"Котел с неприятностями" (фантастический рассказ)

Fantik #02

┌═════════════════════════════════┐
║░░▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒░░║
║░▒ ПРИЛОЖЕНИЕ К ГАЗЕТЕ "ФЭНЗИН" ░║
│░░▒▒▒▒▒▒ ··°°°∙∙∙∙°°°·· ▒▒▒▒▒▒░░│
░░░░░▒▒▒▒ FANTIK 02 ▒▒▒▒░░░░░
░░░░░▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒▒░░░░░
░░░░░░░░░░░░░

Г. Каттнер, "Котел с неприятностями"
-------------------------------------
(фантастический рассказ)

Лемюэла мы прозвали горбун, потому что у него три ноги. Когда
Лемюэл подрос (как раз в войну севера с югом), он стал поджимать
лишнюю ногу внутрь штанов, чтобы никто ее не видел и зря язык
не чесал. Ясное дело, вид у него при этом был самый что ни на
есть верблюжий, но ведь Лемюэл не любитель форсить. Хорошо, что
руки и ноги у него сгибаются не только в локтях и коленях, но и
еще в двух суставах, иначе поджатую ногу вечно сводили бы судо-
роги.
Мы не видели Лемюэла годков шестьдесят. Все Хогбены живут в
Кентукки, но он - в южной части гор, а мы - в северной. И, надо
полагать, обошлось бы без неприятностей, не будь Лемюэл таким
безалаберным. Одно время мы уже подумали - каша заваривается не
на шутку. Нам, Хогбенам, доводилось хлебнуть горя и раньше, до
того как мы переехали в Пайпервилл: бывало, люди все подгляды-
вают за нами да подслушивают, норовят дознаться, с чего это в
округе собаки лаем исходят. До того дошло - совсем невозможно
стало летать. В конце концов дедуля рассудил, что пора смотать
удочки, перебраться южнее, к Лемюэлу.
Терпеть не могу путешествий. Последний раз, когда мы плыли в
Америку, меня аж наизнанку выворачивало. Летать - и то лучше. Но
в семье верховодит дедуля.
Он заставил нас нанять грузовик, чтобы переправить пожитки.
Труднее всего было втиснуть малыша; в нем-то самом весу кило сто
сорок, не больше, но цистерна уж больно здоровая. Зато с дедулей
никаких хлопот: его просто увязали в старую дерюгу и запихнули
под сиденье. Всю работу пришлось выполнять мне. Папуля насосался
маисовой водки и совершенно обалдел. Знай ходил на руках да пес-
ню горланил "вверх тормашками весь мир".
Дядя вообще не пожелал ехать. Он забился под ясли в хлеву и
сказал, что соснет годков десять. Там мы его и оставили.
- Вечно они скачут! - Все жаловался дядя. - И чего им на мес-
те не сидится? Пятисот лет не пройдет, как они опять - хлоп!
Бродяги бесстыжие, перелетные птицы! Ну и езжайте, скатертью до-
рога!
Ну и уехали.
Лемюэл, по прозванию горбун, - наш родственник. Аккурат перед
тем, как мы поселились в Кентукки, там, говорят, пронесся ура-
ган. Всем пришлось засучить рукава и строить дом, один Лемюэл -
ни в какую. Ужас до чего никудышний. Так и улетел на юг. Каждый
год или через год он ненадолго просыпается, и мы тогда слышим
его мысли, но остальное время он бревно-бревном.
Решили пожить у него.
Сказано - сделано.
Видим, Лемюэл живет в заброшенной водяной мельнице, в горах
неподалеку от города Пайпервилл. Мельница обветшала, на честном
слове держится. На крыльце сидит Лемюэл. Когда-то он сел в крес-
ло, но кресло под ним давно уж развалилось. А он и не подумал
проснуться и починить. Мы не стали будить Лемюэла. Втащили малы-
ша в дом, и дедуля с папулей начали вносить бутылки с маисовой.
Мало-помало устроились. Сперва было не ахти как удобно. Лемюэл,
непутевая душа, припасов в доме не держит. Он проснется ровно
настолько, чтоб загипнотизировать в лесу какого-нибудь енота, и,
глядишь, тот уже скачет, пришибленный, согласный стать обедом.
Лемюэл питается енотами, потому, что у них ловкие лапы, прямо
как руки. Пусть меня поцарапают, если этот лодырь Лем гипнозом
не заставляет енотов разводить огонь и зажариваться. До сих пор
не пойму, как он их свежует? Есть люди, которым лень делать са-
мые немудренные вещи.
