он. - Естественно. Я же гово-
рил.
   - Идемте  в мерию. Вас ждут. Советую вылечить всех, иначе вам
не поздоровится.
   Они  ушли. Папуля тайком двинулся за ними, а дядя Лес подхва-
тил  меня и полетел следом, держась поближе к крышам, чтобы  нас
не  заметили.  Вскоре  мы расположились у одного из окон мерии и
стали наблюдать.
   Таких страстей я еще не видел, если не считать лондонской чу-
мы. Зал был битком набит, люди катались от боли, стонали и выли.
Вошел  Эбернати  с  прохвессором - прохвессор нес ружье, - и все
завопили  еще громче. Гэлбрейт установил ружье на сцене, дулом к
публике,  шериф  снова вытащил пистолет, велел всем замолчать  и
обещал, что сейчас у всех зубная боль пройдет.
   Я  папулю, ясное дело, не видел, но знал, что он на сцене.  С
ружьем  творилось что-то немыслимое. Никто не замечал, кроме ме-
ня,  но я-то следил внимательно. Папуля, - конечно, невидимый  -
вносил  кое-какие  поправки. Я ему все объяснил, но он и сам  не
хуже  меня понимал, что к чему. И вот он скоренько наладил ружье
как надо.
   А  что потом было - конец света. Гэлбрейт прицелился, спустил
курок,  из  ружья  вылетели кольца света - на этот раз желтые. Я
попросил  папулю выбрать такую дальность, чтобы за пределами ме-
рии никого не задело. Но внутри...
   Что  ж,  зубная-то  боль  у них прошла. Ведь не может человек
страдать от золотой пломбы, если никакой пломбы у него и в поми-
не нет.
   Теперь  ружье было налажено так, что действовало на все нежи-
вое.  Дальность папуля выбрал точка в точку. Вмиг исчезли стулья
и  часть  люстры.  Публика сбилась в кучу, поэтому ей худо приш-
лось. У колченогого джеффа пропала не только деревянная нога, но
и стеклянный глаз. У кого были вставные зубы, ни одного не оста-
лось. Многих словно наголо обрили.
   И  платья  ни на ком я не видел. Ботинки ведь неживые, как  и
брюки,  рубашки,  юбки.  В  два счета все в зале оказались в чем
мать  родила. Но это уже пустяк, зубы-то у них перестали болеть,
верно?
   Часом  позже  мы  сидели  дома  - все, кроме дяди Леса, - как
вдруг  открывается дверь и входит дядя Лес, а за ним, шатаясь, -
прохвессор.  Вид  у  Гэлбрейта был самый жалкий. Он опустился на
пол, тяжело, с хрипом, дыша и тревожно поглядывая на дверь.
   - Занятная  история,  - сказал дядя Лес. - Лечу это я над ок-
раиной  городка и вдруг вижу: бежит прохвессор, а за ним - целая
толпа,  и все замотаны в простыни. Вот я его и прихватил. Доста-
вил сюда, как ему хотелось.
   И мне подмигнул.
   - О-о-о-х!  -  Простонал  Гэлбрейт. - А-а-а-х! Они сюда идут?
Мамуля  подошла  к  двери. - Вон сколько факелов лезут в гору, -
сообщила она. - Не к добру это.
   Прохвессор свирепо глянул на меня.
   - Ты  говорил,  что  можешь  меня  спрятать!  Так вот, теперь
прячь! Все из-за тебя!
   - Чушь, - говорю.
   - Прячь, иначе пожелеешь! - Завизжал Гэлбрейт. -Я... Я вызову
сюда комиссию.
   - Ну, вот что, - сказал я. - Если мы вас укроем, обещаете за-
быть о комиссии и оставить нас в покое?
   Прохвессор пообещал.
   - Минуточку,  - сказал я и поднялся в мезонин к дедуле. Он не
спал.
   - Как, дедуля? - Спросил я.
   С секунду он прислушивался к крошке Сэму.
   - Прохвост лукавит, - сказал он вскоре. - Желает всенепремен-
но вызвать ту шелудивую комиссию, вопреки всем своим посулам.
   - Может, не стоит его прятать?
   - Нет, отчего же, -сказал дедуля. - Хогбены дали слово больше
не  убивать. А укрыть беглеца от преследователей - право же дело
благое.
   Может быть, он подмигнул. Дедулю не разберешь. Я спустился по
лестнице. Гэлбрейт стоял у двери - смотрел, как в гору взбирают-
ся факелы.
   Он в меня так и вцепился.
   - Сонк! Если ты меня не спрячешь...
   - Спрячу, - ответил я. - Пошли.
   Отвели мы его в подвал...
   Когда  к  нам ворвалась толпа во главе с шерифом Эбернати, мы
прикинулись  простаками. Позволили перерыть весь дом. Крошка Сэм
и дедуля на время стали невидимыми, их никто не заметил. И, само
собой,  толпа  не  нашла никаких следов Гэлбрейта. Мы его хорошо
укрыли, как и обещали.
   С  тех  пор  прошло несколько лет. Прохвессор как сыр в масле
катается.  Но только нас он не обследует. Порой мы вынимаем  его
из бутылки, где он хранится, и обследуем сами.
   А бутылочка-то ма-ахонькая!