МЕНТАЛИТЕТ В том городе рос атомный взрыв. Да, рос. Вот уже много лет. Сначала зависшим над асфальтом пыльным облачком, которое изредка колыхал ветер, но не мог сдвинуть с места. Потом взрыв превратился в маленький грибок, красивый такой, кучерявенький. И люди ходили на него смотреть. По вечерам он даже немного светился красноватым светом, как закатное солнце. Потом взрыв превратился в грибообразное клубящееся дерево. В его тени отдыхали влюблённые. Старички приводили к его пыльным корням своих внуков и говорили, ностальгически улыбаясь: - Вот, гляди, когда я был таким маленьким, как ты, он был маленьким, как цветочек. А потом взрыв поднялся выше самых высоких домов. И даже по ночам было светло. Люди стали носить тёмные очки и греться рядом со взрывом. Некоторые приходили полюбоваться на причудливый чёрный узор, выжженный на асфальте: это были тени людей, которые подходили ко взрыву слишком близко. От них не оставалось даже пепла, а только тени на асфальте. Один слой теней за годы накладывался на другой, потом его скрывал под собой третий. Люди просто привыкли, что в их городе растёт атомный взрыв, забыли про него, перестали бояться. Да они его и не боялись никогда. Они ж его помнили совсем крохотным. Как цветочек...Они его даже видеть перестали. Вот и превращались в тени, если подходили слишком близко. А ещё в том городе люди ели и пили яд. Яд, кстати, был очень вкусным, разноцветным и мог замаскироваться под любой продукт. Люди знали, что он умеет так делать, но всё равно покупали его, ели и пили с удовольствием, всячески расхваливали и рекламировали. Ведь вкусен-то как! И взгляду приятен, и желудку! Яд? Да разве ж это яд? Да от одного кусочка что будет? Да всего один глоточек - не вредно. Ещё никто от него не умер... Вообще-то, конечно, умер. Но ведь все мы там будем. И вообще. Жить вредно. Я носился по всему городу босиком и орал: - Люди! Да вы что, с ума все посходили?! Здесь же скоро ничего не останется!! - Почему это? Всё будет, как было всегда...Взрыв? Да пока он разрастётся-то! Яд? Ну что, воздухом питаться?... Уезжать?! Вот уж нетушки! У меня тут, между прочим, работа-семья -друзья-дети. А вот и врут! Детей в том городе уже шестьдесят лет не рождалось. Я вообще чудом, как сподобился! Я единственный в своём роде - реликт, так сказать! Мне двенадцать лет. Навсегда. Мне вот уж семьдесят два года как двенадцать. В то утро жидкий асфальт, заполнивший тротуары и дороги, впервые вспыхнул. Люди досадливо шлёпали, высоко поднимая обуглившиеся ноги, и улыбались, мол, а что сделаешь-то? Ну ладно, горим, так горим. А кто в сегодняшнее время не горит? Чёрная грязь самодовольно чавкала и хлюпала под костлявыми ступнями людей. Люди чавкали своими завтраками. Своим любимым недоеденным ядом. Выпирающие из кожи раковые опухоли приходилось вправлять в подгнивающее тело пальцами, а то они мешали при ходьбе. И тут мне всё резко надоело. Я нашёл стремянку, забрался с её помощью на подоконник. Открыл окно. Мир за ним был уже полностью белым и наконец-то начинал дрожать. Мою кожу и глаза слегка пощипывало. Ну что, дождались? Потом жидких асфальт лениво всколыхнулся, и по нему медленно проплыл вал ударной волны. Мой постылый дом робко вздрогнул и как бы спросил своим скрипом: "А может, не надо?..." Надо, Федя, надо! Я свесил ноги с подоконника, и они утонули в белом сиянии. А потом я спрыгнул с плавящейся жести. Только фигушки вам! Я не упал в огненно-асфальтовый ад. А взлетел, как птица, к самому небосводу, синему, как мои глаза, к белым облакам. Потому что я так хочу. Поняли? Я хочу улететь и никогда больше не видеть тот город. А его, кстати, больше никто никогда и не видел. Все о нём забыли. Только яд, весьма недовольный тем, что его перестали есть, собрал пожитки и перебрался в ближайший город. Здесь-то его уж наверняка полюбят. В прошлом городе ведь полюбили... И ветер перенёс туда же крохотное семечко атомного взрыва. Всё будет, как было всегда... 03.12.01. DRAW.