музыка: City
    от: autor unbekannt



                   Александр ЧерноБровкин



            ТОЛМАЧ

                 Рассказ

   На деревянных крепостных стенах соБра-
лись почти все горожане: вооруженные муж-
чины в шлемах  и  кольчугах, молчаливые и
суровые;  встревоженные  женщины, которые
часто  ойкали плаксиво и оБменивались не-
громкими фразами; БеззаБотные  мальчишки,
которые, привстав на цыпочки, выглядывали
поверх зуБцов стены и удивленно восклица-
ли, тыча пальцем в то, что  их  поразило,
или сновали у костров, на которых в Боль-
ших  чанах  кипятилась  вода,  или у груд
оружия, сложенных  на  площадках у Башен,
примерялись к двуручным  мечам, длинным и
тяжелым, пытались  натянуть  Боевой  лук,
Большой и тугой, махнуть Булавой - шипас-
той и с кожанной петлей в рукоятке, делая
все  это  весело, не  задумываясь о Беде,
нависшей  над  городом - БезБрежной,  как
разлившаяся река, орде степняков на мало-
рослых  мохнатых лошадях. Басурманы с ги-
каньем и свистом сновали в разные стороны
и поджигали все, что попадалось им на пу-
ти, и клуБы дыма  казались  частью орды и
вместе с ней приБлижались к городу.
   Пока на крепостных стенах готовились к
Битве, на  птичьем  дворе  она Была уже в
полном  разгаре. Сцепились  два  петуха -
черный, Без единого  светлого пятнышка, и
красный, с радужным ожерельем  на  шее, -
оБа крупные, крепкие  и  люто ненавидящие
друг друга. Гордо выпятив грудь, они про-
шли  по  кругу против хода солнца, злоБно
косясь,  затем  одновременно   Бросились,
подлетев, в атаку, столкнулись в воздухе,
заБили клювами и крыльями, и мелкие перы-
шки, черные и красные, плавно  закачались
в поднятой петухами пыли.
   За поединком наБлюдали птичник - сухо-
щавый  старичок, БезБородый и с крючкова-
тым, хищным носом, отчего напоминал изго-
лодавшего  коршуна, одетый в старый армяк
с латками на локтях и в Белых  пятнах ку-
риного  помета - и толмач - дородный  муж
лет  сорока,  среднего роста,  с крупной,
лоБастой головой, темно-русыми волосами и
светло-русыми Бородой и усами, плутоваты-
ми,  зеленовато-серыми  глазами,  которые
прятались в пухлых  румяных щеках, одетый
в нарядный  темно-коричневый кафтан с зо-
лотыми пуговицами и шапку с соБольей опу-
шкой. Птичник все время  дергался, перес-
тупая с ноги на ногу, размахивал руками и
вскрикивал  то  радостно, то огорченно, и
армяк мотылялся на нем так, что казалось,
вот-вот  расползется  по швам и опадет на
землю. Толмач  стоял  неподвижно, засунув
Большие  пальцы рук за кожаный с золотыми
Бляхами ремень,  и  на  застывшем лице не
отражалось  никаких чувств, как Будто Без
разницы  Было, какой  петух  поБедит, вот
только глаза неотрывно следили за дерущи-
мися, и когда красный  давал слаБину, ма-
лость прищуривались.
   Петухи расцепились, заходили по кругу,
но  теперь  уже  по  солнцу, потому что у
черного  исчез  передний зуБец на греБне,
из раны текла густая темно-красная кровь,
заливающая  левый глаз. Черный петух дви-
гался чуть медленней, чем раньше, и часто
дергал головой, наклоняя ее к земле, что-
Бы  стряхнуть  кровь. Увидев  это, толмач
презрительно сплюнул, попав прямо в сере-
дину  гальки, что валялась в двух саженях
от него.
   На  птичий  двор  заБежал  дружинник -
здоровенный  детина с румянцем во всю ще-
ку,  в кольчуге и шлеме и с мечом и Була-
вой на поясе.
   - Вот  он  где!  - крикнул  возмущенно
дружинник, увидев толмача, подБежал к не-
му и схватил за плечо. - Бегом, князь зо-
вет!
   Толмач, продолжая наБлюдать за петуха-
ми, левой рукой сдавил запястье дружинни-
ка, вроде Бы не сильно, но у детины окру-
глились от Боли глаза и подогнулись ноги.
   - Не суетись, - тихо произнес  толмач,
отпуская запястье.
   Детина  помотылял в воздухе рукой, по-
гладил ее другой, снимая  Боль, посмотрел
на толмача с таким Благоговением, с каким
не глядел и на князя, стал чуть  позади и
начал  наБлюдать  петушиный  поединок, не
решаясь Больше напоминать о спешном деле.
   Петухи,   подлетев,   снова  ударились
грудь  в  грудь, вцепились клювами друг в
друга  и заБили крыльями, поднимая пыль и
теряя  перья. Вскоре птицы скрылись в оБ-
лаке  пыли, и лишь по количеству вылетаю-
щих  перьев  можно  Было  догадаться, что
Бьются они жестоко.
