City #44 19 мая 2000

Самиздат

Бук - ПАПАХИ HА БАШHЯХ.

╔═══───────────────────────────────────────────═══╗
│ !!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! │
│ !!*!!!!!!!!██████!!!!!█!!!!█!!!!!!█!!█!!!!!!!!! │
│ !***!!!!!!█!!!!!!!!!!█!!!!█!!!!!!█!!█!!!!!!!!!! │
│ !!*!!!!!!█████!!!!!!!█████!!!!!!████!!!!!!!!!!! │
│ !!!!!!!!█!!!!█!!!!!!!!!!█!!!!!!█!!█!!!!!!!!!*!! │
│ !!!!!!!█!!!!█!!!!!█!!!!█!!!!!!█!!!█!!!!!!!!***! │
│ !!!!!!██████!!!!!!█████!!!!!!█!!!!!█!!!!!!!!*!! │
│ !!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! │
╚═══───────────────────────────────────────────═══╝

(c) В.Пелевин

           П А П А Х И  H А  Б А Ш H Я Х

                    окончание

  Между  тем  дисциплина  в рядах боевиков падала с
чудовищной скоростью. Многие бойцы, что называется,
"разгазаватились", то есть начали пить и общаться с
женщинами,  которых  в Кремле собралось очень много
по   случаю   конкурса  "Ножки  и  дым".  Опасности
подвергся  и  сам Шамиль. Этой истории был посвящен
целый   выпуск   программы   "Папахи   на  башнях".
Известная  куртизанка  Марья Асрамова, переодевшись
чеченкой,  проникла  в  Кремль  с  целью соблазнить
главаря  террористов  и  заразить  его венерической
болезнью.     Но    ее    подсвеченный    юпитерами
патриотический   порыв   оказался  неудачным  -  по
отзывам     журналистов,    присутствовавших    при
несостоявшемся  акте возмездия, Шамиль Басаев нашел
ее  некрасивой. Конечно, обдумывая эти слова, мы не
должны  забывать, что, помимо всего прочего, Басаев
зарекомендовал       себя      умелым      мастером
психологического террора.
  Кстати,  когда Басаев на следующий день попытался
выяснить,  как  всем  этим людям удалось попасть на
территорию   Кремля,  оказалось,  что  контроль  за
пропуском   новых   лиц  сквозь  Боровицкие  ворота
постепенным и совершенно неясным образом перешел от
его заместителя по духовной работе ходжи Ахундова к
какому-то  непонятному  Эдику  Симоняну  и,  помимо
коллективных  заявок,  как  в  случае  с  конкурсом
"Ножки   и   дым",   на   территорию  Кремля  может
проникнуть  кто угодно, имеющий пять тысяч долларов
наличными и готовый с ними расстаться. Когда Басаев
стал  интересоваться, как это Эдик оказался на этом
месте, ему вежливо, но однозначно передали совет не
искать  приключений  на  свою,  так  сказать, беду,
причем  самым поразительным было то, что не имелось
никакой  возможности  выяснить,  откуда  этот совет
исходит.
  Прикинув,  что  цены  за  вход  высокие и у армии
денег  на  штурм Кремля не хватит, Басаев несколько
успокоился,  тем более что у него было много других
проблем.  Но  на следующее утро к нему подошел один
крупный  телепродюсер  и  сказал, пугливо косясь на
два    гранатомета,   которые   повесил   на   себя
находящийся в дурном расположении духа Шамиль.
  -   Господин   э-э-э...   Басаев.  Простите,  что
беспокою,  -  вы,  я  знаю,  человек  занятый.  Но,
понимаете...   Мы  вложили  большие  деньги,  очень
большие,  а  на территории вертится черт знает кто.
Нельзя  ли  ужесточить  режим пропуска? У нас здесь
весь  цвет  культуры - только представьте, что сюда
возьмут    и   проникнут   какие-нибудь,   э-э-э...
террористы...
  Здесь Шамиль понял, что положение полностью вышло
из-под  его  контроля. Позже он вспомнит о моменте,
когда  волчье  чутье террориста подсказало ему, что
пора уходить. К счастью, этот момент был заснят для
истории.   Сохранилось  несколько  кадров,  рабочий
материал культурной программы "Москва вечером", где
ведущий,   стоя   на  фоне  эффектно  развороченной
гранатометным  выстрелом  Царь-пушки, с невыносимой
искренностью говорит:
  -  Беда,  обрушившаяся  на  наш  дом,  Россию, не
оставила  равнодушными  тех  людей,  которые каждый
вечер приходят в ваш дом с голубого экрана. Все они