Когда ему хочется пить, он насылает дождь себе на голову и
открывает рот. Позор, да и только.
Правда, никто из нас не обращал на Лемюэла внимания. Мамуля
с ног сбилась в хлопотах по хозяйству. Папуля, само собой, удрал
с кувшином маисовой, и вся работа свалилась на меня. Ее было
немного. Главная беда - нужна электроэнергия. На то, чтобы под-
держивать жизнь малыша в цистерне, току уходит прорва, да и де-
дуля жрет электричество, как свинья - помои. Если бы Лемюэл сох-
ранил воду в запруде, мы бы вообще забот не знали, но ведь это
же Лемюэл! Он преспокойно дал ручью высохнуть. Теперь по руслу
текла жалкая струйка.
Мамуля помогла мне смастерить в курятнике одну штуковину, и
после этого у нас электричества стало хоть отбавляй.
Неприятности начались с того, что в один прекрасный день, по
лесной тропе к нам притопал костлявый коротышка и словно бы
обомлел, увидев, как мамуля стирает во дворе. Я тоже вышел во
двор любопытства ради.
- День выдался на славу, - сказала мамуля. - Хотите выпить,
гостенек?
Он сказал, что ничего не имеет против, я принес полный ковш,
коротышка выпил маисовой, судорожно перевел дух и сказал, - мол,
нет уж, спасибо, больше не хочет, ни сейчас, ни потом, никогда в
жизни. Сказал, что есть уйма более дешевых способов надсадить
себе глотку.
- Недавно приехали? - Спросил он.
Мамуля сказала, что да, недавно, Лемюэл нам родственник. Ко-
ротышка посмотрел на Лемюэла - тот все сидел на крыльце, закрыв
глаза, - и сказал:
- По-вашему, он жив?
- Конечно, - ответила мамуля. - Полон жизни, как говорится.
А мы-то думали, он давно покойник, -сказал коротышка. Поэтому
ни разу не взимали с него избирательного налога. Я считаю, вам
лучше и за себя заплатить, если уж вы сюда въехали. Сколько вас
тут?
- Примерно шестеро, - ответила мамуля.
- Все совершеннолетние?
- Да вот у нас папуля, Сонк, малыш...
- Лет-то сколько?
- Малышу уже годочков четыреста, верно, мамуля? - Сунулся бы-
ло я, но мамуля дала мне подзатыльник и велела помалкивать. Ко-
ротышка ткнул в меня пальцем и сказал, что про меня-то и спраши-
вает. Черт, не мог я ему ответить. Сбился со счета еще при Кром-
веле. Кончилось тем, что коротышка решил собрать налог со всех,
кроме малыша.
- Не в деньгах счастье, - сказал он, записывая что-то в кни-
жечку. - Главное, в нашем городе голосовать надо по всем прави-
лам. Против избирательной машины не попрешь. В Пайпервилле босс
только один, и зовут его Илай Генди. С вас двадцать долларов.
Мамуля велела мне набрать денег, и я ушел на поиски. У дедули
была одна-единственная монетка, про которую он сказал, что это,
во-первых, динарий, а во-вторых, талисман: дедуля прибавил, что
свистнул эту монетку у какого-то Юлия где-то в Галлии. Папуля
был пьян в стельку. У малыша завалялись три доллара. Я обшарил
карманы Лемюэла, но добыл там только два яичка иволги.
Когда я вернулся к мамуле, она поскребла в затылке, но я ее
успокоил:
- К утру сделаем, мамуля. Вы ведь примете золото, мистер?
Мамуля влепила мне затрещину. Коротышка посмотрел как-то
странно и сказал, что золото примет, отчего бы и нет. Потом он
ушел лесом и повстречал на тропе енота, который нес охапку пру-
тьев на растопку, - как видно, Лемюэл проголодался. Коротышка
прибавил шагу.
Я стал искать металлический хлам, чтобы превратить его в зо-
лото.
На другой день нас упрятали в тюрьму.
Мы-то, конечно, все знали заранее, но ничего не могли поде-
лать. У нас одна линия: не задирать нос и не привлекать к себе
лишнего внимания. То же самое наказал нам дедуля и на этот раз.
Мы все поднялись на чердак (все, кроме малыша и Лемюэла, который
никогда не почешется), и я уставился в угол, на паутину, чтобы
не смотреть на дедулю. От его вида у меня мороз по коже.
- Ну их, холуев зловонных, не стоит мараться, - сказал деду-
ля. - Лучше уж в тюрьму, там безопасно. Дни инквизиции навеки
миновали.
- Нельзя ли спрятать ту штуковину, что в курятнике?