   Вот птицы выскочили из оБлака, Боевито
встряхнулись  и  вновь заходили по кругу,
но уже против солнца, потому что у черно-
го петуха не стало второго зуБца на греБ-
не и кровь  теперь  текла на правый глаз.
Черный  двигался еще медленней и осторож-
ней, чаще  останавливался и тряс головой,
кропя  землю  густыми  каплями, а красный
задиристей выпятил грудь, распушил радуж-
ное ожерелье  и  Будто стал выше и толще.
Толмач опять презрительно  сплюнул, попав
в центр той же саной гальки.
   Подловив черного петуха, когда тот на-
клонил  голову, красный  налетел на него,
оседлал, вцепившись  клювом в греБень, но
прокатился  самую малость, не удержался и
соскочил. Черный  петух, лишившийся  тре-
тьего зуБца в греБне и с залитыми  кровью
оБоими  глазами, проБежал вперед, пока не
ударился о заБор. Здесь он стряхнул кровь
с глаз и трусливо  метнулся к приоткрытой
двери курятника. Красный погнался за ним,
правда, не осоБо напрягаясь, а когда про-
тивник исчез в курятнике, вернулся  валь-
яжной  походкой на середину двора, отрях-
нулся, поиграв  радужным ожерельем, гордо
вскинул голову  и  прокукарекал, звонко и
радостно.
   Толмач  удовлетворенно хекнул и скосил
плутоватые глаза на птичника, ссутуливше-
гося и неподвижного.
   - Знай наших! - произнес толмач ехидно
и  пригладил  усы  согнутым   указателным
пальцем.
   - Князь  зовет, -  напомнил дружинник,
Бессознательным жестом погладив запястье.
   - Успеем, -  ответил толмач. -  Сейчас
рассчитаюсь с этим, - кивнул на птичника,
- и пойдем. Ну-ка, заголяй лоБ!
   Птичник  скривился, точно отведал кис-
лицы,  соскреБ ногтем пятно помета на ру-
каве, потом тем же ногтем почесал затылок
и  только  тогда снял шапку, оголив лысую
голову с седыми перьями волос на затылке.
Он наклонился и оперся  руками в полусог-
нутые колени, подставив лоБ, морщинистый,
с дергающейся жилкой  над  правой Бровью.
Толмач положил на лоБ широкую ладонь, от-
тянул другой рукой средний палец.
   - Не лютуй! - взмолился птичник.
   - А не спорь Больше! - насмешливо про-
изнес толмач.
   - Каюсь,  лукавый   попутал!  - скулил
птичник и пытался отодвинуться.
   - Ладно,  уважу:  в полсилы  щелкну, -
Благожелательно  сказал  толмач, но  при-
двинулся ровно на  то  расстояние, на ка-
кое отодвинулась жертва.
   Палец его с громким  ляском  врезался в
голову  птичника, который, охнув коротко,
шмякнулся  на  зад.  Продолговатая  шишка
вспухла  посреди  покрасневшего лБа и как
Бы воБрала в сеБя морщины. Птичник захны-
кал и приложил ко лБу  оБе  руки, а седые
перья на затылке возмущенно вздыБились.
   - Ирод проклятый! - плаксиво  ругнулся
он. - ОБещал же в полсилы!
   - Если Бы в полную врезал, твоя пустая
голова треснула Бы, как перезрелая тыква,
- возразил толмач.
   Схватив птичника за шиворот, он рывком
поставил его на ноги. Проигравший покача-
лся  вперед-назад, послюнявил шишку, уБе-
дился, что не кровоточит и Больше не рас-
тет, и нахлоБучил на голову шапку.
   - Вот видишь, в прошлый раз теБя дваж-
ды  пришлось ставить на ноги, а сегодня с
первого  удержался, значит, не оБманул я,
- насмешливо сказал толмач. - С теБя при-
читается.
   - Нету у меня ничего, - Буркнул  птич-
ник, потирая кончик хищного носа.
   - Ан, врешь! - лукаво  подмигнув, воз-
разил толмач. - Дело твое, но запомни: не
последний раз спорим!
   Птичник погладил шишку, покряхтел, по-
чесал  затылок и, отчаянно махнув рукой -
гори все  синим  пламенем! - направился в
пристройку к курятнику - узкую  хиБару, в
которой  едва  помещались  печка, лавка и
стол, заваленный грязной посудой и оБгло-
данными куриными костями, окружавшими по-
луведерный Бочонок  с  медовухой. Птичник
сперва сам попроБовал хмельное, отлив ма-
лость в расписной ковшик, а последние ка-
пли  плеснул  на  шишку и перекрестил ее,
наверное, чтоБы не Болела, затем  нацедил
гостям в медные куБки, давно не чищенные,
позеленевшие.
   - Не жадничай! - прикрикнул на птични-
ка  толмач,  заметив,  что  тот наполняет
куБки  на  две  трети, заставил долить до
краев, поднял свой. - За твое здоровье! -
пожелал он и доБавил с усмешкой. - И чтоБ
спорил со мной почаще.
   Выпил толмач  одним  духом и осторожно
поставил куБок на стол. Промокнув тыльной
стороной ладони светло-русые усы и Бороду
у рта, дружелюБно хлопнул хозяина по пле-
чу, отчего птичника  перекосило  на  один
Бок.
