Acid Paper #01 |
|
Сплюнул и грязно выругался - Принцу Чарльзу исполнилось примерно 50 лет юбилея. А Микки Маусу точно 70. Порадокс!
Все слышали анекдот про зайца, который споткнулся, загнул длинную фразу, сплюнул и грязно выругался? Если кто не знает, пусть спросит тех, кто знает. Ребята, скажите честно, сколько вы знаете русских запретных сказок? А матерных поговорок? Частушки не в счет, их на каждый праздник обслушаешься. Поэтому предлагаю в качестве ликбеза две текстовочки. Первая - с сайта www.fuck.ru, орфография авторов потрясная, но читать можно(если вас не коробит русский мат). Вторая - повесть Юза Алешковского - растянется на несколько номеров. БОЛЬШОЙ АНГЛИЙСКИЙ ХУЙ. Недавно мир отпразнывал сразу два юбилея. Принцу Чарльзу исполнилось примерно 50 лет юбилея. А Микки Маусу точно 70. Порадокс! Хотя принц маложе, а выглядит как Микки Мауса ебанутый дедушка. Мы считаем, что его маленько подкасила автакатастрофа, когда его жену спиздил любовник из Египта, разогнался и въебался С НЕЙ на машине в столб. Хатя он и делает вид, что хуй с ней и он не очинь-то расстроен, аднако по-чилавечестки это понятно. Мы бы посмотрели на Микки Мауса, если бы его жена Минни Маус въебалась на агромной скорости встолб вместе с каким-нибудь Скруджем МАНДАКОМ! Ясно, что условия жызьни у Чарльза и Микки были ниодинаковые, поэтому Чарльз и выглидит как АБСОС. Мы к такой нисправедливости привыкли, кагда одним все, а другим -хуй. Но все жи, принц выглидит для своих лет неплохо, нисмотря на семейную трагедию. Его бодрый вид внушаит надежду, что он, может даже даживет до того мамента, когда и его мамаша тоже отдаст концы. И тагда он станет наконец-то КАРОЛЬ! И всех будет в рот ебать. А то как-то уже неприлично в таком большом возрасте называться - Принц Чарльз. Тем более с такой тупой харей и такими БОЛЬШИМИ ушами, как у Микки Мауса. Лучше бы у него был БОЛЬШОЙ ХУЙ! Тогда бы его жена на столб не бросалась! Хуй Догонишь и БезТрусов. Юз АЛЕШКОВСКИЙ НИКОЛАЙ НИКОЛАЕВИЧ - Вот послушай. Я уж знаю - скучно не будет. А заскучаешь, значит, полный ты мудила и ни хуя не петришь в биологии молекулярной, а заодно и в истории моей жизни. Вот я перед тобой - мужик-красюк, прибарахлен, усами сладко пошевеливаю, "Москвич" у меня хоть и старый, но ни хуя себе - бегает, квартира, заметь, не кооперативная и жена скоро кандидат наук. Жена, надо сказать, загадка. Высшей неразгаданности и тайны глубин. Этот самый сфинкс, который у арабов,- я короткометражку видел,- говно по сравнению с нею. В нем и раскалывать-то нечего, если разобраться. Ну, о жене речь впереди. Ты помногу не наливай, половинь. Так забирает интеллигентней, и фары не разбегаются. И закусывай, а то окосеешь и не поймешь ни хуя. Короче говоря, после войны освободился я девятнадцати лет, тетка моя меня в Москве прописала - ее начальник паспортного стола ебал прямо на полу в кабинете, - и месяц нигде не работал, не хотел. Куропчил потихоньку на садке, причем без партнеров, и даже пропаль спульнуть некому. Искусство! Видишь пальцы? Ебаться надо Ойстраху: мои длиннее. И, между прочим, потому что я завязал, чуял я этими пальцами, что за купюры в лопатниках или просто в карманах. Одними пальчиками брал и ни разу не ошибся. А сколько таких парушек, которые за рупь горят или за справку из домоуправления, которые они, фраера, тянут как банкнот в мильон долларов, сколько сил тратят, на цыпочках балансируют, вытягивают, а их за жопу и в конверт. У нас не считается, сколько спиздил, главное - не воровать. Ну ладно, куропчу я себе помаленьку. Маршрут "Б" освоил и трамвай "аннушку". Карточки, заметь, не брал. А если попадались, я их по почте отсылал или в стол находок перепуливал. Был при деньге, жениться собрался. Вдруг тетка говорит: - Сосед тебя в институт