Мамуля меня стукнула, чтобы не лез, когда старшие разговари-
вают.
- Не поможет, - сказала она. - Сегодня утром приходили из
Пайпервилла соглядатаи, видели ее.
- Прорыли вы погреб под домом? - Спросил дедуля. - Вот и лад-
но. Укройте там меня с малышом. - Он опять сбился на старомодную
речь. - Поистине досадно прожить столь долгие годы и вдруг по-
пасть впросак, осрамиться перед гнусными олухами. Надлежало бы
им глотки перерезать. Да нет же, Сонк, ведь это я для красного
словца. Не станем привлекать к себе внимания. Мы и без того най-
дем выход.
Выход нашелся сам. Всех нас выволокли (кроме дедули с малы-
шом, они к тому времени уже сидели в погребе). Отвезли в Пайпер-
вилл и упрятали в каталажку. Лемюэл так и не проснуся. Пришлось
тянуть его за ноги.
Что до папули, то он не протрезвел. У него свой коронный но-
мер. Он выпьет маисовой, а потом, я так понимаю, алкоголь попа-
дает к нему в кровь и превращается в сахар или еще во что-то.
Волшебство, не иначе. Папуля старался мне растолковать, но до
меня туго доходило. Спиртное идет в желудок: как может оно по-
пасть оттуда в кровь и превратиться в сахар? Просто глупость. А
если нет, так колдовство. Но я-то к другому клоню: папуля уве-
ряет, будто обучил своих друзей, которых звать ферменты (не
иначе как иностранцы, судя по фамилии), превращать сахар обрат-
но в алкоголь и потому умеет оставаться пьяным сколько душе
угодно. Но все равно он предпочитает свежую маисовую, если
только подвернется. Я-то не выношу колдовских фокусов, мне от
них страшно делается.
Ввели меня в комнату, где народу было порядочно, и приказали
сесть на стул. Стали сыпать вопросами. Я прикинулся дурачком.
Сказал, что ничего не знаю.
- Да не может этого быть! - Заявил кто-то. - Не сами же они
соорудили... Неотесанные увальни-горцы! Но, несомненно, в курят-
нике у них урановый котел!
Чепуха какая.
Я все прикидывался дурачком. Немного погодя отвели меня в ка-
меру. Она кишела клопами. Я выпустил из глаз что-то вроде лучей
и поубивал всех клопов - на удивление занюханному человечку со
светло-рыжими баками, который спал на верхней койке: я и не за-
метил, как он проснулся, а когда заметил, было уже поздно.
- На своем веку в каких только чудных тюрьмах я не перебывал,
- сказал занюханный человечек, часто-часто помаргивая, - каких
только необыкновенных соседей по камере не перевидал, но ни разу
еще не встречал человека, в котором заподозрил бы дьявола. Я
Армбрестер, Хорек Армбрестер, упекли за бродяжничество. А тебя в
чем упрекают, друг? В том, что скупал души по взвинченным це-
нам?
Я ответил, что рад познакомится. Нельзя было не восхититься
его речью. Просто страсть какой образованный был.
- Мистер Армбрестер, - сказал я, - понятия не имею, за что
сижу. Нас сюда привезли ни с того ни с сего - папулю, мамулю и
Лемюэла. Лемюэл, правда, все еще спит, а папуля пьян.
- Мне тоже хочется напиться допьяна, - сообщил мистер Армб-
рестер. -Тогда меня бы не удивляло, что ты повис в воздухе между
полом и потолком.
Я засмущался. Вряд ли кому охота, чтобы его застукали за та-
кими делами. Со мной это случилось по рассеянности, но чувство-
вал я себя круглым идиотом. Пришлось извиниться.
- Ничего, - сказал мистер Армбрестер, переваливаясь на живот
и почесывая баки. - Я этого давно жду. Жизнь я прожил в общем и
целом весело. А такой способ сойти с ума не хуже всякого друго-
го. Так за что тебя, говоришь, арестовали?
- Сказали, что у нас урановый котел стоит, - ответил я. Спо-
рим, у нас такого нет. Чугунный, я знаю, есть, сам в нем воду
кипятил. А уранового сроду на огонь не ставил.
- Ставил бы, так запомнил бы, - отозвался он. - Скорее всего,
тут какая-то политическая махинация. Через неделю выборы. На них
собирается выступить партия реформ, а старикашка Гэнди хочет
раздавить ее, прежде чем она сделает первый шаг.
- Что ж, пора домой, - сказал я.
- А где вы живете?
Я ему объяснил, и он задумался.
- Интересно. На реке, значит? То есть на ручье? На Медведи-
це?