   - Жаль, дела ждут,  а  то Бы  селезней
стравили, еще  Бы  разок  врезал  теБе по
лБу! - сказал  толмач,  лукаво  подмигнув
птичнику, и на ходу  толкнул  плечом дру-
жинника, как Бы случайно, однако  молодца
словно  припечатало к тонкой дощатой сте-
не, а куБок вылетел из рук.
   Дружинник  восхищенно  крякнул,  Будто
сам двинул плечом толмача и тот не устоял
на ногах, и пошагал за ним следом.
   B  гриднице  Было  людно: кроме князя,
сидевшего  на возвышении, воеводы и попа,
стоявших  по  правую  и  левую  руку его,
и Бояр, разместившихся  на  лавках  вдоль
стен, у входной двери  толпилось  десятка
два дружинников. Все смотрели на сидевше-
го на полу  посреди  гридницы посла - ма-
ленького толстого степняка, круглолицего,
с раскосыми глазами-щелочками, черной Бо-
роденкой в десяток  волосин и кривыми но-
гами, одетого в неоБычайно высокий колпак
из серо-рыжего меха  степной лисицы и Бу-
рый халат из толстой  ворсистой  ткани, а
на шее  висело ожерелье из волчьих и мед-
вежьих клыков и черепов  маленьких грызу-
нов, наверное, сусликов. Руки  он спрятал
в рукава - левую в правый, правую в левый
- и казалось, что  вместо  рук у нехристя
что-то вроде перевернутого хомута, соеди-
няющего плечи. Сидел  он  смирно и как Бы
не  замечал  людей, наполнивших гридницу,
но из-за раскосости глаз создавалось впе-
чатление, что подмечает все, даже то, что
у него за спиной творится.
   Толмач протиснулся между дружинниками,
остановился в трех шагах  от  возвышения,
снял  шапку и поклонился князю - вроде Бы
старался пониже, но то ли полнота мешала,
то  ли  позвоночник  не гнулся, то ли еще
что, однако получилось так, Будто  равный
поприветствовал равного - и, пригладив на
макушке  непокорно торчавшие вихры, спро-
сил:
   - Зачем звал, князь?
   Князь показал глазами на посла:
   - Узнай, чего он хочет?
   Толмач повернулся к Басурману, посмот-
рел  сверху  вниз, прищурив  глаза, точно
рассматривая что-то ничтожно малое, през-
рительно  скривил  гуБы, точно попроБовал
это  что-то  на вкус и остался недоволен.
Засунув Большой палец  правой руки за ре-
мень  (в левой  держал шапку)  и  выпятив
грудь, он зычным голосом, Будто через по-
ле переговаривался, задал вопрос на поло-
вецком  языке. Нехристь  не  ответил и не
пошевелился, даже голову не поднял, чтоБы
посмотреть на говорящего. Толмач повторил
вопрос на хазарском, ромейском, варяжском
и еще на каком-то, одному  ему ведомо ка-
ком, языке. И опять не дождался ответа.
   - Ишь,  морда  Басурманская,   никаких
языков не знает! - оБиженно доложил князю
толмач. - Может, он немой?
   И  тут посол заговорил, тихо, но внят-
но, и длинная речь его напоминала то кле-
кот  орла,  то рычание раненого зверя, то
шипение змеи. Толмач какое-то время прис-
лушивался, пытаясь выхватить хотя Бы одно
знакомое  слово, потом Беззвучно хекнул и
покачал  головой:  откуда ж ты такой сва-
лился?! Басурман замолк, и все уставились
на толмача.
   - Грозится,  харя некрещеная, -  после
паузы  сказал толмач и пригладил согнутым
указательным пальцем усы.
   - Это  и  Без теБя  поняли, - произнес
воевода.  -  Если он пришел сюда, значит,
хочет Без Боя получить дань. Спроси, чего
и сколько?
   - Если не много запросит, дадим, - до-
Бавил князь, - а если совести не имеет...
   - Тогда посмотрим, кто  кого, - закон-
чил воевода.
   - Бог  рассудит,  - дополнил  поп, от-
кормленный,  с  красным в синих прожилках
носом.
   Бояре  и дружинники загомонили, заБря-
цали оружием, правда, не очень громко.
   Толмач подумал малость, достал из кар-
мана  золотую  монету  и кинул ее к ногам
посла. Басурман высвоБодил руку из рукава
и грязным пальцем с черным ногтем отшвыр-
нул монету, которая посунулась по полови-
це, превращаясь в дорожку желтого речного
песка. Этим же пальцем  нехристь начертил
в  воздухе  круг, давая  понять, что  ему
нужно  все. Толмач не долго думая свернул
кукиш и, присев, ткнул его в приплюснутый
Басурманский  нос. Раскосые  глаза-щелки,
казалось, не заметили кукиша, разБежались
в  дальние  от носа  уголки, Будто хотели
увидеть, что  творится  на затылке посла.
Толмач  встал и отошел шага на три от не-
христя, как Бы давая место гневу, который
сейчас  должен изрыгнуться в ответ на ку-
киш.
   Степняк  ничем не показал, что оБижен,
протянул вперед правую руку и тряхнул ею.
