01 января 2001

 Выдержки из святого писания. Четыре моли-
твы преподобного дядьки Оборотня. Публику-
ются впервые  на коммерческих  правах. Вся
выручка за публикацию принимается на пейд-
жер 249-0000, аб. 9361, и пойдет на строи-
тельство первого никакого храма имени свя-
того, светлого ПИВА.

        Молитва первая, заутренняя:

 "О великий, крепко вдаривший вчера по мо-
ему исстрадавшемуся мозгу и хрупкому телу!
Избави меня от страдний, кои  так запарили
мою измученую  тобой  же душу грешного, но
святого как фиалка распустившая свои фиол-
етовые от  греховного  стыда  лепестки под
листом полевого, придорожного лопуха, коим
подтер некий подлец свою измученую страда-
ниями и геморроем задницу,  и коим прикрыл
уновоженый  собой плодородный чернозем, на
коем и выросла сия фиалка, коей я и являю-
сь. Мне стыдно рассказывать тебе, о могуч-
ий, сладковатодрожжевой, о своих страдани-
ях и желаниях. Но я, измученый жаждой без-
делия и ТЕБЯ, безумно желаю открыться тебе
и возгасить тебе, свареному в сырых подва-
лах плесневелого завода  "Крынiца" девой в
заношеном синем халате, коий покрылся весь
пятнами от тебя, о божественный, и сторожа
Митрофана, коий подлец не только не вовре-
мя кончает, но еще и унавоживает своей ге-
морройной  задницей  чернозем, под лопухом
которого я мог бы оказаться, на  месте той
благоухающей вовсе не от собственного аро-
мата, а от испорожнений подлеца Митрофана,
нежной, фиолетовой  фиалки - о своих жела-
ниях. О великий и коричневый! С пузырьками
и уже выдохшийся без оных!!!  Позволь мне,
презренному  отроку,  страдающему безумной
жаждой и безжалостным бодунищем - приложи-
ться пересохшими, от вчерашних поисков ис-
тины, которая всегда где-то рядом, губами,
к твоей мерцающей северным и южным сиянием
стеклянной утробе и  возглотнуть тебя!!! О
божественный и чудный глоток ПИВА! А после
позволь  сделать еще один... А после оного
раскаяться в грехах своих вчерашних, и до-
пить все содержимое твоей сверкающей утро-
бы!!! Не во здравие прошу, а ради служения
тебе!!! Не погнушайся рабом твоим и воздай
ему халявную бутылку, дабы смог он осущес-
твить задуманное внутриутробное омовение и
стать нежной, ароматной фиалкой на залитом
солнцем и дерьмом Митрофаныча, придорожном
поле!!! Аминь!"

        Молитва вторая, обеденная:

 "Что-то хреново мне, о великий! Я не чув-
ствую себя унавоженой фиалкой.  Мне стыдно
рассказывать тебе, о божественный, но что-
то изменилось во мне, греховном, но пытаю-
имся стать святым как фиалка, коей я вовсе
себя не чувствую. В моем озабоченом теле и
исстрадавшемся мозгу зародились  еще более
греховные желания, нежели прежде. Мне, ко-
торый посвятил остаток своей ничтожной жи-
зни служению тебе, о тлетворный и мозгиот-
шибающий, возжелалось пасть в низкий  грех
вероотступничества и предаться  разврату с
земными  и небесными девами, что продают в
соседнем с моей убогой кельей гастраномом,
дьявольскую воду именуемую бухлом. Я попы-
таюсь, о чудный и мочегонный, изложить те-
бе свой грех таким, какой он был  на самом
деле. И пусть меня иссушит  жестокий ангел
Сушняк и его смертельный брат Бодун своими
силами, данными им тобой, о великий и кос-
оссущий! Ибо мой грех низок своим бесстыд-
ным предательством твоей веры на веру бол-
ее низкую  и  вгоняющую меня в дьявольское
веселье с развратными  девицами Екатериной
и Татьяной, кои опоив меня своим  зельем и
опутав мой разум сетью красноречия с мест-
ным наречьем, предложили  свои  изувеченые
отсуствием мужской ласки, тела с обвисшими
как  уши  спаниеля сосками и  взмокшими от
похоти чреслами, коими я, опоенный не тоб-
ой, а "Hanitkam Acehhim, моцным", был не в
силах принебречь, и коими я воспользовался
на радость дев и себе на грех тоже. И теп-
ерь, о безгранично солодовохмельной, я вз-
ываю к тебе  с молитвами  о прощении своей
загубленой души! Пусть меня минет страшная
кара именуемая триппером, ибо не предохра-
нялся я в самый критический момент. А если
минет эта кара, то  пусть  заодно  минет и
еще одна, вызывающая  не  зуд в чреслах, а
орущую бестию в пеленках, ибо девы тоже не
предохраняли себя от этого, ако желали ме-
ня заполучить в постоянное пользование. Но
великий и светлый (ибо темное я не люблю),
сии фурии страшны как геморрой Митрофаныча
в момент унавоживания лопуха, под  которым
спряталась моя  хрупкая фиолетовая фиалка,
которая благоухает вовсе не от собственной
прекрасности, а от того, что грузно выска-
льзывает из изуродованной геморроем прямой
кишки Митрофаныча. Взываю к твоему милосе-
рдию и надеюсь на незамедлительное прощен-
ие в виде еще одной  халявной чаши ТЕБЯ, о
безгранично переполняющий мой мочевой пуз-
ырь! Обещаю выпить сию чашу до дна и пост-
араться не отливать ее в ближайшие пятнад-
цать минут. Аминь!"