- Это даже не ручей, - уточнил я.
Мистер Армбрестер засмеялся.
- Гэнди величал его рекой большой Медведицы, до того как
построил недалеко от вас Гэнди плотину. В том ручье нет воды уже
полвека, но лет десять назад старикашка Гэнди получил ассигнова-
ния один бог знает на какую сумму. Выстроил плотину только бла-
годаря тому, что ручей назвал рекой.
- А зачем ему это было надо? - Спросил я.
- Знаешь, сколько шальных денег можно выколотить из постройки
плотины? Но против Гэнди не попрешь, по-моему. Если у человека
собственная газета, он сам диктует условия. Ого! Сюда кто-то
идет.
Вошел человек с ключами и увел мистера Армбрестера. Спустя
еще несколько часов пришел кто-то другой и выпустил меня. Отвел
в другую комнату, очень ярко освещенную. Там был мистер Армбрес-
тер, были мамуля с папулей и Лемюэлом и еще какие-то дюжие ребя-
та с револьверами. Был там и тощий сухонький тип с лысым черепом
и змеиными глазками. Все плясали под его дудку и величали его
мистером Гэнди.
- Парнишка - обыкновенный деревенский увалень, - сказал мис-
тер Армбрестер, когда я вошел. - Если он и угодил в какую-то ис-
торию, то случайно.
Ему дали по шее и велели закрыться. Он закрылся. Мистер Гэнди
сидел в сторонке и кивал с довольно подлым видом. У него был
дурной глаз.
- Послушай, мальчик, - сказал он мне. - Кого ты выгоражи-
ваешь? Кто сделал урановый котел в вашем сарае? Говори правду,
или тебе не поздоровится.
Я только посмотрел на него, да так, что кто-то стукнул меня
по макушке. Чепуха. Ударом по черепу Хогбенов не проймешь. Пом-
ню, наши враги Адамсы схватили меня и давай дубасить по голове,
пока не выбились из сил, - даже не пикнули, когда я побросал их
в цистерну.
Мистер Армбрестер подал голос.
- Вот что, мистер Гэнди, - сказал он. - Я понимаю, будет
большая сенсация, если вы узнаете, кто сделал урановый котел, но
ведь вас и без того переизберут. А может быть, это вообще не
урановый котел.
- Кто его сделал, я знаю, - заявил мистер Гэнди. - Ученыере-
негаты. Или беглые военные преступники нацисты. И я намерен их
найти!
- Ого, - сказал мистер Армбрестер. - Понял вашу идею. Такая
сенсация взволнует всю страну, не так ли? Вы сможете выставить
свою кандидатуру на пост губернатора, или в сенат, или... В
общем, диктовать любые условия.
- Что тебе говорил этот мальчишка? - Спросил мистер Гэнди. Но
мистер Армбрестер заверил его, что я ничего такого не говорил.
Тогда принялись колошматить Лемюэла.
Это занятие утомительное. Никто не может разбудить Лемюэла,
если уж его разморило и он решил вздремнуть, а таким разморенным
я никого никогда не видел. Через некоторое время его сочли мерт-
вецом. Да он и вправду все равно, что мертвец: до того ленив,
что даже не дышит, если крепко спит.
Папуля творил чудеса со своими приятелями ферментами, он был
пьянее пьяного. Его пытались отхлестать, но ему это вроде щекот-
ки. Всякий раз, как на него опускали кусок шланга, папуля глупо
хихикал. Мне стало стыдно.
Мамулю никто не пытался отхлестать. Когда кто-нибудь подби-
рался к ней достаточно близко, чтобы ударить, он тут же белел
как полотно и пятился, весь в поту, дрожа крупной дрожью. Один
наш знакомый прохвессор как-то сказал, что мамуля умеет испус-
кать направленный пучок инфразвуковых волн. Прохвессор врал.
Она всего-навсего издает никому не слышный звук и посылает его
куда хочет. Ох, уж эти мне трескучие слова! А дело-то простое,
все равно что белок бить. Я и сам так умею.
Мистер Гэнди распорядился водворить нас обратно, он, мол, с
нами еще потолкует. Поэтому Лемюэла выволокли, а мы разошлись по
камерам сами. У мистера Армбрестера на голове осталась шишка ве-
личиной с куриное яйцо. Он со стоном улегся на койку, а я сидел
в углу, поглядывая на его голову и вроде бы стреляя светом из
глаз, только этого света никто не мог увидеть. На самом деле та-
кой свет.. Эх, образования не хватает. В общем, он помогает не
хуже примочки. Немного погодя шишка на голове у мистера Армбрес-
тера исчезла и он перестал стонать.