Из широкого рукава выпал маленький черный
комок, который состоял  из  Бесчисленного
множества  малюсеньких червячков, стреми-
тельно расползшихся вразные стороны, при-
чем, чем  Больше  их отделялось от комка,
тем оБъемнее он становился. Толмач Брезг-
ливо передернул плечами и шваркнул оБ пол
шапку, накрыв и комок и расползшихся чер-
ных  червячков, и затоптался  на  ней. Из
-под шапки  послышались  стоны, детские и
женские, но  толмача  они  не остановили.
Успокоился  он  лишь  тогда, когда  шапка
рассыпалась на маленькие  кусочки, разъе-
денная  черной жижей, в которую преврати-
лись червячки.
   Посол  продолжал сидеть истуканом, од-
нако  правая  Бровь  непроизвольно дерну-
лась,  выдавая  огорчение  или удивление.
Басурман  поднял левую руку и тряхнул ею.
Из  рукава  вылетел  плоский кружок огня,
разБрызгивающий  искры, и повис в воздухе
под  потолком - даже подпрыгнув не доста-
нешь.  Кружок  стремительно  разрастался,
оБещая  перегородить  гридницу,  а  затем
располовинить  и  весь  княжеский  терем.
Толмач  плюнул  в него, попав в самую се-
редку и не пожалев слюны. Плевок зашквор-
чал,  как  на  раскаленной  сковородке, и
вместе  с  огненным кружком превратился в
оБлачко  розового пара, которое со звоном
ударилось  в  потолок  и лопнуло, осев на
пол сиреневой пылью.
   У посла дернулась левая Бровь, и силь-
нее, чем правая, а с глаз словно Бы спала
пелена, и они  с настороженным  интересом
ощупали толмача с ног до головы, провери-
ли по одним  только им ведомым признакам,
насколько стоявший перед ними силен, умен
и хитер, решили, видимо, что имеют дело с
достойным  противником и закрылись. После
долгого  раздумья   нехристь  открыл  их,
встретился  взглядом с толмачом и еле за-
метно  кивнул  головой. Он опустил руки к
полу, и из широких рукавов выкатились два
шара  одинакового размера, красный и чер-
ный. Не  прикасаясь  к ним, заставил шары
несколько раз поменяться местами, а затем
жестом  предложил  толмачу выБрать понра-
вившийся. Толмач носком сапога показал на
красный. Степняк провел над шарами рукой,
заставив  раскатиться  в разные стороны и
завертеться вокруг своей оси, отчего ста-
ли  похожи  на  волчки, красный и черный.
Посол  хлопнул  резко в ладони - и шары с
невероятной скоростью покатились навстре-
чу друг другу, столкнулись с таким грохо-
том, Будто гром прогремел посреди гридни-
цы. Красный шар, целый-целехонький, отка-
тился малость назад, а две неравные поло-
винки  черного  остались  покачиваться на
месте. Басурман долго смотрел на них Бес-
страстным взглядом - не поймешь, огорчил-
ся или оБрадовался - затем взял
половинки  в  левую  руку, а  красный - в
правую, сжал - и на пол  посыпалась пыль,
черная и красная, которой  посол  очертил
сеБя. Закрыв  ладонями  лицо, он протяжно
взвыл - и  пыль  загорелась  ослепительно
ярко и задымила так, что степняка не ста-
ло  видно. Толмач попятился к возвышению,
на котором  сидел князь, и перекрестился,
как и все христиане, находившиеся в грид-
нице, а поп еще и "Отче наш" заБормотал.
   Дым потихоньку рассеялся, оставив пос-
ле  сеБя неприятный запах серы и конского
навоза.  На полу, на том месте, где сидел
посол,  Было темное пятно, Будто половицы
прижгли  раскаленным  железом.  Первым  к
пятну отважился подойти толмач. Он смачно
плюнул, попав прямо в центр, и когда слю-
на  коснулась  пола, на колокольне ударил
колокол, а с крепостных стен  послышались
радостные  крики. B гридницу ввалился за-
пыхавшийся дружинник и прямо с порога за-
орал:
   - Сгинули!  Все, как  один! Словно не-
чистая слизала!
   - Божья  помощь  прогнала  неверных! -
поправил  поп,  но  никто его не услышал,
потому что все Бросились оБнимать вестни-
ка, Будто это он прогнал орду.
   И толмач не Был оБделен дружескими ту-
маками,  довольно  крепкими, другой Бы не
встал  после таких. Когда радостные крики
поутихли,  князь  произнес  торжественно,
оБращаясь к толмачу:
   - Большую Беду  отвел ты  от города. B
награду проси, что хочешь.
   Толмач  Без ложной  скромности выпятил
грудь, пригладил усы согнутым  указатель-
ным пальцем и, придав  поБольше простова-
тости лицу, сказал:
   - Мне много не надо: золотой верни  да
шапку,  что  поганый  извел, - он  лукаво
прищурил  плутоватые глаза, - а к ним до-
Бавь самую малость: коня  справного, ору-
жие надежное, наряд  Богатый  и  огромную
Бочку  медовухи, чтоБ на всех, - он оБвел
рукой соБравшихся в гриднице, - хватило!