или  почти  все,  - рискуя жизнью, собрались здесь,
добровольно   сдались   выродкам,   которые   давно
потеряли  право  называться людьми... посмотрите, у
этих  костров  сидит  наша национальная элита, наши
прорабы ду...
  Камера, бравшая в этот момент панораму территории
с  мерцающими  огоньками  костров, вдруг вырвала из
темноты  сутулую  фигуру человека в панаме, с двумя
гранатометами   за  плечами.  И  сразу  же  ведущий
заорал:
  -  Камера, стоп! Кто этого козла в кадр поставил?
Убрать!
  Басаев  на  самом  деле  был очень умный человек.
Уйдя  из  кадра, он задумался о своей ситуации, Ему
было  вполне  ясно,  что  уйти  из  Кремля окажется
непросто. Дело было не только в передаче "Папахи на
башнях".   Стоимость  рекламного  времени  во  всех
программах  новостей поднялась в два раза. Поэтому,
приняв решение уходить, он решил действовать тайно.
Связавшись  с  ФСБ, он потребовал два КамАЗа и пять
миллионов долларов - денег, по его расчетам, должно
было  хватить  на  ГАИ до самого Северного Кавказа.
ФСБ  и  Басаеву совместно удалось решить проблему с
телевидением   -   один   чеченец-смертник,  внешне
похожий  на  Басаева,  согласился  играть  его роль
перед  камерами  в течение некоторого времени после
ухода основных сил.
  Этих  основных сил к тому времени осталось восемь
или  девять  человек.  Остальные...  Как  сказал  в
программе  "С дулом у виска" один бывший террорист,
успевший  сменить  камуфляж  на  клетчатый пиджак и
ставший из-за этого очень похожим на тележурналиста
Николая Сванидзе:
  -  Понимаешь... Раньше мы боролись за идею, да? А
в Москву приехали, так поняли, что идей в этом мире
очень много бывает. Любой выбирай, да?
  Словом,    одной   ночью   Басаев   с   немногими
сохранившими  верность  бойцами  погрузился  в  два
"Мерседеса"  и  под  видом  проверки постов покинул
территорию  Кремля.  Последней  жертвой террористов
стал   известный   авангардист  Шура  Бренный,  при
большом  стечении народа мастурбировавший с помощью
подствольного   гранатомета   на   пути   боевиков.
Застрелившей  его  украинской  снайперше  показался
подозрительным  большой  черный телефон, на который
Шура  собирался  кончить  по причинам эстетического
характера.   Если   не   считать  этого  небольшого
инцидента,  эвакуация  прошла  гладко.  Всю  дорогу
Басаев   молчал,  а  когда  машина  остановилась  у
кольцевой  дороги,  где  он  и его люди должны были
пересесть  на КамАЗы, он, по воспоминаниям немногих
присутствовавших, повернулся лицом к Москве, поднял
кулак к небу, розовеющему от первых утренних лучей,
потряс им и закричал:
  - Горе тебе, Вавилон, город крепкий!
  Говорят, что на его глазах выступили слезы. Стоит
ли добавлять, что в последних словах Басаева, очень
скоро  ставших достоянием гласности, патриотическая
печать    нашла    последнее,    окончательное    и
неопровержимое    доказательство   его   еврейского
происхождения.
  Если  в  конце  нашего короткого повествования мы
вернемся  к тому, с чего начинали, то есть к мифу о
штурме   крепости,   то   вопрос   со   штурмующими
представляется  совершенно  ясным.  Сложнее с теми,
кто  эту  крепость защищал. Ведь не повернется язык
сказать,  что  Москву спасли Поля Херборов с Машкой
Асрамовой.  И  тем  не  менее для непредубежденного
наблюдателя  выглядит  это  именно так. Похоже, что
события,   происходящие   с   Россией,  подчиняются
какой-то  логике  Лобачевского и их смысл - если он
есть  -  открывается  только  с  больших  временных
дистанций.
  А  можно сказать иначе: история России есть некое
четвертое  измерение  ее  хронологии  и  только при
взгляде   из   этого   четвертого   измерения   все
необъяснимые    чудовищные    скачки,   зигзаги   и
содрогания  ее  бытия  сливаются  в ясную, четкую и
прямую как стрела линию.