- Попал ты в переделку, Сонк, - сказал он (к тому времени я
ему назвал свое имя). - У Гэнди теперь грандиозные планы. И он
совершенно загипнотизировал жителей Пайпервилла. Но ему нужно
больше загипнотизировать весь штат или даже всю страну. Он хочет
стать фигурой национального масштаба. Подходящая новость в газе-
тах может это устроить. Кстати, она же гарантирует ему переизб-
рание на той неделе, хоть он в гарантиях и не нуждается. Весь
городок у него в кармане. У вас и вправду урановый котел?
Я только посмотрел на него.
- Гэнди, по-видимому, уверен, - продолжал он. - Выслал нес-
колько физиков, и они сказали, что это явно уран-235 с графито-
выми замедлителями. Сонк, я слышал их разговор. Для твоего же
блага перестань укрывать других. К тебе применят наркотик правды
- пентатол натрия или скополамин.
- Вам надо поспать, - сказал я, потому что услышал у себя в
мозгу зов дедули. Я закрыл глаза и стал вслушиваться. Это было
нелегко: все время вклинивался папуля.
- Пропусти рюмашку, - весело предложил папуля, только без
слов, сами понимаете.
- Чтоб тебе сдохнуть клейменая вошь, - сказал дедуля совсем
не так весело. - Убери отсюда свой неповоротливый мозг. Сонк!
- Да, дедуля, - сказл я мысленно.
Надо составить план...
Папуля повторил:
- Пропусти рюмашку, Сонк.
- Да замолчи же папуля, - ответил я. - Имей хоть каплю уваже-
ния к старшим. Это я про дедулю. И вообще, как я могу пропустить
рюмашку? Ты же далеко, в другой камере.
- У меня личный трубопровод, - сказал папуля. - Могу сделать
тебе... Как это называется... Переливание. Телепортация, вот это
что. Я просто накоротко замыкаю пространство между твоей крове-
носной системой и моей, а потом перекачиваю алкоголь из своих
вен в твои. Смотри, это делается вот так.
Он показал мне как - вроде картинку нарисовал у меня в мозгу.
Действительно легко. То есть легко для Хогбена.
Я осатанел.
- Папуля, - говорю, - пень ты трухлявый, не заставляй своего
любящего сына терять к тебе больше уважения, чем требует естест-
во. Я ведь знаю, ты книг сроду не читал. Просто подбираешь длин-
ные слова в чьем-нибудь мозгу.
- Пропусти рюмашку, - не унимался папуля и вдруг как заорет.
Я услыхал смешок дедули.
- Крадешь мудрость из умов людских, а? -Сказал дедуля. - Это
я тоже умею. Сейчас я в своей кровеносной системе мгновенно вы-
вел культуру возбудителя мигрени и телепортировал ее к тебе в
мозг, пузатый негодник! Чумы нет на изверга! Внемли мне, Сонк.
Ближайшее время твой ничтожный родитель не будет нам помехой.
- Есть, дедуля, - говорю. - Ты в форме?
- Да.
- А малыш?
- Тоже. Но действовать должен ты. Это твоя задача, Сонк. Вся
беда в той... Все забываю слово... В том урановом котле.
- Значит, это все-таки он, - сказал я.
- Кто бы подумал, что хоть одна душа в мире может его распоз-
нать? Делать такие котлы научил меня мой прародитель; они су-
ществовали еще в его времена. Поистине благодаря им мы, Хогбены,
стали мутантами. Господи, твоя воля, теперь я сам должен обворо-
вать чужой мозг, чтобы внести ясность. В городе, где ты нахо-
дишься, Сонк, есть люди, коим ведомы нужные мне слова... Вот по-
годи.
Он порылся в мозгу у нескольких человек. Потом продолжил:
- При жизни моего прародителя люди научились расщеплять атом.
Появилась... Гм... Вторичная радиация. Она оказала влияние на
гены и хромосомы некоторых мужчин и женщин... У нас Хогбенов,
мутация доминантная. Вот потому мы и мутанты.
- То же самое говорил Роджер Бэкон, точно? - Припомнил я.
- Так. Но он был дружелюбен и хранил молчание. Кабы в те дни
люди дознались о нашем могуществе, нас сожгли бы на костре. Даже
сегодня открываться небезопасно. Под конец... Ты ведь знаешь,
что воспоследует под конец, Сонк.
- Да, дедуля, - подтвердил я, потому что и в самом деле
знал.
- Вот тут-то и заковырка. По-видимому, люди вновь расщепили
атом. Оттого и распознали урановый котел. Его надлежит уничто-
жить; он не должен попасть на глаза людям. Но нам нужна энергия.