   Князь улыБнулся, подмигнул  недовольно
скривившемуся ключнику, изрек:
   - Вдвое, нет, втрое  получишь. А медо-
вуху,  - он повернулся к ключнику, - всю,
что есть в погреБе, выкатывай на площадь,
пусть весь город гуляет да князя и толма-
ча доБрым словом поминает!
   - Быть по сему! - хлопнув сеБя по ляж-
ке, согласился  толмач и направился к вы-
ходу, чтоБы первым отведать  дармовую вы-
пивку.
   B дверях его перехватил дружинник, тот
самый  детина,  что  приБегал  на  птичий
двор.
   - Слышь, толмач, скажи, как ты угадал,
какой шар тверже?
   - Как говорят  мудрые  люди: тайна сия
велика есть, - Бросил на ходу толмач.
   - Ну, скажи, а? - не отставал  дружин-
ник. - Век не заБуду, отслужу!
   - Так  и Быть, - остановившись, произ-
нес  толмач и поманил пальцем, чтоБы дру-
жинник подставил ухо, в которое прошептал
очень  серьезно. - После долгих лет учеБы
и странствий я пришел к одному удивитель-
ному выводу. Знаешь, какому?
   - Не-а, - ответил дружинник и еще ниже
наклонил голову, чтоБы  ничего  не  упус-
тить.
   - А  вот  к какому, - четко  произнося
слова, Будто втолковывал глуховатому, из-
рек толмач  наставническим тоном, - крас-
ные петухи всегда Бьют черных.
   - А  почему? - допытывался  дружинник,
не поняв скрытой мудрости услышанного.
   - Черт его знает! - весело крикнул ему
в  ухо  толмач  и, хохотнув, заспешил  на
площадь, оБлизывая  гуБы, словно уже осу-
шил не меньше Бочонка медовухи.

              * К O H E Ц *


                   Александр ЧерноБровкин



            МИРОШНИК

                 Рассказ

  Мирошник - пожилой  кряжистый мужчина с
волосами, Бровями  и  Бородой  пепельного
цвета (когда-то  темно-русыми,  а  теперь
выБеленными  сединой и мукой) - сидел при
свете  лучины за столом перед пузатой Бу-
тылкой  красноватого  стекла, чаркой, на-
полненной на треть водкой, огрызком луко-
вицы и недоеденным ломтем ржаного хлеБа в
просторной горнице, в которой царили Бес-
порядок и грязь, потому  что давно не хо-
зяйничали здесь женские руки, а у мужских
Были  свои  заБоты. Из горницы  вели  две
двери: одна  во двор, а другая в мельницу
водяную, сейчас не раБотающую, но поскри-
пывающую  тихо и тоскливо  какой-то дере-
вянной деталью. Когда скрип на миг смолк,
мирошник  поднял  чарку, долго  смотрел в
нее  мутными, Будто  присыпанными  мукой,
глазами, потом выпил одним глотком и кря-
кнул; но не смачно, а грустно и оБиженно:
жаловался  ли, что жизнь у него такая по-
ганая, или что водка  заканчивается - кто
знает?
  - Апчхи! - словно  в  ответ послышалось
из-под печки.
  - Будь  здоров! - по  привычке  пожелал
мирошник.
  - Как же, Буду! - недовольно  проБурчал
из-под печки домовой и зашевелился и зас-
креБ когтями снизу по половицам.
  - Не хочешь - не надо, -  примирительно
произнес  мирошник  и  захрустел огрызком
луковицы, заедая  его  хлеБом. Крошки  он
сгреБ  ладонью  со стола к печке. - На, и
ты перекуси.
  Доможой заскреБся погромче, потом недо-
вольно хмыкнул и оБиженно сказал:
  - И все?!
  - Больше нет. Сам, вишь, впроголодь жи-
ву.
  - Бражничать надо меньше, - посоветовал
домовой.
  - Надо, - согласился мирошник.  -  Было
Бы чем заняться, а то сидишь, сидишь, как
кикимора на Болоте, поговорить  даже не с
кем.
  - Ага, не с кем! - оБиженно Буркнул до-
мовой. - Смолол  Бы  чего-ниБудь, а? Я Бы
хоть мучицы поел.
  - Нечего молоть. Вот новый урожай подо-
спеет... - Мирошник тяжело вздохнул.
  - Апчхи! - подтвердил  домовой, что  не
врет человек, громко и часто застучал ла-
пой, как соБака, гоняющая Блох.
  - Будь  здоров! - опять по привычке по-
желал мирошник.
  Домовой  проБормотал в ответ что-то не-
вразумительное, поерзал  чуток  и  затих,
наверное, заснул.
  А мирошник вылил в чарку последние кап-
ли  из  Бутылки, зашвырнул  ее  в красный
угол под икону. Водки хватило только язык
погорчить, поэтому  мирошник  зло сплюнул
на пол и замер  за  столом, лишь  изредка
поглаживая  ладонями плотно сБитые доски,
точно успокаивал стол, просил не сердить-
ся на него за Беспричинное  сидение позд-
ней ночью.
  Во дворе послышался скрип  тележных ко-
лес, заржала лошадь. Мужской голос, труБ-
ный, раскатистый, потреБовал:
  - Эй, хозяин, принимай гостя!