к себе берет. Лаборантом будешь. И завязывай, все одно погоришь. Скоро срока увеличат. Мой сказывал, а у него брат на Лубянке шпионов ловит. Все знает прямо от Берии. И правда, указ вышел: от пяти до четвертака. Я перебздел. И везло мне что-то очень долго. И специальность получить хотелось. Но работать я не любил. Не могу и все. Хоть убей. Пришлось идти в институт к соседу, все ж-таки, потому что примета такая: если перебздел - скоро погоришь. С соседом этим по утрам здоровались, он в сортире подолгу сидел, газетой шуршал и смеялся. Воду спустит и хохочет. Ученые, они все авоськой стебанутые. По-моему, он тетку тоже ебал, и в общем, устроился я в его лабораторию. Фамилия его была Кизма. Нацию не поймешь, но не еврей и не русский. Красивый, но какой-то усталый, лет под тридцать. -Будешь, - говорит, - реактивы носить, опыты помогать ставить, захочешь - учиться пойдешь. - Нам, - говорю, - татарам, одна хуй. Что ебать подтаскивать, что ебаных оттаскивать... - Больше чтобы мата не слышал. - Ладно. Неделю работаю, таскаю хуйни всякие, склянки мою, язык какой-то солью обжег и дристал четыре дня подряд. Думал, соль - поваренная, а она, падла, химическая была. Бюллетень не брал, однако. А то в жопу миномет вставлять будут, как в лагере. Ну уж чернил пузырек я уделал, чтоб на этап северный не идти... В общем, работаю. Оборудую новую лабораторию. Микроскопов до хуя и приборов, моторов и так далее. Вдруг надоело. Я даже нашалил. У начальника кадров лопатник на "скулы" увел, ради искусства своей профессии. И, еби твою мать, что тут началось! Часа через полтора взвод в штатском приехал, из института никого не выпускают. Генеральный шмон, и разве что в жопу не заглядывают. А все из-за чего? Я с лопатником пошел срать, раскрыл его - денег нет. Одни ксивы, то есть доноса. И на моего Кизму тоже. Дескать, науку хуй знает куда отодвигает, на собрании не поет, не хлопает и включает легкую музыку советских композиторов. Опыты его направлены против человека, который звучит гордо, и поэтому косвенно расшатывают экономику. Понял? Четвертаком завоняло. Пятьдесят восьмой. Но я их не люблю. Чужими жопами жопу подтер. По ним получалось, что весь институт - сплошной заговор осиного гнезда, а значит и ты в том числе? А кизмов донос я из сортира вынес. Лопатник расписал на части и в унитаз бросил. Дверь кто-то дергает, орет и бушует. Я вышел, объяснил, что химией обхавался и что дверь - не зуб, не хуя ее дергать. - Смотрите, - говорю Кизме, - ксивота на вас. Он прочитал, побледнел, поблагодарил меня, все понял и хуяк бумажку в мощнейшую кислоту. Она у нас на глазах растворилась к ебене бабушке. Тут меня вызывают, вернее, дергают. Я, разумеется, не в сознанке. - Не такие, - говорю, - портные шили мне дела и то они по швам расползались на первой примерке. - Показания есть, что сзади в очереди терся. Может, старое вспомнил? - Ебал я эти показания. Много хоть там денег было? - Денег совсем не было. - На такое говно никогда бы не позарился. Штатские смеялись. Отдохнули, видать, с моим простым языком и отпустили. Назавтра говорю Кизме, что работать не буду. Принципиально - я не рабочий, а артист своего дела. "Я, - говорю, - на тахте лежать и читать литературу люблю". Тут он странно на меня так посмотрел и, главное, долго, - и начал издалека насчет важности для всего человечества евонной науки - биологии, и что он начинает опыты, равных которым не бывало. Одним словом - эксперимент. И я ему необходим. И что работа эта благодарная, творческая. Но самое интересное, что она и не работа, а одно удовольствие, причем высокооплачиваемое. Только без предрассудков к ней отнестись и с мыслью о будущем человечества. Он чаще всего на него напирал. - Слушай, сосед, - говорю, - не еби ты мне мозгу, о чем