Не много, а все же. Легче всего получить ее от уранового котла,
но теперь им нельзя пользоваться. Сонк, вот что надо сделать,
чтобы нам с малышом хватило энергии.
Он растолковал мне, что надо сделать.
Тогда я взял да и сделал.
Стоит мне глаза скосить, как я начинаю видеть интересные кар-
тинки. Взять хоть решетку на окнах. Она дробится на малюсенькие
кусочки, и все кусочки бегают взад-вперед как шальные. Я слыхал,
это атомы. До чего же они веселенькие - суетятся, будто спешат
к воскресной проповеди. Ясное дело, ими легко жонглировать,
как мячиками. Посмотришь на них пристально, выпустишь что-то та-
кое из глаз - они сгрудятся, а это смешно до невозможности. По
первому разу я ошибся и нечаянно превратил железные прутья в зо-
лотые. Пропустил, наверное, атом. Зато после этого я научился и
превратил прутья в ничто. Выкарабкался наружу, а потом обратно
превратил их в железо. Сперва удостоверился, что мистер Армб-
рестер спит. В общем, легче легкого.
Нас поместили на седьмом этаже большого здания - наполовину
мэрии, наполовину тюрьмы. Дело было ночью, меня никто не заме-
тил. Я и улетел. Один раз мимо меня прошмыгнула сова - думала, я
в темноте не вижу, а я в нее плюнул. Попал, между прочим.
С урановым котлом я справился. Вокруг него полно было охраны
с фонарями, но я повис в небе, куда часовые не могли досягнуть,
и занялся делом. Для начала разогрел котел так, что штуки, кото-
рые мистер Армбрестер называл графитовыми замедлителями, превра-
тились в ничто, исчезли. После этого можно было без опаски за-
няться... Ураном-235, так что ли? Я и занялся, превратил его в
свинец. В самый хрупкий. До того хрупкий, что его сдуло ветром.
Вскорости ничего не осталось.
Тогда я полетел вверх по ручью. Воды в нем была жалкая струй-
ка, а дедуля объяснил, что нужно гораздо больше. Слетал я к вер-
шинам гор, но и там ничего подходящего не нашел. А дедуля заго-
ворил со мной. Сказал, что малыш плачет. Надо было, верно, спер-
ва найти источник энергии, а уж потом рушить урановый котел.
Осталось одно - наслать дождь.
Насылать дождь можно по-разному, но я решил просто заморозить
тучу. Пришлось спуститься на землю, по-быстрому смастерить аппа-
ратик, а потом лететь высоко вверх, где есть тучи; времени убил
порядком, зато довольно скоро грянула буря и хлынул дождь. Но
вода не пошла вниз по ручью. Искал я, искал, обнаружил место,
где у ручья дно провалилось. Видно, под руслом тянулись подзем-
ные пещеры. Я скоренько законопатил дыры. Стоит ли удивляться,
что в ручье столько лет нет воды, о которой можно говорить все-
рьез? Я все уладил.
Но ведь дедуле требовался постоянный источник, я и давай кру-
гом шарить, пока не разыскал большие родники. Я их вскрыл. К то-
му времени дождь лил как из ведра. Я завернул проведать дедулю.
Часовые разошлись по домам - надо полагать, малыш их вконец
расстроил, когда начал плакать. По словам дедули, все они затк-
нули уши пальцами и с криком бросились врасыпную. Я, как велел
дедуля, осмотрел и кое-где починил водяное колесо. Ремонт там
был мелкий. Сто лет назад вещи делали на совесть, да и дерево
успело стать мореным. Я любовался колесом, а оно вертелось все
быстрее - ведь вода в ручье прибывала... Да что я - в ручье! Он
стал рекой.
Но дедуля сказал, это что, видел бы я Аппиеву дорогу, когда
ее прокладывали.
Его и малыша я устроил со всеми удобствами, потом улетел на-
зад в Пайпервилл. Близился рассвет, а я не хотел, чтобы меня за-
метили. На обратном пути плюнул в голубя.
В мэрии был переполох. Оказывается, исчезли мамуля, папуля и
Лемюэл. Я-то знал, как это получилось. Мамуля в мыслях перегово-
рила со мной, велела идти в угловую камеру, там просторнее. В
той камере собрались все наши. Только невидимые.
Да, чуть не забыл: я ведь тоже сделался невидимым, после того
как пробрался в свою камеру, увидел, что мистер Армбрестер все
еще спит, и заметил переполох.