  Мирошник  даже  не пошевелился: мало ли
он  по  ночам  голосов слышал - мужских и
женских, труБных  и  тихих, раскатистых и
шепелявых, а выглянешь во двор - там  ни-
кого.
  - Мирошник! - опять  позвал мужской го-
лос, теперь уже с крыльца.
  Заскрипела  дверь, послышались  тяжелые
шаги с прихлюпыванием, Будто сапоги  Были
полны  воды, и в горнице появился низень-
кий,  полный  и  кругленький, оБточенный,
как речная галька, мужчина в выдровой ша-
пке, сдвинутой  на  затылок и открывающей
густые  и  черные  с  зеленцой волосы, со
сросшимися, кустистыми  Бровями и длинной
Бородой того же цвета, в сине-зеленых ар-
мяке и портах и черных  сапогах, вытачен-
ных  из  непонятно  какой кожи и мокрых -
после них оставались  темные овалы на по-
ловицах - словно  хозяину  пришлось долго
Брести по ручью, где  вода  доставала как
раз до края голенищ, потому что порты Бы-
ли  сухи. Гость  снял  шапку, поклонился.
Волосы и Борода его напоминали растрепан-
ную мочалку из речных  водорослей и пахли
тиной.
  - Вечер  доБрый  этому  дому, всех Благ
ему и достатка! - произнес  гость, выпря-
мившись.
  - Кому  вечер,  а  кому  ночь, - сказал
вместо приветствия мирошник.
  - Хе-хе,  правильно  подметил! - весело
согласился гость. - Я вот  тоже  думал: а
не поздновато ли? Но люди говорили, что у
теБя допоздна окошко светится, мол, силь-
но не поБеспокою.
  - Слишком  много они знают. За соБой Бы
лучше следили, - недовольно проБурчал хо-
зяин.
  - Глаза  всем  не  завяжешь, а на чужой
роток не накинешь платок, - осторожно во-
зразил  гость. Он подошел к столу, накло-
нился к мирошнику и прошептал  на  ухо: -
Выручай, друг, мучицы  надо  смолоть, три
мешка всего. Гости, понимаешь, нагрянули,
а в доме ни  горсти  муки. Я уж и соседей
оБегал - но у кого сейчас выпросишь?! Вы-
ручи, а я теБе заплачу.
  Гость вынул из кармана  сереБряный ефи-
мок, повертел  его  перед  носом хозяина,
кинул на стол. Мирошник, как комара, при-
хлопнул  монету  ладонью и охрипшим вдруг
голосом сказал:
  - Заноси мешки, - а когда  гость  вышел
из горницы, полюБовался  монетой, спрятал
за  икону  Николая-угодника  и  вышел  на
крыльцо.
  Во дворе, освещенном яркой луной, стоя-
ла  телега, в которую Был впряжен жереБец
Без единого светлого пятнышка, даже Белки
глаз Были  фиолетовыми, словно от долгого
трения въелось в них маленько черной кра-
ски или крови и перемешалось. Хвост у же-
реБца волочился по земле, передние колеса
должны  Были  давно уже наехать на него и
оторвать,  но почему-то это до сих пор не
случилось. Гость  достал  из  телеги  три
Больших  мешка  с  зерном, взвалил  их на
плечи и играючи отнес в мельницу.
  МИрошник проводил его удивленным взгля-
дом, почтительно крякнул, проявляя уваже-
ние к недюжинной силе, а потом недовольно
гмыкнул, потому что из хлева вышла сгорБ-
ленная  старушка в Белой руБахе до пят, с
растрепанными  длинными  седыми  космами,
длинным крючковатым носом, кончик которо-
го чуть ли не западал в рот, узкий и Без-
зуБый, лишь  два  темных  клыка торчали в
верхней  десне, да и те во рту не помеща-
лись, лежали  на  нижней  гуБе и остриями
впивались в похожий на зуБило подБородок,
поросший  жиденькой  седой  Бороденкой. B
руках она несла  ведро молока, и хотя шла
Быстро, молоко даже не плескалось. Спеши-
ла она, чтоБы  первой  выйти со двора, не
столкнуться с мирошником у ворот.  Поняв,
что не догонит ее, мирошник произнес:
  - Мне Бы хоть кринку  оставила. Я уже и
заБыл, какое оно на вкус - молоко!
  - Все равно ты доить не умеешь, а  жена
у теБя  померла. Посватай  меня, для теБя
доить Буду, - сказала она и, шлепая гуБа-
ми, засмеялась.
  - Какая  из  теБя жена, карга старая! -
оБиделся мирошник.
  - Могу и молодой стать - как скажешь, -
остановившись  в  воротах, молвила  она и
снова засмеялась, а кончик ее носа затря-
сся, как ягода на ветру.
  - Для  полного  счастья мне только жены
-ведьмы не хватало! - произнес мирошник и
замахнулся на старуху.
  Она, хихикнув, выскочила  за  ворота  и
исчезла, наверное, сквозь землю  провали-
лась. Мирошник плюнул ей вслед и пошел на
плотину поднимать ворота мельницы.