речь-то? - Ты должен стать донором. - Кровь, что ли сдавать? - Нет, не кровь. - А что же, - смеюсь, - говно или ссаки? - Сперма нам нужна, Николай, сперма. - Что за сперма? - То, из чего дети получаются. - Какая же это сперма? Это малофейка. Малофья, по-научному. - Ну, пусть малофья. Сдавать для науки. Только не пугайся. Позорного ничего в этом нет. Кстати, полнейшая тайна тебе гарантируется. - А что ты не сдаешь? - подозрительно спрашиваю. Он нахмурился. - Могут обвинить в выборе объекта по родственному признаку. Давай, соглашайся! Тут я сел на пол и давай хохотать. Ни хуя себе работка! Чуть не обоссался, и аппендицит заболел. -Ржешь как болван. Сядь и послушай, для чего нужна твоя сперма. Шутки шутками, я прислушался, и оказалось, что план у Кизмы таков: я дрочу и трухаю, что одно и то же, а малофейку эту под микроскопом изучают. Потом пробуют ввести ее в пизду бесплодной бабе и смотрят, пропадет она или нет. Тут я его перебил насчет алиментов, в случае чего. - Это, - говорит, - пусть тебя не тревожит. И еще у него имелись тайные планы насчет моей малофейки. Обещал рассказать, как приступит к опытам. И, веришь, встал мой сопливый от этих разговоров. Хоть сейчас начинай. А это мне не впервой. В лагере каждый сотый не трухает, а остальные дрочат как сто. Другой подрочит и ходит три дня, как убитый, от самопозора страдает. И на всю жизнь себя этим переживанием калечит. Знал я Мильштейна Левку - мошенника. Тот вслух клятву не раз давал не дрочить больше и не выдерживал. Отбой. Кожаные движки начинают работать, а Левка зубами скрипит, борется с собой и затихает постепенно. Я его успокаивал. Организм, мол, требует, и нечего над ним издеваться, он ни при чем. Не будь ему прокурором. Ну, ладно. Задумался я и спрашиваю про условия: сколько раз мне спускать, какой рабочий день, оклад и название должности в трудовой книжке. - Оргазмы ежедневно, по утрам, один раз. Оформим тебя техническим референтом. Рабочий день не нормирован. Восемьдесят два рубля. После оргазма - в кино. Я виду не подал, что удивился и даже охуел. Приду, - думаю, - струхну и на трамвай "аннушку" да в троллейбус "букашку". В случае, если погорю, - смягчающие обстоятельства - работал в институте. Согласился. Вечером сходил к старому урке, к родичу, международного класса вор был, пока границы не закрыли. - Ты, - говорит, - Микола, в детстве говно жрал, счастливчик, везунчик, но продешевил. Струхня ведь дороже черной икры стоит. Почти как платина и радий. Пиздюк официальный ты! Я бы этим биологам хуевым поштучно свои живчики продавал. На то им и микроскопы даны - подсчитывать. Поштучно, блядь, понял? Понял, как не понять. Жопа я и вправду. Ведь живчик - это самый наш цимес. И на здоровье хуй знает как отразится. - Не бзди, - говорю, - урка. Цену я постепенно подниму. Не фраер. - Жалко, ведь нельзя разбавить малофейку, ну вроде как сметану в магазине. Тоже ведь товар бы был... - Еб твою мать! - по лбу себя стукаю. - Я придерживать буду при спуске. А потом с понтом вторую палку сверх плана выдам. - Не советую, - серьезно так говорит урка, - нельзя прерывать половое сношение хоть бы с Дунькой Кулаковой. Вредно. Я одну бабу из-за этого разогнал. Только и вопила: "Кончай куда-нибудь в другое место!" - "Может, в среднее ухо?" - спрашиваю. "Все равно куда, лишь бы не в мутер!" - у меня на этой почве на ногах ногти почти перестали расти. Веришь? Пришлось разогнать ее. Так что уж кончай по-человечески! Тащи бутылку с получки! Сдери с них молоко за вредность и скажи, что тех, кто кровь сдает, кормят бацилой Х после сдачи. Не будь фраером. В Америке пять раз струхнешь и машину покупаешь. Понял? ....................Продолжение следует.......................
Другие статьи номера:
Похожие статьи:
В этот день... 4 декабря