- Дедуля мне дал знать, что творится, - сказала мамуля. - Я
рассудила, что не стоит пока путаться под ногами. Сильный дождь,
да?
- Будьте уверены, - ответил я. - А почему все так волнуются?
- Не могут понять, что с нами сталось, - объяснила мамуля.
Как только шум стихнет, мы вернемся домой. Ты, надеюсь все ула-
дил?
- Я сделал все, как дедуля велел... - Начал было я, и вдруг
из коридора послышались вопли. В камеру вкатился матерый жирный
енот с охапкой прутьев. Он шел прямо, прямо, пока не уперся в
решетку. Тогда он сел и начал раскладывать прутья, чтоб разжечь
огонь. Взгляд у него был ошалелый, поэтому я догадался, что Ле-
мюэл енота загипнотизировал.
Под дверью камеры собралась толпа. Нас-то она, само собой, не
видела, зато глазела на матерого енота. Я тоже глазел, потому
что до сих пор не могу сообразить, как Лемюэл сдирает с енотов
шкурку. Как они разводят огонь, я и раньше видел (Лемюэл умеет
их заставить), но почему-то ни разу не был рядом, когда еноты
раздевались догола - сами себя свежевали. Хотел бы я на это пос-
мотреть.
Но не успел енот начать, один из полисменов цап его в сумку
и унес; так я и не узнал секрета. К тому времени рассвело. Отку-
да-то непрерывно доносился рев, а один раз я различил знакомый
голос.
- Мамуля, - говорю, - это, похоже, мистер Армбрестер. Пойду
погляжу, что там делают с бедолагой.
- Нам пора домой, - уперлась мамуля. - Надо выпустить дедулю
и малыша. Говоришь, вертится водяное колесо?
- Да, мамуля, - говорю. - Теперь электричества вволю.
Она пошарила в воздухе, нащупала папулю и стукнула его.
- Проснись!
- Пропусти рюмашку, - завел опять папуля. Но она его растол-
кала и объявила, что мы идем домой. А вот разбудить Лемюэла ник-
то не в силах. В конце концов мамуля с папулей взяли Лемюэла за
руки и за ноги и вылетели с ним в окно (я развеял решетку в воз-
духе, чтоб они пролезли). Дождь все лил, но мамуля сказала, что
они не сахарные, да и я пусть лечу следом, не то мне всыплют по-
ниже спины.
- Ладно, мамуля, - поддакнул я, но на самом деле и не думал
лететь. Я остался выяснить, что делают с мистером Армбрестером.
Его держали в той же ярко освещенной комнате. У окна, с самой
подлой миной, стоял мистер Гэнди, а мистеру Армбрестеру закатали
рукав, вроде стеклянную иглу собирались всадить. Ну, погодите!
Я тут же сделался видимым.
- Не советую, - сказал я.
- Да это же младший Хогбен! - Взвыл кто-то. - Хватай его!
Меня схватили. Я позволил. Очень скоро я уже сидел на стуле
с закатанным рукавом, а мистер Гэнди щерился на меня по-волчьи.
- Обработайте его наркотиком правды, - сказал он. - А бродягу
теперь не стоит допрашивать.
Мистер Армбрестер, какой-то пришибленный, твердил:
- Куда делся Сонк, я не знаю! А знал бы - не сказал бы...
Ему дали по шее. Мистер Гэнди придвинул лицо чуть ли не к
моему носу.
- Сейчас мы узнаем всю правду об урановом котле, - объявил
он. - Один укол, и ты все выложишь. Понятно?
Воткнули мне в руку иглу и впрыснули лекарство. Щекотно ста-
ло.
Потом стали расспрашивать. Я сказал, что знать ничего не
знаю. Мистер Гэнди распорядился сделать мне еще один укол. Сде-
лали.
Совсем невтерпеж стало от щекотки.
Тут кто-то вбежал в комнату - и в крик.
- Плотину прорвало! - Орет. - Гэнди-плотину! В южной долине
затоплена половина ферм!
Мистер Гэнди попятился и завизжал:
- Вы с ума сошли! Не может быть! В большой медведице уже сто
лет нет воды!
Потом все сбились в кучку и давай шептаться. Что-то насчет
образчиков. И внизу уже толпа собралась.
- Вы должны их успокоить, - сказал кто-то мистеру Гэнди. Они
кипят от возмущения. Посевы загублены...
- Я их успокою, - заверил мистер Гэнди. - Доказательств ника-
ких. Эх, как раз за неделю до выборов!
Он выбежал из комнаты, за ним бросились остальные. Я встал со
стула и почесался. Лекарство, которым меня накачали, дико зуде-
ло под кожей. Я обозлился на мистера Гэнди.