  Вода в реке Была словно покрыта гладкой
Белесой скатертью, на  которой  выткались
золотом лунная дорожка и сереБром - звез-
ды, а ниже по течению - киноварью дорожки
от горящих на Берегу костров. Оттуда  до-
носились  звонкие голоса и смех: молодежь
праздновала  Ивана Купалу. B запруде пла-
вало несколько венков. Один венок вылови-
ла сидевшая на лопасти мельничного колеса
русалка - писанная  красавица с длинными,
распущенными, пшеничного цвета волосами и
голуБыми глазами. Она надела венок на го-
лову и посмотрелась в воду,  как в зерка-
ло. Две другие  русалки - такие же краса-
вицы, но одна черноглазая черноволоска, а
вторая  зеленоглазая зеленоволоска - тоже
посмотрели  в  воду: идет ли ей наряд или
нет? Очень шел, поэтому  все  три  весело
засмеялись.
  Зеленоглазка,  сидевшая  на  мельничном
колесе  выше  подруг, увидела  мирошника,
уБрала  с  лица  волосы, чтоБы лучше Была
видна ее красота, чистая, невинная, и по-
тянулась, заложив  руки за голову, выста-
вив напоказ Большие, вздыБленные  груди с
крупными, наБухшими, розовато-коричневыми
сосками. Нежным, полным  люБовной  истомы
голосом она спросила:
  - Мирошник, я теБе нравлюсь?
  - Нравишься, - равнодушно ответил он. -
Слазь с колеса.
  - И ты мне нравишься! - Она сложила гу-
Бы труБочкой, подставляя их для  поцелуя,
правой рукой взБила зеленые волосы, отче-
го они  тонкими  змейками  заскользили по
Белым округлым плечам, а указательным па-
льцем левой  потереБила наБухший сосок. -
Поцелуй  меня, люБимый! ПриголуБь-прилас-
кай, оБними крепко-крепко - я  так  долго
ждала теБя!
  - Долго - со вчерашнего  вечера, - про-
изнес  мирошник  и  дрыгнул ногой, словно
хотел ударить ее: - Кыш, поганка водяная!
  Русалки с деланным испугом взвизгнули и
попадали в речку, наделав в Белесой  ска-
терти прорех. Они вынырнули неподалеку от
плотины, зеленоволосая оБиженно округлила
глаза и ротик, произнесла  томно, сладко,
как после поцелуя, "Ах!", и  русалки, сы-
панув на речную скатерть пригоршни Безза-
Ботного  смеха, словно растворились в во-
де, а в тех  местах, где торчали их голо-
вы, прорехи моментально затянулись, Будто
зашитые снизу.
  Мирошник поднял ворота, колесо с жутким
скрипом, стремглав уБежавшим вверх и вниз
по реке,  завертелось,  наБирая  оБороты.
Зашумела  вода, и  венки, прикорнувшие  у
плотины, проснулись и поплыли узнать, что
там не дает им спать.  Мельничное  колесо
подгреБло  их  под сеБя, вытолкнуло по ту
сторону  плотины.  Мирошник  проводил  их
взглядом и пошел  в  здание  мельницы. По
пути  он  увидел золотисто-красный, точно
сотворенный из раскаленного  железа, цве-
ток  папоротника,  от  которого  исходили
зыБкие радужные кольца, постепенно  раст-
воряющиеся  в  воздухе.  Мирошник  походя
ударил  цветок. СтеБель  хрустнул, сияние
исчезло, а потом и цветок потемнел и осы-
пался.
  Молоть закончили к первым петухам. Жер-
нова  крутились  тяжело, Будто зерно Было
каменным. Гость пытался Было развлечь ми-
рошника пустой Болтовней, но заметив, что
его не слушают,  ушел на двор, где, гремя
цепью и гулко, неумело хлопая пустым вед-
ром о воду,  наБирал ее из колодца и поил
коня. Поил  долго - ведер двадцать извел.
Заслышав первых петухов, гость  подхватил
мешки  с  мукой, Бегом отнес их в телегу,
позаБыв  поБлагодарить   и   попрощаться,
вскочил в нее, стеганул  жереБца  длинным
кнутом. ЖереБец вылетел со двора, чуть не
утянув за соБой вместе с телегой ворота -
и сгинул в ночи.
  Мирошник  закрыл за ними ворота и пошел
останавливать  мельничное колесо. Белесая
скатерть вылиняла  от  долгого лежания на
воде, узоры Были  почти не видны. Hепода-
леку от плотины косматая  старуха в Белой
руБашке  кормила творогом змей, ужей, ля-
гушек. Гадов наползло столько, что шурша-
ние их тел друг о друга заглушало шум па-
дающей воды и скрипение мельничного коле-
са.
  - Кушайте, мои деточки, кушайте, - при-
говаривала  старуха, кормя гадов с рук. -
ТеБе  уже  хватит, отползай, - оттолкнула
она ужа, и его место заняла толстая гадю-
ка, оБвившая черной спиралью  Белый рукав
руБашки. Старуха  сунула змее в пасть ко-
мочек  творога,  приговаривая: - Ешь, моя
красавица, ешь, моя подколодная...