          Молитва третья, вечерняя:

 "Ангелы сусла и спиртоброжения! И снова я
взываю к вашему слуху, и  снова  падаю ниц
пред вами в  ожидания  очередного прощения
моей греховодной и фиолетовой, вовсе не от
фиалки, рожи. Грешен я, безбожный и убогий
поглощатель  спиртных  напитков, достигший
половозрелого возроста и определенного ал-
когольного опьянения. Митрофаныч с его ге-
морроем и неумением кончать вовремя, прос-
то ангел во плоти, и не может быть  ничего
божественней его святого дерьма, что раст-
еклось на поверхности придорожного лопуха,
коий прикрыл мою хрупкую душу падшего - по
сравнением с моими грехами, кои не заслуж-
ивают даже вытереть сопли об изгаженый ха-
лат девы, варящей на пивзаводе "Крынiца" -
ТЕБЯ! Испив твою чашу я  не  удержал твоих
святых наказов и десяти минут, а появивши-
еся греховодные девы  Екатерина и Татьяна,
принесли  с  собой  еще "Hanitka Асенняга,
моцнага"... В тот момент, когда я взывал к
тебе  с прощением, оные фурии, оказывается
вовсе не покидали меня, а попросту сбегали
за поддачей, дабы продолжить разврат и ве-
селье  моего грехопадения и медленного оп-
лывания дерьмом, ако меденно, но верно за-
текает под придорожный лопух, с намереньем
превратить мое  хрупкое  тельце, в котором
еще теплится искра благоразумия и святости
к тебе, в засохшую корку  безразличия. Мне
стыдно, но едва я узрел оное трио из фурий
и чернила, я издал греховный звук выражаю-
щий радость и одобрение. Фурии  поняли его
буквально и снова предались разврату с мо-
им половозрелым телом, разумом и "Hanitkam
Acehhim, моцным". Едва оные исчерпали  все
свои греховодные силы, я кинулся к тебе, о
пенный  и бесподобный, и закрылся в темном
помещении, в котором  пахнет  Екатериной и
Татьяной, дерьмом  Митрофаныча  и еще чем-
то, что безумно режет глаза. Взываю к тебе
фантастически вкусный! Прекрати сие безоб-
разие, пока мои силы святого сопротивления
и желудочного гастрита не позволили оконч-
ательно погибнуть в разврате и пороке!!! В
дар тебе я готов получить еще одну халявн-
ую батл оф бир  и испить ее в знак полного
почтения к тебе. Аминь!"

        Молитва четвертая, последняя,
                полуночная:

 "Мир наполнился запахом покрывающего меня
дерьма, ако заплыло  в мой разум, вместе с
выломанной фуриями дверью в сортир, в коем
я оказывается пребывал последние несколько
часов в обнимку с влажным, крутобедрым ун-
итазом, коий послушно принимал все мои ду-
ховные изливания. Что-то сломалось во мне.
Видимо это хрустнул, не выдержав  давления
и вони, мой  тонкий стебелек  святости, на
котором держалась моя любовь и преданность
к тебе, о бродящий и бодрящий. Словно пон-
ос Митрофаныча нахлынувшего на безгранично
зеленый лопух и лавиною заплывший под оный
дабы затопить меня, нежную фиолетовую фиа-
лку - на меня нахлынуло ведро воды, вылит-
ое фуриями вместе с бранью и словами: "Что
теперь с него возьмешь ? Смотри как скуко-
жился паршивец!". Безразличные руки обхва-
тили мое бренное тело и швырнули на что-то
жесткое и  пахнущее  желудочными мыслями -
наверное на придорожное поле  с одиноким и
обгаженым, как моя жизнь, лопушком. Ах ос-
тавьте мою бренность! Оставьте! Я хочу бы-
ть как и прежде веселой и фиолетовой не от
вина фиалкой, радостно и беззаботно вырос-
шей под придорожным лопухом, коий покрыва-
ет мою святость тенью любви и бесподобнос-
ти! Нет.. Не слышат. Они тянут мое тельце,
им мало  того  греха, коий  они поимели от
меня и в коий загнали меня.. Словно усрав-
шийся Митрофаныч - я пуст. Одумайтесь гре-
шницы и покайтесь!! Не во имя, а во славу!
Ростите над  собой! Над бренностью бытия и
серостью тумана, что стелется  над полем и
лопухом! Подымитесь над ним, обратите свой
грех в шипы и вонзите их в геморрой своло-
чи Митрофаныча, если вздумает еще раз наг-
адить на  девственность  фиалкиной души! И
воздастся Вам... И ему... И мне... Аминь!"
 
P.S. "Эко его торкнуло! Видимо вино с пив-
ом мешал... Ладно, давайте, грузите его"
 
                        Werewolves Product
                        Sorrow TM (c) 2001