- Живо! - Сказал мистер Армбрестер. - Давай уносить ноги.
Сейчас самое время.
Мы унесли ноги через боковой вход. Это было легко. Подошли к
парадной двери, а там под дождем куча народу мокнет. На ступенях
суда стоит мистер Гэнди, все с тем же подлым видом, лицом к лицу
с рослым, плечистым парнем, который размахивает обломком камня.
- У каждой плотины свой предел прочности, - объяснял мистер Гэн-
ди, но рослый парень взревел и замахнулся камнем над его голо-
вой.
- Я знаю, где хороший бетон, а где плохой! - Прогремел он.
Тут сплошной песок! Да эта плотина и галлона воды не удержит!
Мистер Гэнди покачал головой.
- Возмутительно! - Говорит. - Я потрясен не меньше, чем вы.
Разумеется, мы целиком доверяли подрядчикам. Если строительная
компания "Эджекс" пользовалась некондиционными материалами, мы
взыщем с нее по суду.
В эту минуту я до того устал чесаться, что решил принять ме-
ры. Я так и сделал.
Плечистый парень отступил на шаг и ткнул пальцем в мистера
Гэнди.
- Вот что, - говорит. - Ходят слухи, будто строительная ком-
пания "Эджекс" принадлежит вам. Это правда?
Мистер Гэнди открыл рот и снова закрыл. Он чуть заметно
вздрогнул.
- Да, - говорит, - я ее владелец.
Надо было слышать вопль толпы.
Плечистый парень аж задохнулся.
- Вы сознались? Может быть сознаетесь и в том, что знали, что
плотина никуда не годится, а? Сколько вы нажили на строительст-
ве?
- Одиннадцать тысяч долларов, - ответил мистер Гэнди. - Это
чистая прибыль, после того как я выплатил долю шерифу, Олдермену
и...
Но тут толпа двинулась вверх по ступенькам и мистера Гэнди не
стало слышно.
- Так, так, - сказал мистер Армбрестер. - Редкое зрелище. Ты
понял, что это означает, Сонк? Гэнди сошел с ума. Не иначе. Но
на выборах победит партия реформ, она прогонит мошенников, и
для меня снова настанет приятная жизнь в Пайпервилле. Пока не
подамся на юг. Как ни странно, я нашел у себя в кармане деньги.
Пойдем выпьем, Сонк?
- Нет, спасибо, - ответил я. - Мамуля рассердится; она ведь
не знает, куда я делся. А больше не будет неприятностей, мис-
тер Армбрестер?
- В конце концов когда-нибудь будут, - сказал он, - но очень
не скоро. Смотри-ка, старикашку Гэнди ведут в тюрьму! Скорее
всего, хотят защитить от разъяренной толпы. Это надо отпраздно-
вать, Сонк. Ты не передумал... Сонк! Ты где?
Но я стал невидимым.
Ну, вот и все. Под кожей у меня больше не зудело. Я улетел
домой и помог наладить гидроэлектростанцию на водяном колесе. Со
временем наводнение схлынуло, но с тех пор по руслу течет полно-
водная река, потому что в истоках ее я все устроил как надо. И
зажили мы тихо и спокойно, как любим. Для нас такая жизнь безо-
паснее.

Дедуля сказал, что наводнение было законное. Напомнило ему
то, про которое рассказывал еще его дедуля. Оказывается, при
жизни дедулиного дедули были урановые котлы и многое другое, но
очень скоро все это вышло из повиновения и случился настоящий
потоп. Дедулиному дедуле пришлось бежать без оглядки. С того дня
и до сих пор про его родину никто слыхом не слыхал; надо пони-
мать, в Атлантиде все утонули. Впрочем, подумаешь, важность, ка-
кие-то иностранцы.
Мистера Гэнди упрятали в тюрьму. Так и не узнали, что заста-
вило его во всем сознаться; может, в нем совесть заговорила. Не
думаю, чтоб из-за меня. Навряд ли. А все же...
Помните тот фокус, что показал мне папуля, - как можно корот-
нуть пространство и перекачать маисовую из его крови в мою? Так
вот, мне надоел зуд под кожей, где толком и не почешешься, и я
сам проделал такой фокус. От впрыснутого лекарства, как бы оно
не называлось, меня одолел зуд. Я маленько искривил пространство
и перекачал эту пакость в кровь к мистеру Гэнди, когда он стоял
на ступеньках суда. У меня зуд тут же прошел, но у мистера Гэн-
ди, он, видно начался сильный. Так и надо подлецу!
Интересно, не от зуда ли он всю правду выложил?