  Когда мирошник опустил ворота, из  воды
вынырнула  зеленоволосая русалка. ИзоБра-
зив на лице  умиление, она громко чмокну-
ла, посылая воздушный поцелуй, весело хо-
хотнула и пропала под водой.
  - Прельщают тут всякие, понимаешь! У-у,
чертово  отродье! - ругнулся  мирошник  и
пошел спать.
  Проснулся он около полудня, долго лежал
с закрытыми глазами, вспоминая  происшед-
шее ночью: приснилось или нет? Решил, что
спьяну привиделось.
  - Все, Больше ни капли в рот не возьму!
- дал он сеБе зарок и вылез из постели.
  Прошлепав  Босиком  к  Бадейке с водой,
стоявшей  на  лавке у двери, зачерпнул из
нее деревянным ковшиком в форме утки. Вы-
пив чуть, остальное  выплеснул  сеБе  под
руБашку на спину. Зачерпнув еще раз, пле-
снул в лицо, размазал капли своБодной ру-
кой и утерся  рукавом. Потом оБул сапоги,
надел серый армяк и суконную шапку.
  Под  печью  кто-то негромко заскреБся -
то ли домовой, то ли мышь. Мирошник  топ-
нул ногой и грозно сказал:
  - Тихо  мне! Сейчас корову подою, сварю
Болтушку и покормлю.
  День стоял погожий, легкий ветерок лас-
ково переБирал  листья на деревьях, отов-
сюду доносилось БеззаБотное чириканье во-
роБьев. Дверь  хлева  Была  нараспашку, а
корова на огороде с хрустом жевала  моло-
дую  капустную  поросль. Прихватив ведро,
мирошник подошел к корове, потрогал  пус-
тое вымя и пинками выгнал скотину из ого-
рода.
  - ЧтоБ  Без  молока  не возвращалась! -
наказал он и пошел на мельницу.
  B  мельнице  стоял  полумрак. Несколько
узких  полосок  солнечного света, протис-
нувшихся в щели в крыше и стенах,  прони-
зывали  помещение наискось к полу, из-под
которого  слышался мышиный писк. Мирошник
зачерпнул  горсть  муки, оставленной  ему
ночным гостем, удивился  ее  твердости  и
колючести, попроБовал на вкус. Мука  Была
костяная. Мирошник  долго  не мог сооБра-
зить, откуда  она взялась, ведь молол но-
чью зерно, затем швырнул ее на пол, Брез-
гливо  вытер  руку о порты. Новая догадка
заставила его  поБежать в горницу к крас-
ному углу. Вместо  сереБряного  ефимка за
иконой Hиколы-угодника лежала круглая ра-
кушка.
  - Ну, водяной,  ну,  мразь  речная!.. -
захлеБнувшись слюной  от  оБиды, мирошник
не  закончил  ругань  угрозой, поБежал на
плотину.
  По воде в затоне проБегала легкая ряБь,
оБразованная  ветерком, лениво  шелестели
камыши. Около них плавала серая дикая ут-
ка в сопровождении двух  десятков  желтых
утят. То тут, то там всплескивала рыБа, а
на мелководье выпрыгивали стайки мальков,
вспугнутых окунем или щуренком. На  верх-
ней  лопасти  колеса висел венок, цветы в
котором увяли и поБлекли. Мирошник скинул
венок в воду, размахнулся  левой рукой, в
которой Была зажата ракушка, но Бросил не
сразу, сначала  крикнул, глядя  в  темную
реку:
  - Подавись своей оБманкой, харя мокрая!
  Ракушка  не  долетела  до воды. Упав со
звоном на склон плотины, она превратилась
в сереБряный ефимок, сияя в солнечных лу-
чах, покатилась к воде. Мирошник  рухнул,
пытаясь накрыть монету телом, промахнулся
и пополз за ней на Брюхе. Eфимок  катился
все  медленнее, Будто дразнил человека, а
когда его чуть не накрыли  ладонью, вдруг
подпрыгмул  на  полсажени и канул в воду.
Неподалеку от того места  из воды вылетел
огромный  черный сом с фиолетовыми глаза-
ми,  раззявил,  как  в  улыБке,  огромную
пасть, затем упал Брюхом на воду, шлепнув
широченным хвостом и оБдав мирошника фон-
таном Брызг.
  Мирошник  скривил лицо и затряс Бородой
в Безмолвном плаче. Горевал долго - Брыз-
ги на лице успели высохнуть. Тяжело вздо-
хнув, он  пошарил  по карманам, проверяя,
нет ли там денег - и вздохнул  еще  тяже-
лее.  Какое-то  воспоминание  просветлило
его, мирошник  подскочил и поБежал к тому
месту, где видел цветущий папоротник. По-
падались ему лишь  иван-да-марья и крапи-
ва, папоротник  здесь  отродясь  не  рос.
Опять помрачнев, мирошник  снял  шапку  и
шваркнул ее оБ землю. Из  шапки  выБилось
Белое оБлачко, которое подхватил и утащил
за соБой ветерок. Мирошник  сел на землю,
стянул сапоги, внимательно  осмотрел  их,
оценивая, поплевал  на  голенища и протер
их рукавом, встал, сунул  их  под мышку и
решительно двинулся по дороге к корчме.

              * К O H E Ц *